в чем нуждаться ваши дети не будут! Чего же плохого, коли люди успешно живут. Пусть! Мирская наша жизнь и дана для труда, для успеха. Надо цвести и процветать в жизни, только чистоте благодарным быть!
Цветные кончики шарфика недовольно подпрыгнули:
— Опять эта чистота! Так, а чем эта чистота помочь мне сможет, если мне пенсии на стиральную машину не хватает? Денег даст, что ли?
— Коли учитель благословит — то даст! — твердо заверил ее баритон.
— Так я завтра приду к этой вашей чистоте за деньгами! — чуть подначивая, заявила дама с «бабеттой». Старик ответил ей просто и серьезно:
— Приходи, конечно. Поговорим, порешаем.
Разговор на этом не закончился, но Паше пора было выходить. Он прошел к выходу, заметив для себя, что почти все в автобусе говорили на одну и ту же тему. Последние полтора года Паша в реальном мире присутствовал редко, мало и без всякого интереса к происходящему. Таких вот разговоров не слышал давным-давно, но сообразил, что появилась за последнее время в Гродине очередная секта. Раньше здесь крутились иеговисты, адвентисты, муниты, баптисты и прочее, но «чистота» — это что-то новенькое, неслыханное. Но все это без разницы и к делу отношения не имеет.
«Выполз на свет божий! — пришла на ум ироническая мысль. — Наслушался! И чем люди себе головы забивают? Пойду-ка я, выпью.»
Глава 8. Кошечка на диване
— Как же мне вас благодарить, Валечка? — спрашивала Лиза, заглядывая в глаза Валентине и всплескивая руками как курица крыльями.
Вале было приятно слышать слова искренней благодарности. Она любила делать свою работу хорошо и очень хорошо. Случай с Лизой был, действительно, тяжелый. Ни детство под крылом любящей семьи, ни отрочество с друзьями из таких же благоустроенных квартир в центре города не подготовили молодую женщину к шквалу горестей, обрушившихся на нее с неожиданной, непредсказуемой и невиданной жестокостью.
К моменту икс Лиза была милой замужней домохозяйкой, нежным цветком в комфортабельной оранжерее, кошечкой на велюровом диване. У нее были длинные ногти и рассеянный взгляд женщины, список проблем которой умещался в одной — единственной фразе: ах, если бы у меня был ребенок! Но вскоре и это затруднение благополучно разрешилось — у Лизы родилась дочь. Безоблачное счастье длилось всего пять месяцев. В марте девочка приболела, потом стала угасать на глазах и, наконец, тихо умерла одной черной ночью, освещаемой лишь вспышками молний майской грозы. Девочку не спасли ни деньги, ни молитвы, ни аура благополучия семьи. Диагноз не имел значения, поддержка родственников была не нужна, судьба заткнула свои маленькие ушки бирушами, не желая слышать жалоб.
Нет ничего скучнее банальных комментариев соседей по лестничной клетке, втайне подпитавшихся адреналином удовлетворения от несчастий таких счастливых людей, как эти Бирюковы. Марья Михайловна в беседе с подругой о превратностях путей человеческих скорбно качала головой:
— Ты же смотри, Инна Константиновна, как жили Бирюковы! И квартира у них четырехкомнатная, и машина не абы какая, и Лиза одета как куколка, а вот — дитё умерло у них, и теперь еще Лизины родители в аварию попали!
Родители Лизы погибли вместе, в один день, в один час. Их новенький «Форд» за секунду превратился в груду бессмыленного изуродованного металла. Залитые кровью тела пожилых людей доставали из скомканного «Форда» с помощью автогена и все равно по частям. Как-то не укладывалось в голове, что водитель, размазавший «Форд» по асфальту своим многотонным груженным бетонными плитами КАМАЗом, остался абсолютно невредим да и не виноват.
До смерти родителей Лиза успела погрузиться в отчаяние только наполовину глубины, но полагала, что достигла дна, ибо хуже быть не может. Однако, оптимист — Случай доказал, что может и еще как! Муж Лизы, слушая ее бессвязные и отчаянные речи, потоком лившиеся день за днем, неделя за неделей, начал постепенно терять терпение. Ему стало казаться, что вся его последующая жизнь теперь превратится в эти беспрерывные беспомощные слезы, слезы сольются в ручьи, соленые ручьи образуют реки, реки — моря, а потом эти моря просочатся в почву и не будет больше ничего определенного и прочного в его жизни. Скорбь отца по дочери так и не окрепла в настоящее и абсолютное горе. Сам он и раньше терял друзей и любимых, видел как это бывает у других и точно знал: жизнь состоит из потерь до тех пор, пока ты сам не становишься чьей-то потерей. Но до того момента надо жить, не позволяя обстоятельствам превращать себя в Бахчисарайский фонтан.
Сам не замечая того, муж Лизы начал рыть эффективные слезоотводы и возводить на пути соленых рек плотины и дамбы. От его мелиораторских усилий Лиза совсем превратилась в земноводное, отчаявшись выбраться на сушу. Примерно полгода муж окапывался на личном острове своей собственной жизни, а через полгода собрал чемодан и ушел в неведомое Лизе пространство.
А Лиза осталась. Она проснулась однажды утром, помня все. Она не спятила и не потеряла связь с внешним миром. Она не сдвинулась, не поехала, не тронулась и не рехнулась! Лиза просто решила, что должна жить так, будто бы у нее есть то, чего уже не было. То есть, после дурного сна наступило пробуждение, и Лиза сказала с облегчением:
— Какая дикая бредятина приснилась! Как хорошо, что я проснулась!
И вот теперь каждый день во дворе появлялась хорошо одетая молодая женщина с коляской. Женщина недолго катала коляску вокруг дома, а потом садилась на лавочку у подъезда и открывала книгу. Проходящих мимо соседей Лиза приветливо окликала. Они останавливались, наиболее мужественные и артистичные даже улыбались. Лиза рассказывала про то, как кушает и спит ее дочь, про отменное здоровье родителей и про новую работу мужа. Если кто-то из собеседников пытался вернуть заплутавшую Лизу к реалиям, она лишь мило улыбалась. Людям придется привыкнуть к тому, что у нее снова все хорошо!
Так, в странном спокойствии, Лиза прожила до Нового года. Она полоскала пеленки и ночью кормила дочь грудью. Она готовила мужу ужины и стирала его рубашки, обнаружив две, отправленные на тряпки в дальнем углу шкафа. Лиза ездила в дом родителей, накрывала стол к чаю и подолгу болтала с мамой о том как быстро растет ее внучка. Она смутно осознавала происходящее, невозможно было заставить глаза не замечать пустой детской кроватки, сияющей чистоты неношеных мужских сорочек и оставшийся в чашках из маминого любимого сервиза не выпитый чай. И все же Лиза продолжала свою сюрреальную жизнь в окружении призраков, просто не зная чем же ей еще заняться. Денег, оставленных мужем пока хватало на детское питание, погремушки и прочее…
Наконец, одна из ошарашенных подруг Лизы пришла к ней в сопровождении знакомого психолога. После недолгой беседы доктор предложил Лизе пообщаться с одним из специалистов Центра психологической помощи «Надежда». Лиза отчего-то согласилась.
Курс лечения занял почти год. Сегодня Валентина прощалась с самой необычной пациенткой в своей практике.
— Лиза, вы должны благодарить только себя! — убеждала она молодую женщину. — Вы молодец, в вас скрыты огромные силы! Всегда помните об этом, и все у вас будет хорошо. Я позвоню вам через недельку и мы назначим встречу.
Лиза ушла. А через неделю она покончила с собой, отравившись газом. Предсмертная записка объясняла причину душевного катаклизма Лизы: у ее бывшего мужа и его новой жены родилась дочь.
…— Но как же так? — рыдала Валентина в кабинете руководителя центра. Непрофессиональные эти рыдания она позволила себе первый раз за полтора десятилетия своей психологической деятельности и только потому, что Роман Сергеевич был из разряда мужчин-подружек. Толстый и добродушный, он позволял женщинам расслабиться в своем присутствии. Валентина высморкалась в одноразовую салфетку,
