жутком логове безумца.
В сыром подвале недостроенного и брошенного здания, в котором находились страшные предметы, словно позаимствованные напрокат у Шпренгера и Инститориса, под внимательным и холодным взглядом цифровой видеокамеры, умирала первая ведьма из списка. Ее мучительная смерть должна была принести ровно одну пятую часть желаемого утоления его мук, это была одна пятая часть его мести, одна пятая дороги, ведущей к самому себе.
Когда тот отрезок его работы, за который он, еще ни разу никого не убивший в жизни своей, больше всего волновался, был выполнен, он спокойно приступил к ликвидационным мероприятиям. Прежде всего отключил видеокамеру. Завтра он просмотрит запись и выберет лучшее для отправки своему адресату.
Он тяжело дышал, ожидая, когда кровь перестанет стучать в висках. Сейчас он очень, очень взволнован свершенным! Радость и усталость заполнили душу и тело. Этот адреналин нужен ему, но непривычен организму. Избыток эмоций мешает четкому исполнению замысла. А надо быть в форме. Через два дня придется приступать ко второму эпизоду, а значит, становиться совсем другим человеком.
К тому же, в этом эпизоде придется спешить. До шестого июля мало времени. Впрочем, в этот раз он успел еще раньше. И это в первый раз! Он гениальный актер! Стоп. Сначала дела, а потом — праздник!
Он раздел труп, одежду сложил в отдельный пакет. Вообще-то, на самом деле ведьм раздевали догола еще до начала пыток. «Это делается для того, — поздновато напомнил он сам себе, — чтобы исследовать, не вшито ли в ее одеяние какое-либо орудие ведьм, как это часто ими совершается по наущению беса...». Но, испытывая величайшее, долгожданное возбуждение от предстоящего ему, он забыл снять с ведьмы одежду. В тот момент хотелось скорее приступить к главному!
Тело он отнес в отдаленный угол, где стояла ржавая ванна. Там, не забыв подставить под слив таз, ведь настоящей канализации на заброшенной стройке не было, он приступил к тяжелой, но необходимой работе. Достав припасенный заранее электрический нож, он отделил руки, ноги и голову от тела. Первая ведьма была худая — это хорошо, нож легче справлялся с задачей. Но тело у нее было длинное — это было плохо, так как надо было разделить туловище пополам. Возня с теплыми кишками измотала его. Внутренности пришлось сложить отдельно.
Но не разрезать тело на куски было все-таки опасно. Намного легче подойти к месту сожжения тела с сумками в руках, чем подъезжать на «Мерседесе». Приметную машину могут запомнить, слишком опасно будет использовать «Мерс» все пять раз. А ему хотелось соблюсти для себя ритуал.
Он отлично подготовился к своему мероприятию. Даже изучил планетарные типы женщин и отнес каждую ведьму к одному из них. Ира Китаева была женщиной типа Сатурна. Длинное тело — тоже признак типа Сатурна. Таким, как она, присущи строгая сосредоточенность натуры и тяга к знаниям, а также фанатизм. Тип Сатурна идеально подходил первой ведьме: черные волосы и глубоко посаженные светлые глаза, некоторая сутулость, внешняя холодность. Зная планетарный тип жертвы, легче подобрать к ней ключ. А зная историю ее жизни, можно создать идеальную легенду для соблазнения женщины.
Разделанную груду мяса он оставил до завтрашнего дня — пусть стечет и свернется кровь. И вообще надо было бы отложить разделку на завтра. А то свежая кровь залила и его собственную одежду и все вокруг. Конечно, это неважно, но могло быть немного меньше работы.
Потом он сжег одежду ведьмы и свою собственную, обмылся холодной водой прямо над расчлененным трупом и, вытершись полотенцем, оделся в запасной костюм. Сначала он хотел не возвращаться в город, но потом решил переночевать в квартире своего первого персонажа — Виталия. На завтра, к тому же, он отложил поход в отдел кадров в школе, где работала Ира, и визит к своему приятелю — владельцу риэлторской конторы. Надо было замести следы существования Иры Китаевой. Как хорошо, что она одинока!
Последнее соображение пришло ему на ум в связи с неожиданным приступом слабости и апатии. Если бы у Иры были родные, пришлось бы постараться, чтобы ее не искали. Господи, проспать бы часов двадцать подряд! Как же он устал! Вот и праздник...
Он надеялся на эмоциональный подъем, радость от начала, от первого шага. Гордость за себя, за свой ум и актерское мастерство. Удовлетворение от работы с инструментами, которые он изготовил собственными руками на станкостроительном заводе.
Вот, кстати, и прокол всплыл! Он рассказал Ире, что Виталий работает именно на этом предприятии! Она могла разболтать другим ведьмам. Впрочем, Светка сказала, что они давно не общаются. Только одна звонит довольно часто. Та, что относится к типу Венеры. Но и до нее дойдет очередь в свое время. Сейчас главное — избавиться от первого трупа и приступить к ведьме типа Марса.
«Сгорела церковь. Возможен поджог.
Во вторник, в половине десятого вечера, в дежурную часть Гродинского управления государственной противопожарной службы МЧС России поступило сообщение о возгорании церкви расположенной в центре города Гродин. В результате пожара практически полностью уничтожен Храм Успения Пресвятой Богородицы. Как рассказали в пресс-службе УГПС, огонь разбушевался на площади в 200 квадратных метров. Возгоранию была присвоена высшая категория сложности. В тушении принимали участие семь отделений пожарных частей. По предварительным оценкам сотрудников пожарно-технической лаборатории, причиной пожара стал поджог».
А. Маловичко».
Газета «Алхимик» от 3 мая 2003 года.
МАРС
— Незачем браться за то, на что мозгов не хватает! — донеслось до слуха Гели, и следом хлопнула входная дверь.
Это Вика, местная звезда, выдала свое суждение о Гелькином провале перед ректорской комиссией. Геля была в таком состоянии, что, пожалуй, если бы Вика не покинула кафедру культурологии, то была бы бита ногами! Злость душила Гелю. Чистая, кристальная злость — разрушительная, обвальная, вседозволенная. Она вскочила со своего места за столом и великолепным броском запустила в кафедральную люстру «Основами культурологии», толстым изданием в плотном картонном переплете. Люстра, имевшая три рожка из непрозрачного стекла, приняла удар самым своим сердцем и, мигнув и покачнувшись, снова неколебимо воссияла над обращенными к ней изумленными лицами преподавателей.
— Ангелина Николаевна! — возопил заведующий кафедрой Михаил Терентьевич Корытников, лысый и толстый умник, считающий себя поистине культурным человеком. — Что вы себе позволяете?
Сотрудники тоже зашуршали с выражением осуждения и некоторого злорадства. Еще бы! Ах, Гелечка! Ах, какая умница! Ах, какой папа у нее умник! Всю кафедру облагодетельствовал, купил в кабинет альбомы по искусству. Сделаем Гелечку за это старшим преподавателем, несмотря на то, что кандидатская у нее на нуле, а годиков уже тридцать два! Ту же Вику потеснили и еще кое-кого, кому сейчас Гелькин провал и Гелькина детская выходка были на руку.
— Ангелина Николаевна! — снова повторил Корытников, но теперь с отеческими интонациями. — Вы успокойтесь, сядьте! Мы тут все свои, — Геля оглядела ханжеские рожи вокруг себя и показала в злой улыбке свои белые клыки. — Вам давно пора было за ум взяться, и сейчас это только проявилось. Займитесь делом, поработайте над собой! Где ваши публикации? Где глава для методического пособия? У ваших студентов самые плохие знания по вашему предмету, на ваших лекциях сорок процентов непосещаемости! Разве это не так?
Геля молчала. Ее трясло от этих разборок, ее тошнило от тона заведующего, она боялась открыть рот, потому что была уверена — она рыгнет на всех синим пламенем и будет поливать их огнем, пока не
