– К вам мистер Гамильтон, мисс Крессида. – Делафилд с явным неодобрением объявил о приходе столь раннего посетителя.
Крессида осторожно поставила кофейную чашку. Она ожидала Джека не раньше вечера. Молодые люди редко поднимались рано, а многие не вставали с постели до полудня, так как накануне танцевали на балу. Почему он заявился в столь ранний час? Девять утра для большинства джентльменов равнялось полуночи.
– Вы хотели меня видеть, мисс Брамли, – ледяным тоном произнес он.
– Да, хотела.
Почему он так привлекателен, хотя скулы крепко сжаты, будто он боится улыбнуться? Какие у него красивые ноги и до невозможности широкие плечи! Таким джентльменам не следует появляться по утрам перед невинными девушками, сидящими за завтраком.
Он прошел к креслу напротив Кресс и вопросительно поднял брови. У нее запылали щеки.
– Садитесь, пожалуйста, мистер Гамильтон. Не желаете ли кофе?
Ей показалось, что Джек нахмурился. Он явно приехал верхом и не хочет заставлять ждать свою лошадь.
Джек с присущей только ему грацией опустился в кресло и вытянул длинные ноги.
– Благодарю вас. Кофе – это замечательно. Без молока.
Крессида знала, что он любит черный кофе. Она изучила все его привычки: черный кофе, чай с капелькой молока. Сладкое он терпеть не мог, за исключением ароматного печенья. Девушка протянула руку к кофейнику. Следовало бы прорепетировать то, что она собирается сказать. Просто спросить про наследство или прямо выложить то, что она узнала? Но тогда придется объяснять, почему она хочет, чтобы Джек забрал деньги. И он ни в коем случае не должен догадаться, чем ей угрожает Фэрбридж.
– Я не видел вас прошлым вечером в Альмаксе, – равнодушно заметил он.
– Меня там не было. – Крессида налила ему кофе. – Я не могу принять от вас деньги, – вдруг выпалила она, и кофейная чашка задрожала на блюдечке.
У него окаменело лицо.
– Простите?
О боже! Если она не сумеет объяснить все как следует, то будет выглядеть безмозглой курицей.
– Я говорю о так называемом наследстве… Это розыгрыш… без денег.
– То есть как без денег? – взорвался Джек.
– Я хочу сказать, что никакого наследства нет. Деньги есть, а вот наследство вы выдумали, не так ли? А потом убедили папу отдать деньги мне, поскольку знали, что я никогда не приму от вас приданое.
Ее слова обожгли Джека так же, как горячий кофе. Каким образом, черт побери, она узнала? Он прикрыл глаза от нестерпимой боли. Деньги сыграли свою роль – она нашла мужа. Тошнота подступила к горлу при мысли о том, сколько грязи всплыло вместе с десятью тысячами фунтов. Джеку с трудом удалось спокойно спросить:
– Кресс, как вы узнали?
Она рассказала, а в конце добавила усталым, измученным голосом:
– Когда я узнала, что это ваши деньги, то поняла, что не могу выйти за него, независимо от последствий.
Джек ничего не понимал.
– Кресс, деньги ваши. Это решено. Я не имею права забрать их… и не могу предотвратить ваше замужество.
«Если только во время брачной церемонии не объявлю тебя своей. Или задушу Фэрбриджа».
Она покачала головой.
– Нет, Джек. Пусть деньги закреплены за мной, но я не могу выйти замуж за Эндрю и допустить, чтобы он нажился на вашей доброте. Я ни за кого не выйду. А за него тем более. После его угроз…
Джек понял – что-то здесь не так. Но что? Он не осмеливался поверить тому, что подсказывало сердце – она против свадьбы с Фэрбриджем.
– Крессида… если вы хотите выйти за Фэрбриджа…
– Не хочу!
Он от изумления приоткрыл рот.
– Тогда почему, черт подери, вы не сказали этого ему? – Джека душила злость. – Боже, какая неразбериха! Вчера он нанес мне визит с тем, чтобы я дал согласие на объявление в газетах.
– Я ему отказала, – обреченно ответила Крессида.
– Ничего не понимаю.
– Эндрю не привык к отказам, – еле слышно произнесла девушка. – Я сказала ему «нет», но он схватил меня, а тут на террасу вышли вы и другие гости, и тогда он объявил о нашей помолвке.
– Но вы молчали!
– Разве никогда не бывало, что вы от потрясения ничего не могли сказать? – сердито спросила она. – Я отказала ему. И недвусмысленно. – Из глаз полились слезы, и Кресс дрожащей рукой смахнула их. – А вы
