приговорено к высшей мере социальной защиты, 8003 к лишению свободы, 2533 к высылке, 281 к принудительным работам[31].
В архиве СБУ сохранился документ, в котором сообщалось, что «органы ГПУ и милиции за период с 1 декабря по 25 января нашли 14 956 ям, 621 «черный амбар» и 1359 других тайников, из которых было изъято 1 718 500 пудов зернохлеба». В это количество входило зерно, скрытое коллективно и выявленное у перекупщиков. Чтобы избежать ответственности, воры начали даже уничтожать запасы наворованного хлеба. «В начале 1933 года властями регистрировались случаи выбрасывания украденного ранее зерна в овраги, колодцы и реки».
И все-таки, несмотря на решительные меры, за три месяца своего существования ЧХК «заготовила» в украинском селе только 87 млн пудов хлеба. До 1 ноября в целом по УССР было собрано только 136 млн пудов. Одновременно в республике была провалена уборка сахарной свеклы и картофеля. Из-за отсутствия рабочих лошадей осенью в ряде областей для озимого сева в качестве тягловой силы были использованы коровы. Значительно задерживался и обмолот хлеба.
Как пишет А. Булок, английский путешественник, побывавший осенью 32-го года на Украине: «Поле за полем были усеяны сгнившим зерном… Можно было ехать целый день и видеть вокруг себя поля почерневшей пшеницы». Однако англичанин ошибался, то было не «сгнившее зерно». В полях стояла неубранная и осыпающаяся необмолоченная пшеница. Такой была агрономическая технология уборки хлебного богатства на Украине: «Нехай с ней, с пшеницей, – земля новую народит!»
На 1 декабря по Одесской области было еще не обмолочено зерновых с площади 300 тыс. га, Днепропетровской – 85 тыс. га, Харьковской – 190 тыс. га и Донецкой – 150 тыс. га. Обдуваемый ветрами и омываемый дождями хлеб сыпался на щедрую украинскую землю.
Впрочем, сошлемся еще на один антисоветский источник. В 1934 году в статье Исаака Мазепы – бывшего премьера правительства Петлюры и лидера украинских националистов, так рассказывалось о системе кулацкого противостояния коллективизации:
«Во-первых, были беспорядки в колхозах, а еще были убиты коммунистические служащие и их агенты, но позже получила предпочтение система пассивного сопротивления, которая была нацелена на систематическое расстройство планов большевиков по посеву и сбору урожая… Осенняя и весенняя посевные кампании провалились. Целые поля остались незасеянными, а в дополнение, когда урожай был собран… во многих местах, особенно на юге, 20, 40 и даже 50 процентов его осталось на полях и было или вообще не убрано, или потеряно при молотьбе».
Конечно, национальный патриотизм, выраженный в такой радикальной форме – чтобы навредить советской власти, оставим хлеб на полях! То есть уморим себя же голодом! Выглядит, по меньшей мере, как слабоумие и варварство. Но не согласимся с героем украинского национал-фашизма. Хлебные трудности в 30-е годы обусловил не только саботаж крестьянства. Существовали и более прозаические причины. В то время основным агроприемом был трехпольный севооборот, с чередованием культур по принципу – пар, озимые, яровые. Это обуславливалось самим примитивным способом ведения единоличного крестьянского хозяйства на малых площадях.
Поэтому из-за отсталости агроприемов после Гражданской войны в сельском хозяйстве длительное время прогрессировало нарастание «утомления почв» и падение почвенного плодородия. Одновременно шло увеличение засоренности полей, массовое развитие вредителей и болезней. Возросли вспышки массового размножения грызунов, особенно в лесостепных и степных районах. Этому способствовали «нарушение сроков уборки и условий хранения зерна»[32].
Коллективизация позволила применить многопольные севообороты. Говоря иначе, сразу после революции в сельском хозяйстве нужно было вводить не нэп, а начинать коллективизацию и создавать крупные хозяйства!
Сильная засуха 1931 г. привела не только к падению урожайности и валового сбора зерна. Она обусловила последующее распространение вредителей и рост заболеваний хлебных культур. Одним из крайне опасных грибковых заболеваний была головня. На 7-м Всесоюзном съезде по защите растений отмечалось, что в 1925 году в Крыму зараженность посевов головней составляла 30 %[33]. С целью борьбы с этой болезнью в 1931–1932 гг. было проведено несколько совещаний, в том числе Всесоюзная конференция, и издано множество научных публикаций. Сотрудник Всесоюзного института защиты растений А.И Борггардт писал в 1932 году, что «причиной сильного развития головни и постоянного наличия ее, являлась форма индивидуального землеиспользования…»
В 1932 году ситуация не только не улучшилась, а даже ухудшилась. Всесоюзный съезд работников отделов борьбы с вредителями констатировал, что по Украине «пораженность головней составляла 2,8 %, по Центральным Черноземным областям – 3,6 %»[34].
Зараженность головней в 1 % означала, что болезнью заражен каждый сотый колос, имевший на себе нескольких сотен миллионов спор грибков, что приводило к гибели 20–30 % посевов. В 1932 году зараженность, в зависимости от культуры колебалась от 0,6 до 4,1 %, и наиболее подверженной болезни культурой был овес. Вспышке головни в 1932 году способствовало «низкое качество работ по протравливанию и не выполнение инструкций по предотвращению заражения». Заражение зерна головней резко ухудшало качество муки и вызывало отравление людей.
Однако головня была не единственной болезнью хлебных полей. В 1932 г. во всех зерновых районах СССР посевы пшеницы были сильно поражены ржавчиной. На Северном Кавказе это вызвало 50 % потери урожая, по Украине до 20–30 %. На 7-м Всесоюзном съезде по защите растений констатировалось, что большой недобор урожая в 1932–1933 гг. был связан с еще одной болезнью – фузариозом.
Опасность заключалась и в том, что «зараженность зерна фузариозом может вызвать симптомы алкогольного отравления – т. н. «пьяный хлеб». Наиболее часто такие отравления отмечались в Приморском крае, Московской, Ивановской, Горьковской областях и Карелии. Наблюдались вспышки размножения и других вредителей сельхозкультур. В 1931–1932 гг. свыше 20 областей страны охватила эпизоотия по луговому мотыльку, а в специальном постановлении СНК РСФСР 1931 года указывалось на «катастрофические размеры размножения кукурузного мотылька». В 1932 году во всех южных районах СССР «наблюдались массовое размножение и миграция саранчи».
Всесоюзное совещание по борьбе с сорной растительностью при ВИЗРа отметило в 1932 году, что ежегодные потери от сорной растительности составляли 200–300 млн центнеров хлеба. «Засоренность полей озимой пшеницы «в Степной зоне по Украине составила от 18 до 84 % в сырой массе, по яровой пшенице – 33–76 %, на Северном Кавказе – 34–97 %, по Нижней Волге (на яровой пшенице) – от 4 до 89,5 %».
Позже на XVII съезде ВКП(б) Косиор признает, что снижение урожайности было вызвано несоблюдением базовых принципов ведения сельского хозяйства: «Мы несколько лет делали одну и ту же ошибку, расширяя площади посевов на Украине без учета тех нужд, тех требований агротехники, которые ребром также были поставлены товарищем Сталиным и ЦК, когда выявлялись наши недостатки, наши ошибки.
Действительно, перегрузка заданиями по техническим культурам вредно отражалась на нашем сельском хозяйстве. Перегрузка посевными заданиями без учета необходимости оставления парового клина, без учета необходимости введения правильного севооборота давала понижение урожайности и толкала целый ряд земельных организаций к механическому распределению государственных заданий между колхозами, к пренебрежению конкретной обстановкой в том или другом колхозе».
Выше уже говорилось, что летом 1932 года, по письму Сталина и Молотова, к прополке сорняков на Украине были привлечены воинские части, а 6 января 1933 г. правительством был объявлен Всесоюзный комсомольский поход на сорняки. Однако и это не все беды украинского села. Кулацкая привычка прятать зерно в «ямы-схроны» вызвала вспышку размножения грызунов. Этому способствовали и «благоприятные метеорологические условия (обилие осадков) и оставление неубранного, необмолоченного хлеба в скирдах на полях, а также не разрушаются норы, мелкая пахота. То же наблюдалось и в других районах. В Ставрополье зимой 1932–1933 гг. в скирдах половы находили до 4000 мышей – до 70 мышей на кубический метр!
Массовое размножение мышевидных грызунов отмечалось в южных и юго-восточных районах СССР уже с весны 1932 года. К осени сплошным мышиным «нашествием» была охвачена вся Степная зона от
