Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя

соратник Зиновьева Г.Е. Евдокимов, бывший член ЦК ВКП(б), – один из лидеров «новой оппозиции», дважды исключавшийся и восстанавливавшийся в партии – накануне ареста занимал должность начальника Главного управления молочной промышленности.

«Вышинский: – Убийство Сергея Мироновича Кирова было подготовлено центром?

Евдокимов: – Да.

Вышинский: – Вы лично принимали участие в этой подготовке?

Евдокимов: – Да.

Вышинский: – Вместе с вами принимали участие в подготовке Зиновьев и Каменев?

Евдокимов: – Да.

Вышинский: – По поручению центра Бакаев ездил в Ленинград проверять ход подготовки там на месте?

Евдокимов: – Да.

(Вышинский путем дальнейших вопросов устанавливает, что Бакаев во время своей поездки в Ленинград имел встречу с убийцей Кирова – Николаевым, с которым Бакаев вел разговор о подготовке убийства).

Вышинский (обращается к Бакаеву): – Вы в Ленинграде виделись с Николаевым?

Бакаев: – Да.

Вышинский: – По поводу убийства С.М. Кирова договаривались?

Бакаев: – Мне не нужно было договариваться, потому, что директива об убийстве была дана Зиновьевым и Каменевым.

Вышинский: – Но вам говорил Николаев, что он решил совершить убийство Кирова?

Бакаев: – Говорил он и другие террористы – Леван, Мандельштам, Колотынов, Румянцев.

Вышинский: – Разговор был об убийстве Кирова?

Бакаев: – Да.

Вышинский: – Он проявил свою решимость. А вы как относились к этому?

Бакаев: – Положительно».

(Из дальнейших вопросов Вышинского Бакаеву выясняется, что последний после своей поездки в Ленинград докладывал Евдокимову и Каменеву о ходе подготовки убийства С.М. Кирова. На вопрос обвиняемому Каменеву о том, имел ли место действительно такой доклад Бакаева ему, Каменев ответил утвердительно).

Вышинский (обращается к Каменеву): – Что он вам передал?

Каменев: – Он сказал, что организация подготовлена к совершению удара и что этот удар последует.

Вышинский: – А как вы к этому отнеслись?

Каменев: – Удар был задуман и подготовлен по постановлению центра, членом которого я был, и я это рассматривал как выполнение той задачи, которую мы себе ставили.

(Далее отвечал на вопросы Вышинского Зиновьев.)

Вышинский: – Обвиняемый Зиновьев, и вы были организатором убийства товарища Кирова?

Зиновьев: – По-моему, Бакаев прав, когда он говорит, что действительным и главным виновником злодейского убийства Кирова явились в первую очередь я – Зиновьев, Троцкий и Каменев, организовав объединенный террористический центр. Бакаев играл в нем крупную, но отнюдь не решающую роль.

Вышинский: – Решающая роль принадлежит вам, Троцкому и Каменеву. Обвиняемый Каменев, присоединяетесь ли вы к заявлению Зиновьева, что главными организаторами были вы, Троцкий и Зиновьев, а Бакаев играл роль практического организатора?

Каменев: – Да.

(Каменев дополнил картину подготовки теракта следующим фактом: «В июне 1934 года я лично ездил в Ленинград, где поручил активному зиновьевцу Яковлеву подготовить параллельно с группой Николаева – Колотынова покушение на Кирова. В начале 1934 года мне из доклада Бакаева были известны все детали подготовки убийства Кирова николаевской группой».)

Вышинский: – Убийство Кирова это дело ваших рук?

Каменев: – Да».

Конечно, это выдавленное Зиновьевым и Каменевым пересохшим ртом, почти сквозь зубы «Да» – стало результатом показаний подельников по подготовке убийства Кирова. Но где блеск расхваливаемых ораторских способностей лидеров оппозиции?

Он проявился в другом. Обвиняемые сочли несправедливым, что оказались единственными «козлами отпущения» грехов Троцкого. И 20 августа Зиновьев, Каменев и И.И. Рейнгольд дали на суде показания против ряда оппозиционеров, занимавших высокие посты в государственных структурах. Во время слушания они назвали имена Томского, Бухарина, Рыкова, Угланова, Радека, Пятакова, Серебрякова, Сокольникова и др. Это вызвало переполох и повальную панику в рядах заговорщиков, остававшихся на свободе.

Но в ЦК не сразу решились предать эту информацию гласности. Телеграмма от 20 августа, направленная из Москвы Сталину Кагановичем, сообщала: «Каменев при передопросах прокурора о правильности сообщаемых подсудимым фактов, подавляющее большинство их подтверждает… Некоторые подсудимые, и в особенности Рейнгольд, подробно говорили о связях с правыми, называя фамилии Рыкова, Томского, Бухарина, Угланова. Рейнгольд, в частности, показал, что Рыков, Томский, Бухарин знали о существовании террористических групп правых…

Мы полагаем (курсивы мои. – К.Р.), что в наших газетах при опубликовании отчета о показаниях Рейнгольда не вычеркивать имена правых. Многие подсудимые называли запасной центр в составе Радека, Сокольникова, Пятакова, Серебрякова… Все инкоры в своих телеграммах набросились на эти показания как на сенсацию и передают в свою печать. Мы полагаем, что при публикации отчета в нашей печати эти имена также не вычеркивать»[47].

То, что иностранные корреспонденты набросились на «жареные» факты, естественно; как и волка – журналиста «кормят ноги». Однако обратим внимание на другую особенность текста телеграммы. Уже само то, что Каганович просит у Сталина разрешения «также не вычеркивать» из «отчета в нашей печати эти имена», – свидетельствует о том, что ни ход процесса, ни его последствия не планировались заранее.

В противном случае еще перед началом суда на столе Кагановича должен был лежать список очередных «жертв» и заготовленный текст сообщения для печати. Ибо иначе – для кого подсудимые называли в ходе процесса имена своих единомышленников? Для судей? Для НКВД? Или для Сталина? Зачем это было нужно? Пригласить на суд иностранных корреспондентов и не позаботиться о том, чтобы объяснить новые аресты населению страны, – это абсурд: советский обыватель иностранных газет не читал.

Подсудимые признались, что они принадлежали к плохой компании. В заключительном слове Зиновьев заявил: «Мой дефективный большевизм превратился в антибольшевизм, и я через троцкизм пришел к фашизму. Троцкизм – это разновидность фашизма, и зиновьевщина – разновидность троцкизма».

Названные участниками процесса поименно, но еще остававшиеся на свободе заговорщики были потрясены. Они чувствовали себя преданными сообщниками и не скрывали своего возмущения. Пятаков с гневным пафосом писал в газетной публикации: «После чистого, свежего воздуха, которым дышит наша прекрасная, цветущая социалистическая страна, вдруг потянуло отвратительным смрадом мертвецкой. Люди, которые уже давно стали политическими трупами, разлагаясь и догнивая, отравляют воздух вокруг себя… Это люди, потерявшие последние черты человеческого облика. Их надо уничтожать, как падаль, заражающую чистый, бодрый воздух советской страны…».

Письмо Пятакова заканчивалось словами: «Хорошо, что Народный комиссариат внутренних дел разоблачил эту банду… Честь и слава работникам Народного комиссариата внутренних дел». Не менее воинственно отреагировал Карл Радек: «Из зала суда… несет на весь мир трупным смрадом. Люди, поднявшие оружие против жизни любимых вождей пролетариата, должны уплатить головой за свою безмерную вину».

Еще во время процесса, на основе показаний Каменева, Зиновьева, и Рейнгольда, 21 августа Вышинский выступил с заявлением: «Я считаю необходимым доложить суду, что мною вчера сделано