достижения совершенства через нисхождение, через «движение ухода и возврата» является одной из центральных и для Ветхого, и для Нового Завета. Об этом Книга Иова или же притча о блудном сыне. Отец более ценит блудного сына, прошедшего весь цикл – и нисходящий от Отца, и весь обратный путь.
Противопоставление единицы и шестёрки, Единства и Разделённости есть также противопоставление коллективного бессознательного и личного сознания. Новорожденный младенец совсем не имеет сознания, его личность находится в полном единстве с коллективным бессознательным, то есть с Богом. Но никакой ценности для Бога в таком единстве нет. Только когда младенец станет сначала учеником, а затем отроком, научится пользоваться словами и различать образы, когда его душа станет разделенной между открывшимися ему жизненными путями, лишь тогда будет возможно постепенное движение к совершенному знанию, дающему подлинную свободу.
Есть в библейской символике ещё одна тема, неявно связанная с взрослением и обучением. Это – символика пищи, хлеба, которая позволяет иносказательно говорить о разных видах познания. Например, есть вполне прозрачная символика молока как лёгкой пищи для младенцев, то есть знания доступного несовершенным, и есть символика мясной пищи как знания, для переваривания которого нужно более совершенное чрево. Зная эту символику, будет легко, например, разъяснить ветхозаветную заповедь: «Не вари козлёнка в молоке его матери». Она означает: не смешивай пищу, то есть учения, предназначенные для младенцев и для зрелых умом. Что ж, возможно, мы сейчас и нарушаем эту заповедь, но я всё же надеюсь, что младенцы заняты более интересными делами, чем чтение этой книги. С другой стороны, вскормленный молоком младенец, как Иван Бездомный в первой главе, если он способен к учению, должен когда-то приобщиться к взрослой пище. И это поначалу ведёт к несварению, болезни чрева, то есть буквально душевного недомогания.
Первая глава начинается с того, что Берлиоз, как заботливая мать, пытается оградить Ивана от скоромного, предупредить даже от попыток приблизиться к живому Иисусу. В результате Иван питается молочной кашей, сохраняя младенческое единство мировоззрения. Но тут появляется «искуситель» Воланд со своим живым рассказом о Пилате, и младенческое внутреннее единство Ивана бесповоротно рушится.
А как насчёт второй главы и символики Премудрости? Почему двойка означает мудрость, и чем мудрость отличается от истины, от единицы? Истина – это единый, целостный взгляд на мир. Он может быть простым и ясным как у новорожденного младенца, для которого мир – это неразделённый свет и тепло. Для остальных смертных целостное восприятие мира – это идеал, к которому можно только стремиться. Другое дело – мудрость, которая заключается, прежде всего, в отказе от одностороннего взгляда на мир. Первые шаги в познании мира младенцем – это тоже чистая, беспримесная мудрость. Малыш узнает, что мир разделился. Кроме теплой, мягкой и розово- молочной стороны у мироздания есть и обратная сторона – холодная, твёрдая и невкусная. Затем эта чистая мудрость будет заслонена новыми открытиями о разнообразии мира. И лишь в завершении обратного пути, и то не всегда, человек обретает сознательную мудрость, умение видеть в каждом явлении две стороны. Но разве не эту мудрость пытается нам преподнести Автор, рассказывая о теневой стороне евангельской мистерии? Может быть, он вовсе не случайно на протяжении всей второй главы следит за движением солнца и тени? И при этом благословенное солнце, источник жизни и света, может быть причиной страданий, как и запах прекрасных цветов.
Следующий этап развития личности от младенчества к детству – приучение к самостоятельности, отлучение от постоянной материнской опеки. Ребёнок становится сам третей между своей и чужой сторонами мира. На место физического единства с родителями приходит психологическое единство, которое поддерживают три главных внутренних чувства, три ангела-хранителя. «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше».[43]
Апостолу Павлу можно верить в таких вопросах, так что никаких сомнений в отношении символики тройки и быть не может. Другое дело, найдём ли мы эту символику в третьей главе Романа, где речь идёт совсем не о любви. Если, конечно, не считать символики пролитого Аннушкой масла. Речь в третьей главе идёт, разумеется, о вере и о смертельных последствиях неверия. А надежда и любовь присутствуют только в форме своей библейской символики – тёмной воды и свежего воздуха.
Зато в четвёртой главе всё в полном порядке с выходом на оперативный простор земного пространства. Герой увлекается в стремительную погоню, которая разводит всех четырёх участников на все четыре стороны, открывая Ивану окружающий мир с неожиданных для него сторон. Не так ли и с взрослением личности, для которой переход к ученичеству – это выход в неведомые прежде пространства. Так школьник открывает мир за пределами своего двора, а с помощью школы и книг – и новые дальние пространства вплоть до далёкого космоса. Этот общий для всех огромный мир объединяет нас, но он и разделяет всех и каждого, полагая каждому свой собственный путь.
Следующий этап взросления, и дальнейшее углубление разделения мира – это открытие тайного знания, то есть различия в восприятии мира разными людьми. Тайна сопричастности группе и личная Тайна является основой для противопоставления друг другу, но и для поиска своего собственного места в этом мире. Неплохой иллюстрацией к этому этапу взросления может служить явление Ивана со своей детской тайной во взрослый мир завсегдатаев Грибоедова в пятой главе Романа.
Шестой этап обретения самостоятельности – это та самая Разделённость мира, когда сознание уже воспринимает все внешние различия, но ещё совсем не видит внутреннего единства вещей и явлений. В шестой главе это состояние разделённости и отчуждения подчёркнуто негативизмом Ивана и его ссорой с Рюхиным. Однако, достигнув другого «полюса», наибольшего отдаления от исходного состояния, дальнейшее развитие и движение вперёд будет одновременно и началом возвращения к внутреннему единству. Подростковое состояние сознания нуждается во внешних скрепах внушаемых семьёй и школой, либо улицей писаных и неписаных правил поведения, а также и самых общих законов физики и иных наук. Закон, общее правило становится первой ступенью к восстановлению утраченного единства, единственно возможное объединяющее начало для разделенного сознания. Седьмая глава Романа не относится к пути Бездомного и речь в ней идёт о наказании Лиходеева. Но можно заметить изменившееся течение времени, настаёт утро следующего дня.
Восьмёрка символизирует Откровение, то есть способность к творчеству или хотя бы к восприятию чужого творчества, к сопереживанию образам и сюжету, созданному рассказчиком под влиянием творческого духа. Это более высокий уровень единства, чем общий Закон. Кстати, в восьмой главе доктор Стравинский и его свита действительно сопереживают сбивчивому, но вполне самостоятельному рассказу Бездомного. И даже дают Ивану бумагу и карандаш для дальнейшего развития.
Следующий этап восхождения личности, совершенно необходимый после откровения – это Истолкование созданных образов, которому соответствует девятка. Однако мы не можем ничего сказать насчёт соответствия этому символу 9 главы «Коровьевские штучки» до тех пор, пока правильно не истолкуем образ управдома Босого. Может быть, Автор именно на эту необходимость и намекает?
Стадия развития, соответствующая десятке, находится ровно «на экваторе» между полюсами разделённости и единства, симметрично 4-й стадии. Только речь идёт не о пространстве, а о циклическом времени. Достигший 10-й стадии имеет выбор дальнейшего движения, как и достигший перекрёстка четырёх дорог на 4-й стадии. Самый банальный выбор – повторение пройденного, суета сует. В осознании этого и заключается содержание этой стадии и 10 главы.
Единственный способ вырваться из суетной западни десятки и выйти на следующую, 11-ю стадию – это осознание своей несвободы и переживание своего несовершенства. Как мы уже выяснили, именно этим озабочен в 11 главе Иван. Только в случае полного
