Заповедь субботы. Новый подход к происхождению человека

обновленной стае более крупных, хорошо размножающихся, а потому вечно голодных при­матов. Поэтому особи, относящиеся к нижним слоям иерархии, в том числе пони­жен­ные за ссору с руководством, были бы обречены на скорую гибель. Если бы в обновленной пси­хике стаи не был теперь запрограммирован бунт. Любое ущемление социального статуса у потомков «дев» означает выпадение из тра­ди­ци­он­ного круга инстинктов и возобновление действия довольно агрессивных и маниакальных стереотипов. А значит, вновь возоб­нов­ля­ется и растет маргинальное сообщество дев­ственниц, которые изготовляют себе альтернативный Артефакт и начинают точить бо­евые топоры против вожака основной стаи.

Однако мы помним, что в новой системе символов обладание Артефактом – есть атрибут во­жака. Появление другого вожака или «жрицы» с Артефактом означает сигнал «чужие», и влечет не­ме­дленную инстинктивную реакцию ревности всей стаи. Основная часть стаи бросает все дела до тех пор, пока не изгонит конкурентов за пределы своего Леса. Если во главе отколовшейся части будет самец, то речь идет просто об уходе новой самостоятельной стаи. Но если отко­ловшаяся часть фор­ми­ру­ется на основе стереотипов, инстинктов поведения агрессивных «юных дев» образца вечера Дня Второго, то полного разделения не будет. Для такой «стаи ведьм» вожак и другие самцы основной стаи остаются предметом инстинктивного влечения, но эта «неразделенная любовь» оборачивается яростной ненавистью, побуждающей, как минимум, к бурному само­вы­ражению в вокальной сфере. Приближаться к основной стае на расстояние видимости наши первобытные «сирены» опасаются, но в пределах слышимости стараются выразить в «песнях» весь диапазон переполняющих их чувств.

Итак, бесповоротное изгнание наиболее упорных в своих заблуждениях «девственниц» из род­ного тропического Леса – еще одно важное Событие антропогенеза, знаменующее сумерки вечера Дня Третьего. Теперь самое время обратить внимание на описание второй половины Дня Тре­тьего в Книге Бытия: «И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя…дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле» /Быт 1,11/.

Казалось бы, ну что в этом описании интересного? Воссоздавая картину сотворения мира, Мо­исей обязан был разъяснить, когда были созданы растения. Однако мы уже договорились, что во вре­мена пророков понятия о спекулятивной интерполяции между исходным и конечным состояниями не существовало в принципе. Это для рационального европейского интел­ли­гента будет естественным за­ подозрить пророка в баналь­ной дидактике. Для творческих людей, испы­тавших силу интуитивных прозрений, гораздо легче поверить в то, что Откровение Книги Бытия не содержит ни одной лишней детали, ни одного лишнего образа, кроме продиктованных свыше, из глубин коллективного Опыта. Поэтому мы обязаны объяснить, что означает символика травы и деревьев, и почему она относится именно к вечеру Дня Третьего.

Теперь представим себе, чем в первую очередь должны были заняться изгнанные из привыч­но­го Леса девственницы, кроме самообороны от хищников и других видов при­ма­тов, обитающих в про­ межуточных экологических нишах между Лесом и саванной? Разумеется, глав­ным занятием должно быть добывание пищи, причем именно растительной – ягод и корней травы, плодов деревьев. Потому что героини нашего детективного романа пока еще оста­ются строгими вегетарианками.

Голод – не тетка, а потому «пятиминутки ненависти» в виде песнопений на опушке Леса, пере­ межаются поисками съестного естественным методом проб и ошибок. Постепенно передовой отряд, волей судеб выдвинутый в новую для прачеловека экологическую нишу, ценой немалых жертв начи­нает различать среди новых плодов и ягод съедобные и ядовитые, подсматривает у мест­ных оби­та­те­лей, где можно выкопать съедобные корни. А еще отрабатывает на практике новые так­тические схе­мы защиты своей новой территории от конкурентов и хищников. Так что расшифровка символики в данном случае, как в анекдоте про Фрейда: «иногда банан – это про­сто банан». Трава и деревья из си­мволики Дня Третьего – это дейст­вительно отраженный в «кол­лективном бессознательном» опыт освоения новых видов растительной пищи и от­дельно стоящих деревьев как убежищ.

Итак, передовой отряд «дев», пополняемый перебежчицами из голодного Леса, постепенно адаптируется к новой среде обитания. Однако в заботах о материальном не забывает и о «духовном», устраивая основной стае регулярные демонстрации и совершенствуя пение на опушке Леса. Поэтому обе части стаи оказываются как бы привязанными друг к другу, не отдаляясь далеко от границы двух экологических ниш. Однако между двумя экологическими нишами есть качественная разница. Эко­система тропи­ческого леса полностью освоена и находится на пределе возможностей для пропитания бурно раз­ мно­жающихся приматов, не имеющих теперь естественных врагов. В то же время новая эко­логическая ниша от­крыта для экспансии, поскольку доступ к новым видам пищи ограничен лишь бо­рьбой с кон­ку­ рентами и хищниками. А на этот случай у наших вегетарианцев есть очень неплохое ка­менное вооружение и агрессивная, вполне хищная организация. Поэтому посте­пен­но, от поко­ления к поколению происходит перетекание большей части популяции из Леса в новую эко­логи­че­скую нишу.

«Девы», обладающие опытом адаптации к новым условиям, рождают и мальчиков, ко­торые по взрослении должны изгоняться в основную стаю. И наоборот, молодые самки из ос­нов­ной стаи в по­исках пищи легко присоединяются к сообществу «сирен», а потом возвращаются. Так что происходит постоянный «обмен опытом» и «молодыми кадрами» между двумя частями раз­де­лен­ной стаи, иначе сам механизм экспансии в новые ниши был бы невозможен. Но как только чле­ны ос­новной части стаи приобретают новый опыт адаптации к условиям соседней экологической ни­ши, должно происходить вытеснение сообщества «сирен» за границы и этой новой ниши, в сле­ду­ю­щий соседний ландшафт с новыми травами и деревьями.

Таким образом, из-за разделения стаи на две качественно разные социально-психологические системы («земля» веры и «море» надежды) возникает механизм экспансии нового вида приматов. А это уже действительно совершенно иной вид – обладающий другим набором инстинктов, другим мес­том в экосистеме, да и с бывшими родственниками, не прошедшими через «чистилище» внутреннего раскола, нет шансов на скрещивание при встрече. Наоборот, беспощадное изгнание или уничтожение.

Нужно отметить также еще один важный для эволюции человека момент, связанный с непол­ным разделением двух частей стаи. На уровне отношений между взрослыми – непримиримая вражда и конкуренция, но при этом общее принятие в свой круг молодых особей из обоих лагерей. Просто потому, что это входит в сложный инстинкт лидерства в стае – инициация и покровительство моло­дым. Инициация вообще в силу предшествующих событий должна быть заглавным ри­туалом в жизни не только молодняка, но и обеих стай. Отсюда принцип: «молодым – везде у нас дорога».

В таких условиях наибольшие шансы на выживание получают особи, сохраняющие во взрос­лом состоянии физические и психические признаки детенышей. Та самая неотения, которая явля­ет­ся одним из главных отличий человека от других приматов. В том числе посте­пенное уменьшение во­лосатости, детские формы и пропорции головы, а также инфантильные по­ва­д­ки. Причем в большей степени такая неотения должна затрагивать женскую часть популяции, по­скольку молодые самцы мо­гли мигрировать лишь в одну сторону, а юные самки – в обе стороны между двумя лагерями.

В значительной степени эти древнейшие стереотипы социальной миграции сохранились и по сей день. В большинстве традиционных сообществ именно молодые девушки покидают свой род или отчий дом, чтобы поселиться на новом месте. Но даже и в «цивилизованных» городских со­об­ществах зачастую можно встретить молодых женщин, сочетающих резкие конт­расты поведения. В кругу себе подобных «сирен» такие особы производят впечатление циничных хищниц. Хотя все «песни» сво­дятся к обсуждению воп­ро­ сов социальной мигра­ции в круг «серьезных мужчин». При этом главным способом обольщения вож­де­ ленного противника является имитация инфантильного поведения и под­черкивание детских черт внешности – розовые щечки, пухлые губки, длинные ресницы, тонкие бро­ви, светлые волосы. И в более зрелом возрасте «песни» на партсобраниях «сирен» вполне соот­ветст­вуют первобытному стандарту: «все мужи­ки – сволочи». Так что самые устойчивые стереотипы жен­ского поведения выработались в самом начале Предыстории, когда у этих «песен» еще не было слов.

Однако мы отвлеклись от процесса экспансии нового вида приматов за пределы изначального тропического Леса. Эта первоначальная экспансия имела достаточно жесткие ограничения. Она могла проходить лишь по влажным зеленым ландшафтам, дающим плодово-ягодную пищу, с достаточным количеством ветвистых деревьев для защиты от самых крупных хищников – тигров, львов и гиен. В том числе и поэтому вечер Дня Третьего неразрывно связан с образами зеленой травы