16 апреля 1945 года стал одним из самых мрачных дней у Окинавы. «Лэффи» (капитан 2 ранга Дж. Ф. Бектон) имел на борту команду наведения истребителей и патрулировал на дозорной позиции № 1. В 07.44 он отогнал «Вэл», который сбросил бомбу в миле от корабля и улетел. Но вскоре появилось множество японских самолетов. Сначала они прилетали малыми группами, а потом на экране радара поднялась жуткая метель.
Вместе с «Лэффи» дежурили 2 баржи LCS — стойкие корабли, однако они не могли остановить надвигающийся вал. С севера, северо-востока, северо-запада приближалось около 50 «бандитов». В таких обстоятельствах даже истребительный патруль не мог перехватить хорошо рассредоточенные японские самолеты. К тому же в этот момент сменялись 2 группы истребителей прикрытия. Вынужденные перехватывать японские самолеты вблизи от «Лэффи», истребители бросались следом за врагом прямо под огонь американских зениток.
Сначала 2 «Джуди» совместно атаковали эсминец. Оба были сбиты огнем 40-мм и 20-мм автоматов справа и слева от эсминца. Левый самолет взорвался совсем рядом с «Лэффи», и взрыв вывел из строя артиллерийский радар. Затем на корабль бросился «Вэл», который взорвался в море в нескольких ярдах от кормы эсминца. Еще один «Джуди» был сбит рядом с кораблем. А потом «Лэффи» получил попадание.
В 08.45 «Джуди» пошел на корабль с левого крамбола, проскочил над моторным вельботом и врезался в 20-мм установку. Пылающий бензин хлынул из разорванных баков надломленного крыла. Затем «Вэл» подпрыгнул и врезался носом в 127-мм орудие № 3, разворотив установку. В следующий момент другой камикадзэ проскочил над правой раковиной корабля и сбросил бомбу за полсекунды до того, как врезался в уже разбитую орудийную установку. Пламя понеслось по надстройке «Лэффи», и над кораблем поднялся столб дыма. Прямо в этот погребальный костер нырнул еще один самоубийца, зайдя со стороны солнца. В последний момент он выровнялся, чтобы сбросить бомбу, которая попала в левую раковину корабля. От взрыва сдетонировал погреб 20-мм патронов. Взрыв разбил рулевую машину и заклинил руль в положении «лево на борт».
Смерть буквально взяла «Лэффи» за горло. Надстройки пылали, все кормовые орудия, начиная от второй трубы, были уничтожены. Корабль описывал круги, словно пьяный, под небом, в котором кишели японские самолеты.
Несколько японцев бросились вниз, как стервятники, норовящие покончить с раненным зверем. Часть из них сбили истребители, которые отважно гнались за врагом до самой воды. Несколько разнесли на куски носовые орудия «Лэффи». И все-таки еще 2 камикадзэ врезались в корабль. Удары пришлись один за другим в кормовую надстройку. Пламя разбушевалось еще сильнее, получив новую порцию бензина.
Едва «Лэффи» опомнился от этих ударов, как истребитель «Оскар» вывалился из кипящей в небе схватки и спикировал на полубак эсминца. За ним погнался «Корсар». Оба самолета вели бешеный огонь, и пули щелкали по надстройкам эсминца. И японский, и американский истребители зацепили мачту эсминца. Была снесена антенна радара SC, срублена левая часть рея, снесен фидер радара. Японский самолет шлепнулся в воду справа по борту, подняв огромный столб воды. Пилот «Корсара» сумел поднять поврежденный самолет повыше и выпрыгнул с парашютом.
Тем временем «Джуди» врезался в воду у самого левого борта эсминца, засыпав «Лэффи» горящими ошметками. Еще один «Джуди» спикировал с правой раковины, но был сбит в 800 ярдах от корабля. Попадание 127-мм снаряда разнесло на куски «Оскар» в 500 ярдах от эсминца. Еще один «Оскар», пикировавший спереди, поймал очередь зенитного автомата и разбился в 500 ярдах впереди «Лэффи». Затем в эсминец попала бомба, сброшенная «Вэлом», который был уничтожен 20-мм автоматами. Этот самолет был изрешечен осколками 127-мм снарядов и 40-мм очередями, потрепан американскими истребителями и врезался в море на левой раковине «Лэффи». Последний удар нанес «Джуди», который появился по левому траверзу, за ним гнался американский истребитель, который вел непрерывный огонь из пулеметов. 40-мм и 20-мм автоматы левого борта открыли бешеный огонь по самолету, который взорвался недалеко от борта. Атака завершилась.
Невероятно, однако «Лэффи» остался на плаву. Его надстройки превратились в пылающий ад, часть кормовых отсеков была затоплена. Но немногие уцелевшие орудия продолжали стрелять, а вся машинная установка действовала исправно. За 80 минут боя эсминец был атакован 22 самолетами, из которых 9 были сбиты его артиллеристами.
Но настоящая история «Лэффи» еще только начиналась. В корабль попали 8 вражеских самолетов — семь были настоящими самоубийцами, а восьмой («Вэл», срубивший мачту) врезался случайно. Последствия взрывов были ужасными. Кроме этих попаданий, «Лэффи» получил еще 4 обычных бомбы. Можно смело сказать, что ни один эсминец за годы войны не пережил ничего подобного.
Накапливающиеся последствия повреждений привели к тому, что «Лэффи» все-таки потерял ход. Корабль, или то, что от него сохранилось, остановился, чтобы попытаться справиться с огнем и водой. В конце концов его отвели на якорную стоянку. В это трудно поверить, но уже через 6 дней «Лэффи» своим ходом отправился на Сайпан. Он вошел в историю миноносных сил как один из самых выдающихся кораблей.
В громе и молниях, в пламени и дыму выковывались наилучшие методы борьбы с воздушными самоубийцами. Было рекомендовано несколько новых устройств для тушения пожаров, экипажи эсминцев сразу отмечали наиболее эффективные из них. Было рекомендовано применять специальную тактику: открывать огонь с большой дистанции — начинать маневрирование, когда самолет пикирует, — продолжать стрелять до самой последней секунды, пока самолет не врежется в корабль, — и так далее. Постоянные учения по оказанию первой помощи тоже дали свои плоды. Но из всех этих многочисленных предложений и советов следовал один неизбежный вывод: учиться, учиться и учиться. Кроме того, как никогда более актуальным стал мудрый совет знаменитого Дэвида Фаррагата: «Самая лучшая защита — меткий огонь собственных орудий».
Интересно привести выдержку из рапорта командира эсминца «Энтони» капитана 2 ранга Ч.Дж. Ван Арсдаля:
«Командир прекрасно понимает, что высшее командование отмечает действия эсминцев на дозорных позициях. Однако он сомневается, чтобы хоть кто-то, кто сам не исполнял регулярно эти обязанности, в полной мере сознавал воздействие этой работы на офицеров и матросов. Особенно это действовало на те корабли, которые видели успешные атаки камикадзэ против соседних кораблей и сами получали прямые попадания. Напряжение постепенно нарастает, и это видно на множестве примеров, причем оно не ослабевает даже в период пополнения запасов между дежурствами, в основном потому, что люди понимают: их снова ждет то же самое. Начинаются истерические припадки, люди требуют перевода на другие корабли, хотя таких немного. Как долго остальные смогут выносить эту нагрузку — точно не известно. Спустя некоторое время никакие средства уже не могут поднять пошатнувшийся дух экипажа. Парни знают, что их ждет, и не поддаются ни на какие уловки.
Мы обнаружили, что можем выдержать это, хотя такое не нравится решительно никому. Все знают, что такое дежурство — рискованная работа, но необходимая. Они понимают, что любой японский самолет ударит «либо нас, либо их». К чести людей следует заметить, что никто не заявил, что боится, потому что никто не желал стать посмешищем для своих товарищей. Страх не выражается в истериках. Он приводит к нарастанию внутреннего напряжения, которое немного ослабевает, лишь когда начинают грохотать орудия. Все моряки чувствуют себя гораздо увереннее на боевых постах, чем на отдыхе. Командиру не остается ничего иного, кроме как молиться за каждого своего офицера и матроса, так как корабль не может действовать более эффективно в подобных обстоятельствах».
Эсминцы и эскортные миноносцы, поврежденные у Окинавы
