спокойной походке, идут разговор разговаривать. Ждем.
Минут пять, попивая взвар, мы просидели в тишине. Таверна полностью опустела и, кроме нас, остались только вышибала Гонзо у дверей и Дори Краб за стойкой. Смурная ситуация и Кривой Руг ничего не говорит.
Перед таверной забряцало оружие, как если бы там находился целый взвод воинов, дверь открылась, впуская в теплое помещение холодный ветерок, и внутрь зашел Лысый. Однако, это был не тот вор, которого мы все это время знали и считали своим, а кто-то иной, с совершенно другой походкой, движениями и манерами. Он скинул на боковую перекладину у двери свой подбитый мехом плащ, и в черной униформе тайного стражника, сверкая золотым эполетом на плече и серебряной бляхой на груди, прошел к столу. Присмотрелся к нему, действительно, перемены разительные, и не только в одежде. Тот Лысый, ходил вечно напряженный, оглядывающийся, ждущий подвоха. Хм, этот же, наоборот, спокойный, уверенный и знающий себе цену человек, настоящий служака, дворянин.
Лысый молча сел, мы тоже молчим, он окидывает всю нашу кампанию прищуренным взглядом, и подает голос:
— Добрый вечер, господа воры, бандиты, убийцы и тунеядцы. Позвольте представиться, капитан, тьфу, не привык еще, полковник Штенгель, заместитель начальника Тайной Стражи.
— И тебе доброго вечера, полковник, — усмехнулся Кривой Руг.
— Здрасти, дядя Лысый, — Звенислав шутовски приподнял свою шапочку кончиками пальцев.
— Лысый в прошлом, — полковник явно был доволен собой. — Не буду вам ничего объяснять, сами все понимаете, но перед вами, парни, — он посмотрел на нас троих. — мы виноваты. Не уберегли ваших приютских.
— Воспитатели? — спросил я.
— Да, — он кивнул, усмешка с лица пропала, и полковник нахмурился. — Специальная группа Тайной Стражи 'Щит'. Сержант Лука единственный, кто уцелел. Его жрецы по доброте душевной подлечили, и он вам поклон передает.
— И ему, того же, — мой ответ был короток.
Штенгель, или кто он там, повернулся к стойке, приподнял руку, щелкнул пальцами, и сказал:
— Дори, организуй нам чего-нибудь горячего, и сам присаживайся, поговорим, ведь не первый год знакомы.
Как из воздуха соткался, в руках у Краба появился расписной поднос с несколькими кружками взвара, и он подошел к столу. Аккуратно, можно сказать, что с какой-то особой артистической грацией, он поставил питье на стол, сел, и выдал:
— Всегда знал, Лысый, что ты не тот, за кого себя выдаешь.
— Ой, только не надо, — поморщился полковник. — Дориан, то, что ты по праву крови виконт Маргар, не делает тебя умнее и хитрее, чем ты есть на самом деле. Ничего ты не знал и не подозревал, так что оставь все это в стороне. Перед фраерами будешь показывать, какой ты по жизни продуманный человек.
— Зачем пришел, полковник? — Кривой Руг хоть и улыбался, но был напряжен. — Арестовать нас хочешь или очередную зачистку устроить? А может быть, поглумиться над нами зашел?
— Никто вас арестовывать не будет, Руг, по крайней мере, не сегодня, не здесь и не сейчас. Меня интересуют они, — он кивнул на нас, — и только.
У меня после этих слов внутри захолонула, первая же мысль была, бежать, как можно скорее и как можно дальше, но прислушался к себе, нормальные ощущения, опасностью от слов тайного стражника не веет. Опять же, куда бежать, кому мы на всем белом свете нужны? Здесь, мы под защитой Кривого Руга, у нас есть подручники, какие-то перспективы. Нет, бежать никуда пока не надо, а нужно внимательно послушать этого странного полковника. Переглянулся с парнями, они согласно опустили глаза. Решено, слушаем сыскаря дальше.
— Что так? — спросил Кривой Руг.
— Руг, есть вещи, которые лучше не знать и воспринимать как данность. Поверь на слово, в судьбе этих парней, заинтересован лично герцог и не только он.
Авторитет молча кивнул и пришел мой черед:
— И что, в замок нас потянешь, полковник?
— Нет, там вам будет опасно, недобитков после мятежа еще много затаилось. Останетесь здесь до весны, если Кривой вас не выгонит, а дальше, сами определитесь как вам жить. Позже поговорим подробней, а пока, предлагаю такой вариант наших дальнейших взаимоотношений. Кривой Руг остается главой Старой Гавани, никто ему в делах мешать не будет, лишь бы не лез туда, куда ему лезть не следует. Дори Краб продолжает быть его правой рукой. Мальчишки до конца весны остаются под вашей защитой, а я, буду за всем происходящим наблюдать и руководить их обучением.
— Объяснить, значит, не хочешь, зачем мы тебе?
— Не мне, — полковник пожал плечами, — а герцогу. Мне то вы без надобности, но я человек службы. Сказали за ворами присматривать, присматривал. Сказали за вами наблюдать, наблюдал.
— Предсмертное видение герцога Конрада Третьего?
Штенгель улыбнулся и спросил в ответ:
— Наемника рахдонского пытали? Правильно, так все и есть, но повторюсь, Кривому и Крабу, этого знать не надо. У них свой путь, у вас свой.
— Замнем эту тему, — высказался Кривой Руг. — Раз не надо нам чего-то знать, то пусть оно так и будет. Ты, Лысый, лучше расскажи, как это так ловко личину вора на себя напяливал, что никто тебя распознать не мог. Даже Перстень, и тот тебе верил.
— Перстень он для вас, а для меня, полковник Кремор. Слыхал про такого?
— Известная личность, — буркнул Руг.
— Как же так? — впервые я видел, что Дори Краб был в растерянности. — Перстня я лично знал, дел с ним провернули немало.
— И много вас здесь еще таких, рыцарей плаща и кинжала, в моем районе сидит? — местный хозяин злился.
— Хватает, — туманно заявил Штенгель. — За вами ведь, как за детьми малыми, глаз да глаз нужен, вдруг, что не то, сотворите, — полковник встал. — Так что, договорились?
— Договорились, — пробурчал неохотно Кривой Руг.
— Виконт? — Штенгель посмотрел на Дори Краба.
— Не называй меня так, — вспылил Краб, но как-то сразу угас, и повторил вслед за своим паханом: — Договорились.
— Вы как? — теперь сыскарь смотрел на нас. — Предупреждаю сразу, рванете в побег, скатертью дорога, ловить не будем, но там, за пределами города, вы потенциальные жертвы для охотников за головами.
— Согласны, — нестройным хором выдавили мы.
— Хорошо, — Штенгель раскланялся с нами как с дворянами какими и, уже поворачиваясь к выходу, сказал: — Тогда завтра, в таверну придет ваш бывший воспитатель Лука, а с ним еще два человека, будут вашими наставниками в изучении боевых искусств. Вы должны стать воинами и отомстить рахдонам за своих родственников и убитых сирот. Так сказал герцог Конрад Четвертый, так сказал Верховный Жрец Хайнтли Дортрас. В Штангорде — эти слова больше чем писанный закон.
— Полковник, — окликнул я его.
— Да, Пламен? — он неспешно повернулся в нашу сторону, накидывая на плечи плащ.
— Ты сказал, что до конца весны нам срок. Что будет летом?
Штенгель бросил слово, как камень в воду, и торопливо вышел:
— Война!
Полковник покинул таверну, и в полной тишине, Дори Краб, за которым сентиментальности никогда не наблюдалось, задумчиво произнес:
— Да, встряли вы парни, — и добавил: — Куда катится мир? Не понимаю.
Прошла еще одна ночь и, как обычно, мы во главе трех десятков своих, то ли вороваек, а может быть будущих воинов, направились в таверну, где нас должны были ждать наши новые наставники. Опять над
