Немезида

Дэйг смотрел в информационный планшет, теребя цепочку на своём запястье.

– У Латига было высокое положение, для штатского. Важное, но не чересчур. Он работал на Еврота.

– Что до определённой степени усложняет положение дел, – сказала Тайсли.

В её исполнении это прозвучало, как пустячное затруднение, но на самом деле сам факт личности работодателя Кёрсуна Латига мог с лёгкостью сделать ход расследования серийного убийства, которое производил Йозеф, совершенно непредсказуемым. До этого он надеялся, что в схематичный протокол, составленный егерем, могла вкрасться ошибка, хотя какая-то его часть уже понимала, что это было не так. 'Просто-таки небывало повезло', - сказал он себе. То, что главный префект добавила градус в бутылку, было уже само по себе достаточно плохо, но теперь, когда последняя жертва оказалась высокопоставленным сотрудником Консорциума Еврот, перед следователями открывался целый пласт новых проблем.

Латиг и ему подобные входили в штат служащих межзвёздного аристократа, базирующийся на поверхности планеты. Последний, скорее всего, был самым богатым человеком в радиусе нескольких световых лет. Его Честь Пустотный Барон Мёрриксун Еврот повелевал флотилией вольных  торговцев, чьи корабли курсировали космическими маршрутами, охватывающими окружавшие Исту Веракруз системы. Его консорциум, обладающий значительным капиталом и имеющий коммерческие интересы на многих планетах, по сути контролировал  всю местную торговлю между системами, и большинство межпланетных перевозок впридачу. В кругу друзей Еврота числились верховные адмиралы, отпрыски Навис Нобилитэ и даже один из Лордов Терры. Его бизнес уходил корнями во времена Старой Ночи, и утверждалось, что наследственная Торговая Лицензия, которой обладала его семья, была подписана лично Императором. Его настолько ценили, что он служил Адептус Терра в качестве Agentia Nuntius, атташе Двора Императора, на территории всех человеческих колоний Тэйбианского сектора.

– Тайсли, – Йозеф понизил голос и с заговорщическим видом подошёл ближе. – Если бы мы могли утаить личность жертвы, всего на пару дней, это помогло бы...

Но она уже отрицательно качала головой:

– Мы пытались сохранить информацию в тайне, но... – клиницист помолчала. – В общем, люди болтают. Сотрудники Латига всё узнали.

Сердце Йозефа упало.

– Значит, Консорциум в курсе.

– На самом деле, всё ещё хуже, – сказала она ему, – они забрали аэронеф прямо из хранилища улик, дёрнув за ниточки, ведущие к ландграфу.

– Они не имеют право этого делать... – скривился Дэйг.

– Это уже сделано, – продолжила Тайсли, – и клиницисты Консорциума едут сюда, чтобы позаботиться о теле злополучного Кёрсуна, - она похлопала по окутанному испарениями цилиндру. – Наверное, застряли в этой треклятой пробке, иначе уже были бы здесь и забрали бы его.

Глаза Йозефа превратились в щели:

– Это дело Стражи. Это дело Исты, – он вспомнил речь Телемах  в участке, и в нём потихоньку начала разгораться холодная злость. Теперь, всего день спустя, его начальство отмахнулось от всего этого, чтобы по-максимуму ублажить Консорциум, потому что Иста Веракруз поставляла вина по всему Сегментуму Ультима, и без Еврота экономика планеты засохла бы на корню.

Дэйг вполголоса чертыхнулся в качестве завершающего штриха, чем заработал осуждающий взгляд от Тайсли.

– И это ещё не конец, – продолжила она, как будто ему в наказание. – Начальство Латига послало астропатическое коммюнике самому Пустотному Барону. Он, по всей очевидности, проявляет к этому происшествию личный интерес.

Йозеф почувствовал, как от его лица отхлынула кровь.

– Еврот... Он летит сюда?

– О, я в этом не сомневаюсь, – сказала ему Тайсли. – На самом деле, до меня дошли слухи о том, что какие-то его личные агенты уже в варпе, на пути сюда.

Несмотря на все свои усилия, Йозеф снова ощутил тошноту в желудке и глубоко вдохнул холодный стерильный воздух. С внезапной вспышкой раздражения, он выхватил из руки Дэйга информационный планшет и злобно уставился в него.

– Это уже не расследование. Это какая-то чёртова чаша с ядом.

5

Судорожно содрогнувшись, Вальдор рывком пришёл в сознание и подавил рефлекторный кашель. Он почувствовал, что на его корпус давит большой вес, и ощутил везде вокруг себя большие наносы сыпучего вещества. Ещё был жар, близкий и сильный, он жёг его кожу. У его губ был привкус дыма горящего топлива.

Обследовав себя, кустодий не обнаружил среди ушибов, полученных им при аварии, ничего серьёзнее пустякового вывиха. Он осторожно вправил предплечье и опробовал его; вспышка боли уже сходила на нет. Вальдор положил обе руки на придавивший его груз – кусок обшивки корпуса, как он отметил - и, приподняв, отпихнул его прочь.

Он встал на ноги в окружении пламени и серого дыма. Вальдор помнил момент столкновения только как поток ощущений: вспышки боли и грузовой трюм, вертевшийся вокруг него, когда подбитый летательный аппарат врезался в песок. Тогда же он слышал вскрик Тариэля. Сейчас поблизости не было никаких признаков инфоцита. Вальдор двинулся вперёд, выбирая дорогу в кучах дымящихся обломков, которые раскалились от горящей плёнки разлившегося по окрестностям жидкого прометия. Куски транспортника  лежали вдоль прямой, исчезающей в глубине красных равнин. Они окружали чёрный след, который летательный аппарат по ходу своего торможения пропахал в грунте, разваливаясь по дороге на части.

Он увидел кое-что, выглядевшее знакомым: яйцевидную капсулу кабины, проломленную и смятую. Внутренняя сторона фонаря была расцвечена кровью, и Вальдор понял, что пилот не пережила приземление. Он покрутился в разных направлениях. Подступающие языки огня были высокими и стремительными, и у него было мало пространства для манёвра. Развернувшись по кругу, он  нашёл в стене пламени место, показавшееся самым тонким, и, разгоняясь, бросился к нему. В самый последний момент Вальдор прыгнул в его языки и прорвался сквозь него; бурнус на нём занялся огнём.

Он жёстко приземлился на другой стороне кучи обломков и вскочил в низкую стойку. Ухватившись за бурнус, который охватывало пламя, он сорвал его с себя и отбросил как можно дальше. Тяжело дыша, Вальдор огляделся. В этот момент он понял, что был не один.

– Ну, – сказал грубый голос, – что это тут у нас? 

Вальдор насчитал восьмерых. На них было пёстрое снаряжение шайки собирателей рухляди. Доспехи были сляпаны из множества несовместимых друг с другом частей самого разного происхождения,  лица прятались за дыхательными фильтрами и под капюшонами. Все были вооружены крупнокалиберным оружием – по большей части, разнообразными вариациями стабберов, но Вальдор также углядел парочку со сдвоенными лаз-карабинами и одного с характерными очертаниями плазменного ружья, взятого наизготовку. Собрание их машин было не менее пёстрым, чем всё остальное: две четырёхногие шагоходные платформы, а также быстрые дюнопроходчики на толстых шинах с ребристыми протекторами и единственный грузовик на динамической воздушной подушке[12].

Вальдор оценил их с холодной расчётливой точностью бывалого воина. Всего лишь восемь, восемь человек, у некоторых, скорее всего, были ускорены рефлексы, возможно даже была уплотнена кожа, образуя естественный доспех, но при всём при этом их было только восемь. Он был абсолютно уверен, что в состоянии убить их всех меньше, чем за шестьдесят секунд, причём без особой спешки.

Было всего два момента, которые заставляли его медлить. Первым был человек, торчавший из открытого люка ДВП-грузовика за турелью пятиствольного мультилазера. У канонира был ничем не перекрытый сектор обстрела с Вальдором прямо в его центре, и, каким бы живучим он не был, без защиты его обычной брони тяжёлое орудие уложит кустодия прежде, чем он успеет проделать десяток шагов.