разговаривал с инфоцитом.
– Мы будем делать то, что должны делать, – произнёс Келл, не глядя на неё.
– Даже если мы погубим себя по ходу дела, – ответила его сестра.
Снайпер заиграл желваками, и его глаза опустились к линии слов, выгравированных на тонком стволе винтовки. Это был
– Цель оправдывает средства, – сказал Келл.
Такую смерть, как он увидел в комнате, Йозеф Сабрат вообще никогда не смог бы себе вообразить. Убийства Латига в аэронефе и Норте в доках, хоть и были кошмарными деяниями, шокировавшими его до самой глубины души, но они не угрожали здравости его рассудка. Но не это, не это... содеянное.
В центре кабинета Перриг был длинным пятном рассеян чёрный пепел, который высыпался из предметов одежды, распластавшихся там, куда они упали. Поверх каскада золы лежал маленький холмик чёрного порошка, покрывающий железный ошейник, всё ещё надёжно запертый болтом, а из глубины кучки посверкивали в свете ламп серебряные штырьки нейро-имплантов.
– Я... не понимаю, – Горосп стояла в нескольких шагах позади дознавателей, в наружном коридоре, вместе с Йозефом; там же топтались егеря, не уверенные, что им следует делать. – Я не понимаю, – повторила она. Куда делась... женщина?
Она едва не сказала 'ведьма'. Йозеф почувствовал это полусформировавшееся на её губах слово и метнул в неё взгляд, полный внезапно вспыхнувшей ярости. Горосп смотрела на него круглыми незамутнёнными глазами, и он ощутил, как руки сжимаются в кулаки. Она проявила такую чёрствость и пренебрежение к мёртвому псайкеру. Он справился с кратким порывом схватить её и припечатать к стене, наорать на неё за её глупость. Затем он перевёл дыхание и сказал:
– Она никуда не делась. Это всё, что от неё осталось.
Йозеф пошёл прочь, протискиваясь мимо Скельты. Егерь опасливо ему кивнул:
– Префект Сиган прислал весточку, сэр. Его вызвали обратно, когда он отдыхал после дежурства. Он на пути сюда.
Он вернул Скельте кивок и осторожно шагнул в комнату через барьер поля, следя за тем, чтобы не потревожить рой маленьких автоматов-картографов, которые сканировали место преступления пиктерами и лазерными дальномерами. Хиссос скрючился на корточках, шаря взглядом по стенам, глядя в сторону окон, затем возвращаясь глазами к испепелённым останкам. Он сидел спиной к дверному проёму, и Йозеф услышал, как он судорожно вздохнул. Это звучало почти как рыдание.
– Вам... нужно дать время? – как только он произнёс эти слова, то ощутил себя полным идиотом.
– Нет, – выговорил Хиссос. – Да, – сказал он мгновением позже. – Нет.
Йозеф увидел предметы на полу, камни и бумагу, разложенные полукругом:
– Что это?
– Базисные объекты, – сообщил ему Хиссос. – Вещи, пропитанные отголоском эмоций подозреваемого. Перриг их считывает. Считывала их, – поправился он отсутствующим тоном.
– Мне так жаль.
Хиссос кивнул.
– Дадите мне убить этого человека, когда мы его найдем, – сказал он Йозефу твёрдым взвешенным тоном. – Мы конечно же удостоверимся в его вине, – добавил он, кивая. – Но смерть. Вы позволите мне это сделать.
Йозефа бросило в жар, он почувствовал себя неловко:
– Мы сожжём этот мост, когда через него переправимся.
Он отвёл глаза и обнаружил на дальней стене за его спиной места, где были нанесены знаки. Он не заметил их, входя в комнату. Подобно рисункам кровью внутри аэронефа или форме, в которую было разложено разделанное тело Джаареда Норте, повсюду на светлых стенах были восьмиконечные звёзды. Похоже, убийца использовал останки Перриг как чернила, повторяя тот же самый узор снова и снова.
– Что это значит? – пробормотал Хиссос.
Префект облизал внезапно пересохшие губы. Он испытывал странное чувство – покалывание в основании черепа, похожее на тупую головную боль из-за слишком большого количества рекафа и нехватки свежего воздуха. Всем, что он видел, были очертания символов, и у него было ощущение, что в них содержится ответ, если только он найдёт способ правильно на них посмотреть. Они не отличались от математических задачек в схольных учебниках Ивака: в них просто надо было
– Сабрат, что это значит? – снова сказал Хиссос. – Это слово?
Йозеф моргнул, и момент был упущен. Он перевёл взгляд обратно на дознавателя. Хиссос что-то извлёк из испепелённых останков. Это был информационных планшет, чей экран был повреждён и покрыт паутиной трещин. Поразительно, но дисплей, хаотично мигавший под ней, всё ещё работал.
Йозеф осторожно взял его у Хиссоса, заботясь о том, чтобы не коснуться лоснящихся от пепла поверхностей устройства. Сенсорный экран всё ещё хранил запечатлённые на нём слова, и мигал ими перед его глазами с такой скоростью, что их почти нельзя было разобрать.
– Одно из слов – 'Сигг', – сообщил ему Хиссос, – видите?
Он видел – и под ним были каракули, походившие на попытку составить ещё одну строчку букв, очертания которых не сохранились. Но над именем было другое слово, написанное чёткими буквами.
– Белолист. Это имя человека?
Йозеф покачал головой, незамедлительно поняв его смысл:
– Не человек. Место. Я его хорошо знаю.
Хиссос резко вскочил на ноги:
– Близко?
– В невысоких утёсах, на расстоянии короткого полёта на колеоптере.
Непродолжительная вспышка скорби и печали оперативника рассеялась:
– Мы должны туда лететь, прямо сейчас. Считанное Периг разрушается с течением времени, – он постучал по сломанному планшету. – Если она почуяла Сигга в этом месте, каждую секунду, что мы здесь теряем, мы увеличиваем риск, что он опять удерёт.
Скельта уловил отрывок их разговора:
– Сэр, у нас нет никаких других подразделений в этом районе. Резерв занят разборкой железнодорожных артельщиков в воздушных доках, которая приняла серьёзный оборот, и готовит меры безопасности для торгового фестиваля.
В этот самый момент и на этом самом месте Йозеф сделал выбор.
– Когда тут появится Дэйг, скажи ему, чтобы брал место преступления под контроль и отвлекал Лэймнера, – он двинулся к двери, не обернувшись, чтобы посмотреть, следует ли за ним Хиссос. – Мы забираем колеоптер.
Оперативник и раньше терял коллег, и тогда это было так же тяжело, как и сейчас, но смерть Перриг была чем-то большим. Она ударила по нему как пуля, попав прямо в самую сердцевину его души. Слепо глядя на мельтешение тёмных низких облаков за иллюминаторами колеоптера, он безуспешно пытался разобраться в собственных эмоциях. Перриг всегда была хорошим, надёжным коллегой, и ему нравилось её общество. Она никогда не вынуждала его говорить о его прошлом и не пыталась выудить из
