встречи Нового Лета. Он прижал ее к себе и потрепал за волосы:
— А давай посидим у реки? — в его голосе звучали ребяческие нотки.
Белянка открыто улыбнулась:
— Давай! — впервые за последний месяц ей стало просто легко и хорошо.
Холодная вода дарила ощущение чистоты и свободы. Они искупались и теперь сидели на мягкой траве, на берегу. Огромная белая луна светила отраженным светом, заливая серебром все вокруг.
— Как хорошо! Я счастлива! Ты не поверишь! Я, наверное, счастлива впервые по-настоящему, — глаза Бели блестели то ли от холодного купания, то ли от радости, то ли от слез. А, может, это всего лишь отражалась луна.
— Знаешь, я сейчас тоже счастлив! Вода унесла с собой все проблемы и страхи минувшего дня, — неожиданно он крепко-крепко к ней прижался и поцеловал.
— Кажется, что с момента нашей первой прогулки по Реке прошло уже много-много лет, а ведь чуть больше месяца минуло, — вздохнула Белянка.
— Беля, Белочка, Беляночка, — он зарылся в ее пушистые светлые волосы.
— Меня так мама называла, только я ее плохо помню, — теперь на ее глазах точно блестели слезы.
Стрелок молча поцеловал ее сначала в левый, а потом в правый глаз. Она тихо засмеялась. Какое-то время они сидели в тишине, нарушаемой лишь ночными шорохами да плеском воды в Реке.
— Я люблю тебя! — неожиданно сказала Белянка, глядя в его глаза, которые сейчас были темно- синими, словно отражавшими звездное небо. — Я ведь никогда раньше тебе это не говорила. А теперь мне кажется, я просто обязана это сказать!
Он помолчал, глядя на нее в упор:
— А я люблю тебя! Я никогда и никого раньше так не любил!
И Белянка чувствовала, что это правда. Ей захотелось, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась, чтобы это мгновение счастья не уходило, но оно безвозвратно утекало в прошлое, проскальзывая мимо сомкнутых пальцев, тщетно пытавшихся удержать время.
— Мы всегда будем вместе? — спросил он, улыбаясь. — Прогоним этих Чужих с их новой Верой и будем счастливы!
Резко как будто кто-то ударил железным молотом по натянутым нервам, на Белянку обрушилась темная, непроглядная, безлунная ночь. Холодок, не дававший ей покоя, словно вырвался наружу. Рыдания сдавили горло. Она уткнулась носом в его плечо и разревелась.
— Что ты? Что ты? — Стрелок растерянно гладил ее по волосам. — Что случилось? Ты чего-то испугалась?
— Нет, я от радости, — соврала Белянка, сквозь рыдания. Вскоре она успокоилась, — Половина моего сердца принадлежит Теплому Миру. А вторая половина, что бы ни случилось, навсегда останется твоей!
— Да я и сам принадлежу Теплому Миру! — он улыбнулся.
Луна уже клонилась к горизонту. Время неумолимо утекало. И не в их власти было его остановить.
Глава 7
Удары топоров
Белянка проснулась от света, бившего ей в лицо, и от шума, доносившегося с улицы. Она лениво открыла глаза. Стрелка не было. Девушка поспешно встала и вышла на улицу. Звук топоров, врезавшихся в живую древесину, раздавался на всю Деревню. Чужие организованной толпой рубили сосны, высекали какие-то фигуры, пилили доски, что-то сколачивали. При этом они еще очень громко переговаривались, но Маленькому народу половина их речи была непонятна.
Белка нашла Стрелка:
— Что они делают? — она постаралась перекричать царившую вокруг суету.
— Не знаю! Спроси своего Стела! Они нас, кажется, учить собирались? — в его голосе звучала стальная ярость.
Он решительно направился в самую гущу событий, где Рокот руководил кипевшим процессом:
— Что вы делаете? — громко спросил Стрелок.
— Строим Храм! — ответил Рокот с видом человека, отмахивающегося от назойливой мухи.
— Но вы не посоветовались с нами! Деревня против! Вы губите деревья! Вы могли бы сначала хотя бы объяснить?
— Послушай, мальчик! Ты еще слишком молод, чтобы отвечать за всех! Я сейчас занят, понимаешь? От меня многое зависит! Если я хотя бы на секунду отвлекусь, то они построят не Храм, а усыпальницу или того хуже сарай какой-нибудь! Рани! Что б тебе в Сумерки провалиться, как ты спил делаешь? Тверже руку, тверже! Девчонка! — Рокот вновь ушел с головой в работу.
Девушка, одетая в грубую мужицкую одежду, с грязным лицом и сбитыми руками мастерски управлялась с инструментами. Ее упрямо вздернутый нос, непокорные черные кудряшки коротко стриженых волос, обрамлявших лицо, широкие мужественные скулы — все говорило о сильном характере. Только глаза у нее были какие-то блеклые, будто потухшие, цвета болотной зелени. Она слабо отреагировала на оклик Рокота, лишь на секунду оторвалась от работы, ожесточенно сплюнула на землю и еще более резко начала обрабатывать ствол сосны.
Стрелок отошел на другой край Большой Поляны, подальше от места стройки. Там уже собралась добрая половина Деревни.
— Это что за произвол? Эй, Отец? Как ты им позволяешь так издеваться над деревьями? — толстый Боровиков-старший, отец Ласки, стоял, подбоченись, его круглое лицо пылало он гнева.
— Мы не можем допускать такой наглости! — сухая высокая женщина из семейства Холщевых презрительно смотрела на поблескивающие на стройке топоры.
Горлица просто, молча, всматривалась в противоположный конец поляны. Ее сумрачная, длинная фигура отбрасывала на всех легкую тень страха. Взгляд был жесток и презрителен.
Стрелка буквально трясло оттого, что с ним обращался этот Рокот, как с мальчишкой, он даже сделать ничего не мог. Вот, его Деревня в опасности, а он стоит, опустив руки, и стыдится своей никчемности. Теплая, мягкая рука Белянки легла ему на плечо:
— Тише, тише, — прошептала она. — Успокойся!
— Что успокойся? Что? Что мне делать? — он резко повернулся, грубо оттолкнув девушку.
— Тут не успокаиваться надо, а действовать! — крикнул Русак, на удивление осмелевший. — А то они глядишь, и нас тут, как эти деревья, топорами порубят!
Стрелок хотел что-то ответить. Белянка понимала, что он сам сейчас всей душой рвется в бой, осознавая всю его безнадежность. Она резко, почти не думая, начала говорить первой:
— Действовать? А что вы понимаете под этим словом? Пойти и закидать их ветками. Или подстрелить как лесных оленей из луков? Может, еще ловушек нарыть, как на диких кабанов? Вы понимаете, чего вы требуете? Вы требуете, чтобы мы все пошли на верную смерть! Сами, добровольно! Это равносильно самоубийству. Вы хотите навсегда остаться в Предрассветном часе? — ее голос надрывно звучал, временами срываясь на хриплый крик.
— А что предлагаешь ты? Терпеть? — холодно и спокойно спросила Горлица.
Белка слегка остыла, остановившись, затем посмотрела на стены будущего Храма, устремившегося к небу, по которому бежали быстрые, равнодушные облака. Она вдохнула поглубже, на секунду задержав дыхание, и ответила:
— Подождать, послушать, что они расскажут, попытаться научиться чему, постараться понять…
— Ты видишь, с чего они начали? С Храма! — отрезала Горлица. — Слушать их, значит предать Лес!
Одобрительный ропот пронесся по рядам жителей Деревни.
