Земля недостижимая. Сквозь тюремное окно

Они смеются над Тобой, разве Ты не слышишь? Они издеваются над нами из?за Тебя, разве Ты не видишь?

Они пьяны от запаха крови человеческой и радуются слезам сирот.

Вопли мучеников звучат песнями для них, а писк раздавленных детей — сладкая музыка.

Они отнимают хлеб у сынов Твоих и бросают его своим псам.

Когда они выкалывают глаза людям, гиены в ужасе разбегаются, бормоча про себя: мы этого не знаем.

Когда они сдирают кожу с живых, волки воют: мы этого не умеем.

Когда они отрывают груди у матерей, псы лают: мы этому только теперь у людей учимся.

Когда они священников осыпают горящими угольями, змеи шипят: мы просто невежды в науке о мучениях.

Когда они попирают Твой крещеный народ, дикие вепри хрюкают: ничьи посевы мы так не топчем.

Когда они поливают смолой девственниц и сжигают их, Нерон им сквозь смех кричит из ада: идите ко мне, побратимы!

Из их глаз брызжет огонь, уста изрыгают мерзость, ноздри извергают пакость. Смерть проросла сквозь их сердце и охватила их души, а жизнь отвратила свои живительные воды от них.

Спаси нас, Господи, от безбожников, а от диких зверей мы сами спасемся.

Избавь нас от людей бездушных, а от бездушных каменьев мы сами легко уклонимся.

Душа безбожника мертва, как гнилой плод в материнской утробе.

Огради нас от врагов Твоих и наших, закрой нас высокими стенами от земли до неба из крыльев ангелов Твоих.

Мы скрываем свои слезы от людей, чтобы они не смеялись над нами, и таим свои вздохи, чтобы они не издевались над нами.

Однако мы плачем и воздыхаем пред Тобой, ведь Ты все видишь и праведно судишь.

Господи, защити нас, спаси люди Твоя ради имени Твоего и славы Твоей. Аминь.

II

Склонитесь, звезды, отворись небо, вселенная поднебесная, поклонись Творцу. Воссияйте светом, серафимы блистающие, и громыхните громом, херувимы грозные.

Пусть восстанет в своем величии все ангельское воинство, и все силы ангельские пусть повернутся ликами ко Престолу славы, любви и силы и воспоют песню Творцу:

О Всемогущий и Всеславный Боже, Господь всех святых, плотских и бесплотных сил! Над Тобой нет никого, на кого Ты мог бы смотреть, так посмотри на тех, что стоят под Тобой, в прахе земном, в бренном теле, посмотри, услышь, смилуйся и спаси их.

Укрепи их, Боже, чтобы они вытерпели муки, чтобы выдержали муки и удержали веру.

Да будут достойные воспевать с нами хором Трисвятое и Тебя величать. Аминь.

СЕДЬМАЯ НОЧЬ СУДА

Ночь с субботы на воскресенье

Около полуночи, после долгих препирательств, доктор Адлер приказал внести Спаса Спасовича в зал суда.

Вскоре появились конвойные и ввели его, а не внесли, ибо Спас Спасович больше не напоминал непогребенную мумию в гробу, но совершенно изменился. Был он прям, как копье, на просветленном лице сияли глаза. От синяков и отеков не осталось и следа за исключением нескольких шрамов, как у студентов, которые увлекаются фехтованием. Он вошел широким шагом, полный собственного достоинства и, когда остановился посреди зала, больше напоминал судью, чем подсудимого.

Все присутствующие изумленно и недоверчиво взирали на него. Одни шептали: «Это он!», а другие: «Не он!» Один капитан, до тех пор скрывавший свои христианские убеждения страха ради перед нацистами, отвернулся в сторону, перекрестился и воскликнул: «Это и в самом деле он, и это чудо Божие!»

Председатель первым пришел в себя и открыл заседание суда.

Председатель: Ты ли это, Спасович?

Спас: Конечно я, господин полковник.

Председатель: Ты больше не болен?

Спас: Ничуть. Я сейчас здоров более чем когда?либо.

Председатель: Что же произошло, если ты так быстро преобразился?

Спас: Я воскрес, господин полковник. Я был мертв, а теперь ожил. Спаситель вернул мне жизнь. Сегодня утром, на рассвете, Он пришел к моему гробу, коснулся моего лба и воззвал: «Спас, встань и иди здоров и весел!»

Услышав это, двое офицеров, старше других по возрасту, подскочили от страха и бросились к выходу. Кто?то вскрикнул: «Это призрак, а не человек!» Наступила мертвая тишина. Председатель: По законам Рейха тебе предоставляется последнее слово. Можешь приводить любые доводы в свою защиту.

Спас: Я никогда не защищал сам себя, но только защищал истину, а истина защищала меня.

Председатель (дрожащим голосом): И все?таки ты можешь говорить все, что хочешь, в свой последний час, капитан Спасович.

ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО Спаса Спасовича

Господа судьи! Если меня вызвали, чтобы я защищал самого себя, я буду молчать, но если меня позвали защищать истину, тогда я буду говорить.

Господин полковник позволил мне сказать все, что я посчитаю нужным, и я буду защищать истину, ибо самое большое достоинство человека в момент жизни на земле состоит в познании истины, свидетельстве об истине и в защите истины.

Познать истину означает то же самое, что и познать Бога, Который и есть живая истина. Славянское слово истина это не только имя, но и выражение существенной особенности истины, состоящей в том, что истина всегда истинна, всегда отражает действительность, всегда подлинна и неизменна. Согласно этому, Истина и Бог есть два имени одной и той же сущности. Именно поэтому Тот, Который объявил истину, мог сказать о себе: Я есмь истина, или, говоря другими словами, Я есть Бог.

Кроме того, Тот, Который объявил истину, заявил людям, что они ничего не смогут делать без Него, то есть без истины, сказав: Без Меня не сможете ничего сделать.

Наконец, Он напомнил людям, чтобы они не погрешили против живой истины, то есть против Него самого, чтобы не споткнулись бы о Камень, который сделался главою угла, говоря со страшной угрозой: Тот, кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит (Мф. 21, 44).

Ваши германские предки, как и наши славянские, приняли эти слова истины с радостью и страхом подобно строителям, которые долго и напрасно строили на песке и вдруг нашли живой камень и начали