Ом, намо Васудевая[60] {159} .
Мои друзья Рама Сисодия и Феодосий Мангала отбыли в страну Болгарию, а я ввиду небольшой простуды остался здесь, в Сербии. Наш друг доктор Ефим никак не хочет оставлять меня одного. К сожалению, здесь люди так не ценят одиночество — источник духовной крепости, как у нас, в Индии. Но это у них с недавних пор. В прошлом, волей–неволей, сербы приучили себя к уединению и молчанию больше всех европейских народов.
Сказал я однажды в присутствии доктора Ефима, что хотел бы немного узнать о сербской женщине. И из?за этого его госпожа устроила чаепитие в своем доме, на которое пригласила многих своих приятельниц.
Несколько часов мы провели в приятной и для меня познавательной беседе.
Никогда сербская женщина не была властительницей страны и народа. Как это похоже на Индию и как непохоже, скажем, на Англию, Россию и Голландию или на древние империи, которыми правили семирамиды и клеопатры! Сербская женщина — царица дома, домашнего хозяйства и детей.
Девица, сестра, жена и мать{160} — эти четыре сербских слова, очевидно, происходят от санскритских корней. «Дева» у нас, в Индии, и сейчас на разговорном языке означает божество и девицу. И действительно, у сербов истинная девица, девственница, считается неким высшим существом, чем?то святым и возвышенным. В южных областях Сербии, где европейская «госпожа культура» еще не испортила народ, перед девицей встают и старики, и старухи. В великом народном эпосе с почтением воспеваются девицы, сестры и матери. Жена как таковая не воспета столько и с таким почтением. А если и воспевается, то не без примеси иронии и шутки. Между тем, нигде нет иронии и шутки, когда речь идет о девице, сестре и матери.
Сербская женщина как отшельница, молитвенница и святая возвеличилась до небес. Святая Петка, Параскева{161}, как дева — изначальный образец для целых поколений женщин во все века. Она жила в Х веке по Рождестве Христовом. Девица из дворянской семьи, она удалилась в Палестину в суровую Заиорданскую пустыню, чтобы жить жизнью святого Иоанна, Христова Крестителя. И прожила там всю свою жизнь до глубокой старости, питаясь, так сказать, ничем и не общаясь ни с кем. Величественный образец, который, без сомнения, импонировал бы и нашим наивеличайшим гималайским аскетам.
Святой Петке подражали и нищенки, и царицы сербские в течение тысячи лет. Почти все королевы и княгини из династии Неманичей удалились в монастыри и окончили свои дни в монашеском чине. Над всеми ними сияет подобно утренней звезде царица Милица{162} , вдова последнего сербского царя Лазаря, убитого турками на Косовом поле. Мы, индийцы, ценим нечто подобное превыше всего. Аскеза — сердцевина Индии: сердцевина ее истории, ее культуры и любой ее философии любого направления.
Сербская женщина как воительница в народной борьбе за освобождение от турок — это святительница своего рода. Княгиня Любица{163} сто двадцать лет тому назад воодушевила разбитую сербскую армию и повела ее на бой с турками. Турки были разбиты, и Сербия освобождена. Подобных этой княгине сербских женщин, известных и неизвестных, великое множество.
А что сказать о сербской женщине — хозяйке и воспитательнице детей? Таковы в основном сербские крестьянки и ремесленницы. Для интеллигенции и людей искусства такие женщины редкость. Всякая сербская крестьянка, хоть и неграмотная, владеет десятком ремесел. Умеет и обед сварить, и хлеб замесить, и молоко заквасить, и ткет, и вышивает, и шьет, и вяжет, и за скотиной ходит, и цветы разводит, и мыло варит, и на зиму запасы заготовляет, и Бог знает сколько еще таких дел делает, какие в Европе четко разделяются и выполняются специалистами.
В новейшее время сербка проявила себя еще и как отличная санитарка и сестра милосердия. Нужда направила ее и на эту новую работу в последние войны за освобождение сербов от турок и австрийцев{164}. И все же это благородное занятие не ново для сербок. Возможно, они освоили его раньше всех остальных женщин в Европе. Как первая военная сестра милосердия, выхаживавшая раненых, упоминается Косовская девица из 1389 года{165}. Засучив рукава, славная девица промывала раны витязям–крестоносцам на поле Косовом и обессилевших раненых кормила белым хлебом и поила красным вином.
Духом всех этих великих женщин из сербского прошлого в огромной степени жива и дышит и современная сербская женщина.
Для нас, индийцев, в длинной цепи реинкарнаций пол не играет никакой роли. Тот, кто сейчас мужчина, может после смерти родиться женщиной, и та, кто сейчас женщина, может в повторном рождении появиться как мужчина. Все это зависит от кармы.
Знай, что это письмо лично мое и написано лично к тебе. Не от лица комиссии, которая еще находится в Болгарии, но от меня. Ну, а если ты сочтешь, что это письмо заинтересует светлую рани, божественную супругу нашего божественного махараджи, то ты передай его ей или прочитай. Но скажи ей, что все, что я здесь успел наскоро написать, — точно капля воды в сравнении с морем тех фактов и примеров, которые я держу в памяти, чтобы, когда мы прибудем в Траванкор, не спеша их рассказывать и пересказывать ей в долгие наши дождливые индийские месяцы.
Да возьмет у меня Васудева половину моего жизненного века и да дарует его тебе.
43
Салам, сахиб.
Сегодня состоялся судебный процесс по обвинению госпожи Глэдис Фаркхарсон и Арджуны Сисодии. Присяжные заняли свои места. Судебный обвинитель зачитал обвинение. Все опубликованное «Индийским зеркалом» подтвердили лондонский Скотланд Ярд, полиция Чикаго и Нью–Йорка с добавлением множества подробностей. Все сходится.
Во время чтения обвинения Глэдис Фаркхарсон сидела неподвижно без малейшей перемены в лице. Арджуна же был нервный и возбужденный. Казалось, все, что было прочитано о его невесте, ему было совершенно неизвестно и ново. Часто он раскрывал рот, будто хватая воздух, и бил себя руками в грудь.
Арджуна обвинен за анархистскую листовку, и только. Ведь госпожа Фаркхарсон на прежнем слушании свалила вину за эту листовку на Арджуну. Когда это было произнесено, Арджуна обеими руками ударил себя по лбу.
Глэдис Фаркхарсон обвинена в двух уголовных преступлениях, а именно: в анархистской деятельности в Индии и в отравлении Катьяяни Сисодии.
Первое свое преступление Фаркхарсон признала, но назвала Арджуну инициатором воззвания. Второе преступление она решительно отрицала. Но когда было зачитано медицинское свидетельство славного цейлонского доктора Какусанды, который на месте преступления зафиксировал факт смерти Катьяяни от отравления, когда были приняты во внимание такие обстоятельства, как ненависть госпожи Фаркхарсон к матери Арджуны из?за того, что она была главным препятствием их помолвки, затем донос обвиняемой в полицию о сожжении вдовы Сакунталы и, наконец, загадочное посещение ею старой госпожи в темнице с мнимым угощением, — когда все это было подробно зачитано, госпожа Фаркхарсон, которая побледнела бы, не будь она намазана румянами, опустила голову на скамейку; Арджуна, услышав об отравлении своей матери возлюбленной им дамой, вскочил и крикнул: «Ты кобра, а не женщина! Ты убила самое дорогое для меня существо на свете».
