Есть Бог истинный, поистине есть. Это исповедуют все благочестивые. Но Он ни что не есть из того, что мы вообще знаем, Даже ни что из того, что знают Ангелы. В этом [мире] Бог, говорю, ни что не есть, Ни что из всего, как Творец всего, Но превыше всего. Ибо кто бы мог сказать, Что есть Бог, то есть чтобы сказать, Что Он есть то–то или то–то? я совершенно не знаю, Какой Он, каков, какого рода или Он различен. Итак, не знал Бога, каков Он По образу и виду, по величине и красоте, Как я изъясню Его действия: Как Он видится, будучи невидим для всех? Как пребывает со всякой тварной природой? Как обитает во всех святых? Как наполняет все и нигде не наполняется? Как Он превыше всего и везде находится? Ведь этого никто совершенно не может сказать. Но о Ты, Котораго никто из людей совершенно не видел, О Всецарю, единый преблагоутробный, Благодарю Тебя от всего сердца своего, Что Ты не презрел меня, во тьме долу Лежащаго, но коснулся меня Своею Божественною рукою, Увидев которую, я тотчас возстал, радуясь, Ибо она сияла светлее солнца. Я старался удержать ее, несчастный, Но она тотчас исчезла из глаз моих. И я снова весь оказался во тьме, Упал на землю, плача и рыдая, Валяясь и тяжко вздыхая, Желая снова увидеть Твою Божественную руку. Ты простер ее и явился мне яснее, И я, обняв, облобызал ее. О благость, о великое благоутробие! Творец дал (мне) поцеловать руку, Содержащую все (своею) силою. О дарование, о неизреченный дар! И снова Создатель взял ее обратно, Испытывая, конечно, произволение мое, Люблю ли я ее и ея Подателя, Презираю ли все, предпочитал ее, И пребываю ли в любви к ней. Я тотчас оставил мир и то, что в мире, Закрыл все вместе чувства: Очи, уши, ноздри, рот и уста, Умер для всех сродников и друзей, Ей, поистине я умер волею, И взыскал одну только руку Божию. Она же, увидев, что я так сделал, Тайно коснувшись руки моей, взяла (ее) И повела меня, находящагося среди тьмы. Ощутив (это), я с радостию последовал: Быстро бежал я ночью и днем, Шествуя бодро и со усердием. Идя же, напротив я был недвижим, И тогда более успевал (простираться) вперед. О таинства, о победныя награды, о почести! Когда таким образом я бежал среди ристалища, Та неизреченная рука (Божия) настигла (меня) — Так как мой святой отец молился — И коснувшись жалкой головы моей, Дала мне венец победы, Лучше же (сама) она стала для меня венцом. Видя ее, я ощутил неизреченное веселие, Неизреченную радость и благодушие. Ибо как (мне было) не (радоваться), победив весь мир, Посрамив князя мира сего И от руки Божией Божественный венец, Лучше же саму руку Владыки всех Получив, о чудо, вместо венца? Изливая свет, она виделась мне невещественно, Непрестанно и невечерне. Она простирала мне как бы сосец И сосать молоко нетления Обильно давала мне, как сыну Божию. О сладость, о неизреченное наслаждение! Она и чашею Божественнаго Духа И безсмертнаго потока сделалась для меня, От которой причастившись, я насытился тою пищею Небесной, которою одни Ангелы Питаются и сохраняются нетленными, (Являясь) вторыми светами чрез причастие перваго (Света). Так и мы все Божественнаго и неизреченнаго Естества соделались причастниками, Чадами Отца, братиями же Христа, Крестившись Всесвятым Духом. Но, конечно, не все мы познали благодать, Озарение и приобщение, потому что не (все) Таким образом родились, но это едва Один из тысячи или десятка тысяч Познал в таинственном созерцании; Все же прочие дети — выкидыши, Не знающие Родившаго их. Ибо как дети, крестившись водою Или и огнем, совершенно не ощущают (того); Так и они, будучи мертвы по неверию И скудны по причине неделания заповедей, Не знают, что с ними было;
