шутку всенародная любовь к Путину. Эдакий синдром Лимонова. Путин впитал в себя протестные настроения прохановской аудитории, невольно лишил его публицистических корней и державной подпитки, а апологетом его теорий возрождения СССР быть не захотел.
И Проханов, оказавшись без позы, стал усыхать.
Запаниковал. Решил сыграть в оригинальность — рванул к в Лондон к Березовскому. Потом придумал теорию «пятой империи», которой обязал следовать Путина. Предвидел, что скованный реальной политикой Путин будет действовать методами возможного. Предсказанно разочаровался в Путине. Выпустил книгу разочарований, чтоб видели: Проханов по-прежнему современен.
Это же так современно, не любить Путина. Да, Александр Андреевич?
Раненные Путиным
Борис Ефимович Немцов, еще один оппозиционер, цепляющийся за карьеру оппозиционного политика на антипутинизме, держит офис в высотке на Котельнической набережной, окна которого выходят аккурат на 4-й корпус Кремля.
— Вон окна Медведева, — с революционным ленинским блеском в глазах показал мне как-то сам Борис Ефимович.
(Сейчас Медведева, раньше были президента Путина.)
Немцов политически ранен Путиным с того самого дня, как понял, что у Путина преемником Ельцина быть
Тем не менее, как и у Лимонова, у Немцова — по-другому, конечно — политическая жизнь посвящена исключительно антипутинизму. Даже в его антипутинской книжке «Исповедь бунтаря» аж целых две фотографии Путина, жмущего руку Борису Ефимовичу Когда я указал Немцову на этот странный с точки зрения ненавистника Путина момент, он свел ответ к рассказу об обстоятельствах, при которых была сделана фотография, но на мой вопрос не ответил.
Говорю же, Путин их всех, молодых политических неудачников 1990-х, ранил на веки вечные. Немцова, Хакамаду, Рыжкова… Еще бы! Могли быть они, но
А как все хорошо начиналось! Один из лидеров «Правого дела», Кириенко, словно прилежный ученик, сидел в 1999 году в приемной Путина с толстенным талмудом в руках — программой своей партии. Посоветоваться, значит, пришел. Результат — правые в Думе.
Я спросил Ирину Хакамаду, одного из пяти лидеров «Правого дела», о том времени и о ее впечатлениях о раннем Путине.
— Я Владимира Владимировича очень уважала. Но не тогда, когда он только пришел — тогда он был «черный ящик», его никто не знал, — а немного позже. До 2002 года я рассматривала Владимира Владимировича как бескровного Пиночета. Я придерживалась концепции, что необходимо слегка утихомирить весь этот кошмар, эту стихию разнузданной политической конкуренции, чтобы начать хоть что-то делать. И президентские послания Путина 2000 и 2001 годов привели меня в полный восторг. Я мечтала, что короткий период авторитаризма приведет к тому, что возникнет лидерская страна. А возникла вождистская. И дальше понеслось много чего разного…
«Много чего разного» — это, конечно, провал «Союза правых сил» на выборах в Госдуму в 2003 году. Уж как их туда тянула власть! Но… народу, как говорится, виднее.
Кстати, о народе.
— Вы страшно далеки от народа, — сказал я Борису Немцову.
Борис Ефимович обиделся:
— Я дважды избирался, а вы — ни разу!
При чем здесь я — журналист и публицист? Народ действительно не понимает и не любит правых. На выборах они проигрывают и будут проигрывать не из-за козней Путина и питерских силовиков, а из-за собственной оторванности от масс.
Подтвердил это в беседе со мной и Лев Гудков — директор «Левадацентра», которого ни один западник даже в дурном либеральном сне не заподозрит в симпатиях к «кровавому чекистскому режиму» Путина.
— В чем главная причина того, что либеральные политики широко не котируются в России? — спросил я Льва Дмитриевича.
— Главная причина в том, что либералы не в состоянии убедить население в ценности своих взглядов и программ. Принципиально главный недостаток либералов, что они не связывают те цели, которые они ставят, с интересами больших групп населения. Либералы, на мой взгляд, не очень хорошо представляют себе своих избирателей.
А я что говорил Борису Немцову? Так на кого ему надо обижаться: на меня, на избирателей или все-таки на себя, родименького?
Льву Гудкову я задал еще вопрос:
— Вам не кажется, что очевидная во многих случаях связь либеральных политиков с Западом тоже является немаловажным фактором отторжения от них массового избирателя?
— Не думаю. В отношении Запада у большинства россиян действуют противоречивые установки. В большей степени завистливое отношение. Запад воспринимается как некоторая утопия. С точки зрения благополучия, социальной защищенности, защиты прав человека. И в то же время в отношении Запада у многих россиян — как раз в силу того, что мы не можем так жить — действует механизм дисквалификации объекта желания. Запад воспринимается как угроза. Этот перенос вины за собственную несостоятельность очень распространен.
— Я скорее имел в виду, например, организованную Немцовым прямую трансляцию в Вашингтон с митинга несогласных, — уточнил я свою мысль.
…Но, к сожалению, как мне кажется, Лев Дмитриевич ушел от ответа:
— Для тех, кто либерально настроен, действия Немцова такого рода не выглядят как неестественные. А те, кому эти действия могли бы показаться порочащими, о них не знают. Им Немцов не интересен. Поэтому такого рода информация им недоступна.
Вообще вопрос: была бы наша внесистемная и системная антипутинская оппозиция такой смелой, если бы не Запад — меня, например, занимает сильно. Либералы заражены Западом повсеместно. Дядя Сэм ранил их воображение не меньше Путина. Борис Немцов в беседе со мной договорился до того, что Америка, когда понимает, что то или иное государство идет к нему навстречу, берет его под свою опеку. Звучит изящно, но подразумевает: сдавайся, русский Иван, и будет тебе американский гамбургер.
Очень надеюсь, что Борис Ефимович искренен в своих заблуждениях, а не отрабатывает номер, подобно своему вчерашнему коллеге по СПС Чубайсу и его подельнику Кудрину.
Кстати, персоналии российской внесистемной оппозиции — читай оппозиции Путину — у меня лично вызывают зевоту.
Об этом я как-то сказал Хакамаде:
— Согласны с тем, что у системной и внесистемной оппозиции годами одни и те же лица? Касьянов, Гозман, Лимонов…
— Нет! Милов — новое лицо, — жарко возразила Ирина Мицуовна. — Он один из сопредседателей новой «Солидарности» Владимира Рыжкова. Вот вы не знаете Милова. И как вы думаете, почему? Не потому, что неяркий. Он очень яркий! В 150 раз харизматичней Белых, очень эмоциональный, прекрасно говорит… Но его никто не знает. И СМИ тут ни при чем. Есть запрет. Стоп-листы. Поэтому вы его не видите и не слышите. А почему вы помните Владимира Рыжкова, Бориса Немцова, Михаила Касьянова?.. Потому что они с утра и до вечера были везде и всюду. А как вы запомните новых, если все закрыто и перекрыто? Если нельзя?
— Ну, Лимонова, Зюганова, Анпилова федеральное телевидение 1990-х тоже не очень-то жаловало, а зато теперь вот есть РЕН ТВ… Интернет опять же появился… — парировал я.
