душевных сил, но и совершенное 'исступление' самых чувств. Ревность (по Богу)… есть духовное опьянение, возбуждающее желание (спасения)'.
В экстатическом состоянии безмолвник ангелоподобно возносится к созерцанию безвидной Троичной Единицы и тайн домостроительства нашего спасения. Он приобретает недоступную естественному разуму способность созерцать истинную сущность вещей; ему возвращается первобытное (праотца Адама) просвещение и способность зреть благодатный свет. Именно в молитвенном экстазе преимущественно и наступает созерцание Божественного света — 'существенного духовного света'. Вся тварь зрится световидной, и сами телеса молитвенников излучают чудную светозарность.
Рассуждая об 'умной молитве', святой Григорий наставляет и в том, как нужно совершать ее правильно. 'Мысленно или душевно, — учит он, — восклицай непрерывно: 'Господи, Иисусе Христе, помилуй мя''. Молитва Иисусова читалась разными отцами по-разному. Одни из них произносили так: 'Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя'. Другие читали лишь вторую ее половину: 'Сыне Божий, помилуй мя'. Святой Григорий принимает оба обычая, однако не рекомендует часто 'переменять призывание имени'. 'Многократно прочитывая половину [молитвы], ты не должен часто по лености переменять ее [на первую]. И растения, пересаживаемые часто, не укореняются'.
Без необходимости не должно даже дышать. 'Память об Иисусе' подобает соединять с дыханием. 'Сдерживай дыхание 'легких', — призывает святой отец, — чтобы не дышать без необходимости, так как слышание вылетающих из сердца вздохов омрачает ум, рассеивает мысли и, изгоняя ум из сердца, предает его плену забвения или незаметно настраивает его на заботливость о другом'.
Творить Иисусову молитвы можно и мысленно, и устно, ибо из-за слабости иногда устает ум, а иногда уста. 'По этой причине надлежит молиться двояко: и устами и умом'. Если молитва читается устно, то необходимо помнить, что она должна читаться тихо, невозмутимо, чтобы голос не приводил чувства в смятение и не помешал уму сохранять сосредоточенность. 'Пока ум, навыкая в [этом] деле, не получит силы Духа и не усовершится, до тех пор не научится безраздельно и твердо молиться. Тогда же [то есть в силе Духа] не будет необходимости произносить [молитву] устно, да и невозможно, потому что достаточно сил к выполнению [молитвенного] упражнения одним здоровым умом'. Собрав ум в сердце, надо наклонить голову, 'как бы от утомления'; можно сесть на скамью, а при изнеможении и на 'постилку'. 'Трудясь же [в молитве] и часто чувствую боль в голове и плечах, переноси ее, ища Господа в сердце с напряжением и ревностью'.
Хотя святой Григорий убеждает 'постоянно хранить непрерывную молитву', но одновременно и указует, 'как легче пройти промежуток ночного времени' и новоначальным, и средним, и совершенным. Соответственно состоянию подвижников все ночное время он подразделяет на 'три порядка'. Первый 'порядок' [устав] требует половину [любую] ночи спать, а половину бодрствовать. Второй — один-два часа бодрствовать, затем четыре спать, встать к утрени, молиться часов шесть до утра. Дальше должно 'соблюдать порядок занятий по часам', то есть первый час молиться, второй — читать, третий — петь; четвертый — молиться, пятый — читать, шестой — петь; седьмой — молиться, восьмой — читать, девятый — петь; и только за десятым — подкрепиться пищей, а за одиннадцатым — отдохнуть, 'если сказывается нужда'; в двенадцатый же час 'петь вечерню'. Последний, третий 'порядок' заключается во всенощном стоянии [на молитве] и в бодрствовании'.
Препятствия к 'умному деланию'
Истинное святилище 'умного' делателя еще прежде будущей, Вечной жизни есть 'сердце, чуждое помыслов'. Развращенный непотребными помыслами не имеет чистого разума. Где 'постыдные образы помыслов', там нет молитвы. Следовательно, одним из первых препятствий к 'умному деланию' являются помыслы.
Начало помыслов лежит в ослаблении памяти о Боге, в мечтаниях. В свою очередь 'помыслы предшествуют мечтаниям'. Сам по себе ум имеет естественную способность мечтать, строить образы, вспоминать доброе и злое. Иногда злые силы наполняют ум образами или 'сами принимают вид сообразно [духовному устроению] нас самих. Они приражаются в зависимости от наклонности души'. Обольщенный безмолвник 'становится мечтателем, а не безмолвником', превращается в 'праздного мечтателя'. Мечтающий ум теряет приобретенное от Бога доброе устроение и 'бывает совершенно мертв'. Поэтому святой Григорий призывает негодовать всегда на мечтания и сохранять свой ум 'безвидным и бесформенным'.
Еще более, чем помыслы, разрушают внутренний строй человека и удаляют 'от него Божественную (охранительную) силу' страсти. Есть тирания страстей — нет 'созерцания духовного света, немечтательного ума и нерассеянного; истинного действия молитвы, текущей всегда из глубины сердца'.
Предшествуют страстям и являются их причиной помыслы, мечтания и, как осуществление сего, 'греховные дела'. 'Кормилицей' же страстей является самолюбие. Обычно оно способствует беспечности, расслабляет душу, делает ее 'вялой к прохождению пути безмолвия'.
Ввиду особой опасности страстей для внутреннего делания преподобный Григорий останавливает на них должное внимание и подробно перечисляет их. Все страсти он подразделяет на шесть групп: 1) страсти раздражения, 2) вожделения — воли, 3) плотские страсти, 4) слова, языка, 5) страсти ума и 6) рассудка. Это:
1. Гнев, досада, бранчливость, вспыльчивость, дерзость, надменность, тщеславие и пр.
2. Любостяжание, распутство, невоздержание, ненасытность, сластолюбие, сребролюбие и самолюбие ('тягостнейшее' других страстей).
3. Блуд, прелюбодеяние, нечистота, распущенность, несправедливость, чревоугодие, леность, рассеянность, привязанность к миру, жизнелюбие и др.
4. Неверие, хула, лукавство, коварство, любопытство, двоедушие, злословие, клевета, осуждение, унижение, кощунство, лицемерие, ложь, сквернословие, пустословие, лесть, иронизирование, тщеславие, человекоугодничество, превозношение, клятвопреступление, празднословие и пр.
5. Самомнение ('госпожа страстей'), высокомерие, самовосхваление, любовь к спору, негодование, самодовольство, противоречие, непослушание, мечтательность, склонность к вымыслам, любопоказность — влечение к помпе, славолюбие и гордость ('первое и последнее из всех зол').
6. Блуждание, легкомыслие, раболепство, омрачение, ослепление, отступление, прилоги, согласие, склонения, превращения, отвержения и пр.
Из всех страстей преподобный Григорий выделяет восемь 'начальственных' (важнейших, опаснейших): три главных — чревоугодие, сребролюбие и тщеславие и пять с ними связанных — блуд, гнев, печаль, леность и гордость. И еще более часто святой Григорий предостерегает от двух страстей — блуда и уныния. Эти две страсти он считает крайне суровыми и тяжкими, господствующими 'над несчастной душой' и обессиливающими ее, делающими 'природу нашу вялой, расслабленной и как бы разбитой параличом'. А так как они тесно сочетаются между собой, святой Григорий видит в этом их несокрушимость, непреодолимость и непобедимость.
Как бы обобщая все сказанное о страстях, святой Григорий с истинно иноческой заботой о заблудших и тревогой за них пишет: 'Воцарение в человеке по беспечности хотя бы одной из названных страстей ополчает на него весь сонм зол во главе с гибельным неверием и опустошает его душу, становящуюся от демонских смущений и шума как бы вторым городом Вавилоном… Он делается тогда страстным врагом и обвинителем безмолвствующих, всегда изощряя против них свой язык как бритву и обоюдоострый меч'.
Со страстями неразлучна прелесть — 'великая противница истин, влекущая теперь к гибели людей'. Прелесть — это ложное созерцание, неразумная радость, самомнение — 'воспламенение греха'.
К появлению прелести ведут три причины: гордость, бесовская зависть и карающее попущение Божие за греховную жизнь. Последнее может продолжаться всю жизнь падшего. По 'разнообразию своих козней и засад' прелесть многолика, почему 'многими нелегко распознается и почти непостижима'. Обнаруживается она часто в мечтательности, за которой стоят гордость или самомнение. 'За чрезмерной
