'Видел, истинно видел сокровище Христово, сокрытое в человеческих сосудах. Видел я в Египте отцов, живущих на земле и проводящих жизнь небесную… Их добродетелями стоит мир'.
Руфин [с. X, XI] 'Бог вездесущ, но ближе к благочестивым и подвизающимся, к тем, кои славны не одним исповеданием веры, но сияют делами. А где Бог, кто посмеет строить козни? Или кто будет иметь силу вредить?'
'Увещания' старца к братии [с. 171] Святые подвижники в своем духовном житии воплотили Евангельские заповеди и примером своего подвига звали и зовут к подобному и всех ищущих Царства Божия.
По свидетельству 'Луга духовного', святые угодники Божии отрекались от мира и всего, что в мире, нередко мгновенно, под благодатным действием слова Божия. Так, комедиант Вавила однажды вошел в храм Божий, где услышал чтение из Святого Евангелия: Покайтеся, приближибося Царствие Небесное (Мф. 3, 2). Пораженный этим призывом, он тут же оставил мир и ушел в монахи. Примечательно, что так же поступили и его наложницы: продали свое имущество, деньги раздали бедным и приняли иноческий образ. 'Мне, — заключает блаженный Иоанн Мосх, — удалось видеться с иноком, бывшим комедиантом, и я получил большую пользу. Это муж весьма сострадательный, милостивый и смиренномудрый' [с. 42].
Согласно утверждению аввы Илии, 'во дни отцев' иноки 'любили три добродетели: нестяжательность, кротость и воздержание' (курсив мой. — К. С.) [с. 69].
Нестяжательность всегда почиталась красой монашества и великим ограждением монастырей, и потому примеров ее немало. Особенно разителен один из них — доброта старца из палестинской лавры 'Башен'. К старцу пришел бедняк с просьбой милостыни. Святой отдал ему свой кусок хлеба. Но бедняк попросил одежду. Тогда святой отец отвел нищего в свою келью, где не нашлось ничего. Пораженный святостью старца, пришлец сам положил в келье все что имел, сказав: 'Возьми это, добрый старец! А себе я найду что мне нужно в другом месте' [с. 15, 16]. (См. также: об иноке Агафоне, Александрийском Патриархе Иоанне Милостивом и др. — с. 16–17).
Кротость соединялась с ласковостью и человеколюбием. Таков был Антиохийский Патриарх Александр. Когда один из его писцов, бежавший с похищенным золотом, был возвращен, святитель Александр встретил его с такой лаской, что видевший это так выразился: 'Нет ничего выгоднее, как согрешить против Александра!' [с. 44]. О преподобном Феодосии Великом сказано, что он был спокоен 'посреди обременявших его забот и всегда одинакового расположения духа, внимательный к другим, с нежною к ним любовью, к себе же с необычайной строгостью' [с. 10]. Преподобный авва Павел из палестинской лавры 'Фаран' был — читаем в 'Луге духовном' — 'необыкновенно кроткий и великий подвижник' [с. 55].
Воздержание нередко проявлялось в предельном ограничении в пище. Старец Конон раз в неделю 'вкушал хлеб с водой' [с. 29]. Авва Авксанон вкушал только одну просфору в четыре дня, а иногда в неделю [с. 56]. Иной старец подвизался в пещере пятьдесят пять лет и ел 'только отруби' [с. 23]. А старец Феодул, 'постясь все дни, никогда не спал на боку' [с. 29]. К последнему надо добавить, что некоторые из подвижников никогда не ложились спать и подкрепляли себя дремотой только сидя. Сон они отгоняли или стоянием на молитве, или трудами.
Соединялось воздержание с физическим трудом, а труд, в свою очередь, сопровождался милосердием, милостыней. Авва Стратигий возвышался постом, бдением и трудолюбием [с. 124]. Отшельник Марк постился, трудился и все добытое трудами рук своих раздавал бедным, 'кто во имя Божие' приходил к нему [с. 19]. Один старец из лавры 'Хузива' (в Палестине), если видел, что кто-либо из соседей по бедности не может засеять своего поля, выходил ночью и своими семенами тайно засевал ему [с. 29]. Другой старец раздавал все нуждающимся, 'устремив все заботы на грядущие блага вечной жизни' [с. 218, 219]. А о Патриархе Атиохийском Григории сказано, что он отличался милостыней, непамятозлобием и даром слез. 'У него было великое сострадание к грешникам' [с. 167]… Творилась милостыня, как правило, тайно [с. 77–79] (См. также: с. 101, 200, 234…).
О других подвижниках свидетельствуется, что они преуспевали в иных трех 'отношениях' — 'не смеяться, не клясться, не говорить неправды' [с. 204]. 'Нам, — свидетельствует блаженный Иоанн Мосх, — говорили о святителе Иоанне Константинопольском, справедливо получившем прозвание Златоустого за изящество и блеск его учительского красноречия: после Крещения он никогда не произносил клятвы и не побуждал никого к клятве, никогда не сказал лжи, избегал шуток и не позволял другим шутить в своем присутствии' [с. 232].
Неотъемлемым свойством праведника служит смирение, поставляемое в 'Луге духовном' весьма высоко. 'Смиренный, — читаем здесь, — превосходит самого царя славою, потому что царя славят только в лицо, а смиренного и в глаза и за глазами все хвалят и ублажают' [с. 260]. Смирение способно победить всякую вражду и зло. Ярким примером служит рассказ о двух епископах, отношения между которыми расстроились. Один из них был гордый, другой — смиренный. Первый не упускал случая повредить другому. Смиренный же искал путь к миру и уверенно повторял своему клиру: 'Мы победим его благодатью Христа'. И вот однажды, когда гордец шел совершать торжественное служение во славу святых мучеников, смиренный вместе со своим клиром встретил его и пал к ногам со словами: 'Прости нас, владыко! Мы — рабы твои…' Шедший был поражен этим поступком и, 'по действию благодати Божией', сам обнял ноги собрата, говоря: 'Ты — мой владыка и отец!' В 'Луге духовном' добавляется: 'С того времени установилась между ними великая любовь. И сказал смиренный епископ своему клиру: 'Не говорил ли я вам, что мы победим благодатью Христа? И вы поступайте так же, когда возымеете что-либо друг против друга, и всегда победите' [с. 259, 260]. О преподобном Косме схоластике (то есть образованном, красноречивом) говорится, что он, прежде всего, 'отличался смиренномудрием'. А за сим следовали: сострадательность, воздержание, целомудрие, страннолюбие и любовь к бедным [с. 203]. Об иноке же Льве, 'великом пред Богом', блаженный Иоанн Мосх свидетельствует: 'Мы получили от него великую пользу — особенно от его смирения…' [с. 137].
Высоко ставили и ценили святые иноки безмолвие, ибо оно служило явным показателем отказа от всего чувственного, земного. Безмолвие бывало внешнее, когда подвижник отделялся от всех и жил один, и бывало безмолвие внутреннее — пребывание в духе с Единым Богом. Обычно обе формы безмолвия совмещались… Авва Феодосий провел в уединении тридцать пять лет, за что получил прозвище Молчальник [с. 81]. А святой старец авва Павел (упоминался выше) подвизался в уединении 'около пятидесяти лет', довольствуясь лишь 'дарами Церкви' и храня 'совершенное безмолвие' [с. 56].
Чрезвычайным подвигом было житие без одежды. Так, отшельник авва Георгий без одежды тридцать пять лет скитался по пустыням (III). Нагим ходил авва Софроний воск (воск — значит пасущийся на лугах, в рощах, ибо питался только травами, кореньями) [с. 189]. Старец Юлиан, подвизавшийся в небольшой пещере около семидесяти лет, 'не имел ничего в этом мире, кроме власяницы (грубая шерстяная одежда. — К. С.), хитона (нижняя одежда — рубашка. — К. С.), креста и деревянного ковша' [с. 68]. Для одного отшельника Синайской горы в течение пятидесяти лет единственным покровом были собственные длинные волосы. Подобное рассказывается также о святых Онуфрии и Софронии [с. 112]… И удивительно для разума 'естественного' (не облагодатствованного) жили эти святые люди до ста и более лет!
Различными примерами подвигов святых 'Луг духовный' призывает к многообразию служений… Один старец, совершая молитву и падая для делания поклонов на плиту, продолбил ее на несколько пальцев в тех местах, где касался руками и коленами. 'Сколько же он положил поклонов?!' — восторгается блаженный Иоанн Мосх [с. 220]. Другой брат, подвизавшийся близ реки Иордан, 'никогда при исполнении своего правила не обращал своих мыслей к земному' [с. 120]. Авва Стефан из лавры Илиотской (во славу пророка Илии на берегах Иордана) по настойчивой просьбе
