разыскивал у магазина.
— Хороший малый этот Волок, — Качан подумал. — И жалко его… — Он вздохнул. — Где он ступню потерял? Машина сбила? Или отморозил?
Алкаш взглянул ошалело:
— Как потерял?
— Он же на протезе!
Несколько минут алкаш вяло препирался. Пришлось признать:
— Тогда это не Волок! Это Павка Корчагин! Кличка у него такая! Но Павка уже не молодой…
— Павка! — Качан несильно ударил себя по лбу. — А чего я Волока приплел?!
— Так и говори! Павка! А то Волок! — В алкаше родились высокие воспоминания. — Мы с Павкой можно сказать мировое открытие сделали. «Голубой лосьон» видел? Голубой, как морская вода…
— Ну!
— Сто двадцать граммов, но сразу ты не выпьешь! С ног валит! Такая штука…
— Как его встретить, Павку?
— Должен скоро появиться. Я его сегодня еще не видел.
— А чего делает?
— Может бутылки сдает. Павка, он и есть Павка… Но перед тем, как закрывать магазин, все равно соберутся…
Качан мог быть доволен концовкой.
Алкаш ничего не заподозрил.
Из ближайшего автомата Качан позвонил в отдел.
— Качан докладывает…
Игумнов внимательно слушал. Сразу ухватил главное
«Строительный домик! Волок искал для кого-то времянку…»
По стопам Качана теперь можно было направить своего человека.
Предлог был найден.
Охота выдалась знатная…
В Москву из Спецохотхозяйства возвращались с ветерком.
Машину вел Волоков — сильно хвативший после поля.
— Осторожнее… — Голицын сидел рядом, тоже изрядно поддатый. Он даже не просил руль, чтобы предаться излюбленному развлечению — подрезать по дороге «чайников».
— Ничего, я слежу… — Волок был аккуратен. — А если сыграем в ящик, то, по крайней мере, не на кого будет обижаться…
Охота на кабанов-секачей, учитывая время года, была лицензионная. Потом, как водится, отпраздновали успех, обмыли трофеи. Да, видать, слишком сильно.
На границе Москвы, у Кольцевой Автодороги, вдруг вспомнил:
— Посмотри, как он там…
На заднем сидении спал один из привилигированных охотников — Георгий Романиди. Остаток ночи он провел с егерями, промерз. Выпив, сразу отключился. Теперь лежал трупом.
Голицын обернулся, потом приказал Волокову:
— Прижмись к обочине. Перевернем его на бок…
Волок был настроен беспечно:
— Ничего! У меня чехлы в полиэтилене!
— Я не о том! Не захлебнулся бы рвотой. Куда мы потом с трупом?
— В болото! К Сергею Джабарову…
— Да, тормози ты! — Голицын рванул Волока за руку.
Остановились на обочине. Вышли, синхронно, с двух сторон одновременно хлопнули обеими передними дверцами. Так же враз открыли две задние.
Вмешательство оказалось своевременным. Георгий Романиди лежал на спине неподвижно. Непокрытая, с тускло алюминиевым отливом волос на висках голова была запрокинута, застывший в гримасе рот напряжен.
Волок нагнулся, провел перчаткой по губам — охотник сделал глотательное движение.
— Живой!
Романиди положили набок, он даже не почувствовал.
Волоков поднял валявшуюся между сиденьями меховую шапку, положил на сидение. Шапка была дорогая, из меха оппосума.
«Где они их только достают?»
Об этом стоило поинтересоваться у Сабанеева.
Виталька остался в охотхозяйстве, там все еще гремели пробки от открываемого «Шампанского».
Голицын, подошедший со стороны ног охотника, залюбовался собачьими унтами, притянутыми сверху инкрустированными застежками поверх икр.
Куртка была тоже добротная. Тот, кто ее шил, придумал десятки разумных усовершенстовований — вделанный в полу спичечный коробок, короткие ножны в рукаве…
— Поехали…
Двинулись в путь. В Москву въехали полные неясных проектов. Долго молчали, пока Волок крутил проспектом, а затем Садовым Кольцом.
«Может кинуть мужика?»
Жизнь, которую они вели последние недели их до конца развратила. А ведь еще недавно они рисковали собой совсем на другой ниве.
«Про унты можно сказать егерям, что купил. Или подарили…»
Ехать оставалось недалеко.
Романиди жил в хорошо знакомом обоим доме на Арбате. В том самом Плотниковом переулке. После исчезновения Джабарова Смердов поселил его в квартире Люськи…
На Арбате съездовское запустение не чувствовалось.
У поликлиники 4-го Главного Управления протолкнулись сквозь табун персональных машин. Водители ожидали своих хозяев и их близких с врачебных приемов. В окнах поликлиники для номенклатуры горели огни. У входа высокий мясной мужик проверял пропуска у входивших.
— Вылитый Виталька Субанеев, — заметил Волок.
— Они все — один к одному! Что тут, что там, на Старой Площади!
Волоков свернул у необозначенной снаружи номенклатурной аптеки. У входа тоже стояли машины с престижными номерами: «МОС», «ММБ», «ММК», «ММГ», «МОМ».
— Хлебное место…
— Согласен.
У дома на Плотниковом остановились.
— Алло! — Волок обернулся к заднему сиденью. — Друг! Приехали…
Спавший не проявлял ни малейших признаков жизни.
Голицын просунул руку.
— Проснитесь…
Романиди не шевелился.
— Если оставить его в подъезде — все равно кто-нибудь разденет… задумчиво заметил Волок.
Он имел в виду другой возможный вариант.
Голицын помолчал. Ему в голову пришла та же мысль. Он тут же моментально мысленно все прокрутил. Теперь проверял на парнере:
— А что скажем Смердову?
— «Мы подвезли его к дому, он вышел. Попросил нас привезти еще водки. Мы уехали. Когда вернулись, смотрим — он лежит в подъезде. Раздетый…»
— Почему поехали вдвоем? Почему не завели в квартиру?
