— А так и лежат! В кухне.
Она принесла несколько штук — выцветших, мумифицированных угроз-приказов:
«Срочно явиться»… «Повторная»… «В случае неявки…»
Некоторые из повесток были датированы еще прошлой осенью.
Голицын оказался прав. Все было связано с прописанными в доме телохранителями Джабарова. Транспортная прокуратура вызывала их в качестве свидетелей. Вокзальная милиция пыталась исполнить постановление о принудительном приводе.
— А что кавказцы?
— Разве будут они тут жить?! Прописались и уехали.
Простились они сердечно.
На обратном пути по фабричному двору Смердов уже забыл о ней.
Прислушиваясь к равномерному оглушительному уханью в цехах, Смердов снова мысленно вернулся к своим делам. От него теперь зависело дать или нет согласие на предстоящую операцию.
К выстрелу, произведенному Субанеевым на перроне, все это вроде не имело отношения.
«Но только на первый взгляд!..»
Тревога не уходила.
«Кто-то же, однако, послал своего человека к магазину, чтобы выйти на Волокова! Но кто? Транспортная милиция? Транспортное КГБ?»
Машина все ждала его в переулке перед проходной. Водитель читал расстрепанную книгу — учебник. Он заочно учился в пушном.
— Поехали! — Смердов был уже в машине.
— В отделение?
— Если бы еще куда — я бы сказал!
Он сел сзади, широко откинулся на сиденье.
Водитель убрал учебник, включил радио.
«…Торжества коммунистических идей…»
До закрытия съезда и разъезда делегатов оставалось меньше суток.
— Убери звук…
— Есть.
Водитель спросил некстати:
— Покушать не заедем, товарищ подполковник?
— Проголодался? Или жена дома не кормит?
Водителя давно уже следовало сменить, но все не находились кандидаты. В районном управлении 33-е отделение пользовалось недоброй славой штрафбата.
— Теща! — водитель не понял сарказма.
— Давай, куда сказал, аскет…
«Лже-Анчиполовский…»
Он мысленно вернулся к характеристике, которую дал ему находившийся с ним в камере помощник. Тот определил его кратким:
«Ворина. Способен на все. И украсть, и замочить…»
Смердов вспомнил доставленного «скорой помощью» подрезаного у магазина хулигана.
«Вот с кого следовало начать!»
Мысль работала четко.
«У нас там давно не было поножовщины… Появился у магазина чужой. Он и подрезал! Вот откуда растут ноги!»
Смердов не заметил, как выбрались из переулков, свернули на Серпуховской проезд.
«Упал на штырь, видишь ли!..»
В нем поднялась злоба.
«Держишь блатной форс, сука! „Претензий ни к кому не имею!..“ А, когда всадили нож, не так себя вел…»
Проверить все надо было уже сегодня. Нельзя было начинать операцию, не удостоверившись, что все спокойно и никакая неожиданность не грозит…
«Претензий нет! Ничего, скоро появятся!»
Только вот приехать в больницу на допрос следовало как можно позже, когда начальство разъедется…
Ментов, ночевавших в поезде «Москва-Новомосковск» подняли еще затемно.
На перроне уже гремело радио: кому-то пришла в голову свежая мысль в честь съезда транслировать на весь вокзал бравурную музыку и патриотические песни…
Одновременно в штабном вагоне включили микрофон.
По составу разнеслось:
— Всему личному составу — па-дъем! — Дежурный сделал короткую паузу. — Через тридцать минут общее построение на платформе… Па-вта-ряю…
В полученной из Управления телефонограмме, подписанной генералом Скубилиным, предписывалось перед проводами делегатов провести генеральную репетицию и краткое ознакомление с материалами исторического форума…
— Через тридцать минут общее построение…
В паузу ворвался голос замполита:
— По окончанию мероприятия обеспечить явку всего личного состава на митинг! Всенародное одобрение принятых съездом решений…
Митинг должен был плавно перейти в инструктаж, очередное Большое Сидение и, наконец, в начало проводов.
Оперативники на перроне быстро собирались вокруг Игумнова и его зама.
Мороз к утру ослабел, по пустым платформам гулял знобкий, проникающий под одежду ветерок. На путях чернели промерзшие за ночь электрички…
— Первый поезд с делегатами только после полудня, а мы…
— Делать им не хрена.
Заместитель Игумнова находился в крайней оппозиции к начальству.
— Репетиций этих еще на пол-дня, не меньше!
С площади вслед за машиной ГАИ под запрещающий знак потянулись автобусы.
— Слушаков Высшей школы привезли…
В генеральной репетиции, кроме ментов, принимали участие приданные силы. У депутатской комнаты одна за другой тормозили черные «волги» с ответственными, с проверяющими, с закрепленными из ЦК КПСС, Министерства внутренних дел, путей сообщения, а, главное, КГБ…
— Вот и мы!
Надежда была в форме, в майорских погонах.
Ее и еще нескольких курсовых Высшей школы МВД вместе со слушателями привезли в последнюю минуту уже под утро — слушаки провели ночь под открытым небом на перегоне по Курскому ходу.
Там обеспечивали прохождение литерного поезда с руководителем наивысшего ранга. Слушаков расставили у всех стрелок на путях, чтобы агентура НАТО не могла их перевести.
Кто должен был ехать, куда, зачем — осталось тайной.
В какой-то момент мероприятие было отменено, слушаков посадили в автобусы, вернули на вокзал.
— Может там тоже была репетиция? — Игумнов допускал любую несуразность Наверху. Разве не были они столько раз сами тому свидетелями?!
— У меня новости…
Сейчас, во время построения на платформе, был самый момент обговорить все дела. Накануне Надежде не удалось отчитаться о своей поездке на Петровку, 38 и в Министерство по поводу Волокова.
— Читай…
