аванс получу и исчезну… Пару сотен долларов, может, тысячу…
— Пару сотен, — скривился Виктор, — а потом?
— Жене большой заказ обещали, — смутился Валерий Павлович. Перебились бы…
Чернышев понял: тот говорит правду.
«„Перебились бы…“ Вот она — единственная звезда слабых — надежда! Только вот загорается она, несмотря на все мольбы, не чаще, чем выигрываешь по лотерее…»
И снова «вверх-вниз»…
Он подошел к двери, позвал.
— Страшнов! Можешь организовать нам перекусить? — В коридоре появился младший инспектор уголовного розыска. — Сообрази, чтобы есть можно было…
Он и не спросил, голоден ли Валерий Павлович.
Страшнов принес еду по своему вкусу: «хот доги», две баночки с салатом, печенье. И еще пару банок «спрайта». Чернышев подвинул все это задержанному.
— А вы? — спросил тот.
— Нормально, — себе Виктор взял печенье. — Я терпеть их не могу…
Он тверже уселся на стуле. Сидел, сжав губы, и лишь глядел, как деликатно тот ест.
«Еще одна жертва эпохи…»
Но настоящей жалости он не испытывал. В конце-концов, хребет дан человеку для того, чтобы ходить и стоять, а не ползать. Интеллигенное сюсюканье оскорбительно: трудно не одному, а всем…Не можешь помочь — не показывай и вида, что страдаешь…
Задачей милиции была борьба с преступностью. А дальше вступал в действие Закон.
Ностальгии по отошедшим временам у Виктора не было. Он еще в детстве увидел разницу между тем, как живет мальчишка из подворотни, и как — дети номенклатуры.
Заметив смущение задержанного, он махнул рукой:
— Мне ведь домой, а там наверняка спросят: где наел ся? — он состроил смешную гримасу. — Что ж я скажу? На работе? Так мне и поверят…
Он дал Валерию Павловичу еще сигарету и вернул пачку назад, на соседний стол. Сидел, думая о своем, пока вдруг не заметил, что тот вздремнул.
Чернышеву стало тоскливо: хотелось запустить стулом в окно. Жаль было зря потраченного времени. Комбинация с задержанием не принесла никакой пользы.
Внезапно задержанный испуганно приоткрыл глаза.
— А что со мной будет? — робко спросил он
— А ничего: доедите «хот доги» и поедете домой.
— Вы отпускаете меня? — вздрогнул Валерий Павлович. Он смущаясь извлек из кармана лист чистой бумаги, аккуратно завернул остатки еды. — Я могу быть свободен?
Чернышев уже поднимался.
— Только пусть это будет вам уроком…
— Виктор Анатольевич, да… — он заплакал.
Чернышев не собирался ничего объяснять.
Зашел в соседний кабинет к начальству отделения и криво ухмыльнувшись, бросил:
— У меня к нему все. Пусть напишет объяснение и может идти.
— Ну ты, Чернышев, даешь… — разочарованно откликнулось начальство. — Мы надеялись с твоей помощью все по окладу отхватим. А, может, чего-нибудь все же придумаешь, а?
— Чего уж тут…
Оба понимали то, что не в состонии был уразуметь Валерий Павлович. Хотя формально в действиях лже-продавца, в роли которого выступил задержанный, и содержался состав преступления — попытка мошенничества — все происшедшее было не больше чем оперативная комбинация милиции. Анастасия не могла выступить в качестве потерпевшей, поскольку, в действительности, не собиралась ничего приобретать, объявление в газете адвокат обвиняемого наверняка назвал бы провокацией…
С трансплантантами у созданной ГУВД международной оперативной группы все было по-прежнему глухо.
До поездки в Дом Кино, где он рассчитывал увидеть профессора Бреннера с коллегами, Панадис решил понежиться в ванной.
Вспенив воду до того, что она стала похожей на кружево, он названивал по сотовому телефону абонентам из своего блокнота.
Все это были женщины. Однако, на этот раз Панадису не везло: кого-то не было дома, кто-то не мог разговаривать. Набрав последний номер, он, вообще попал не туда.
Дав отбой, позвонил еще раз.
Ему ответил женский голос, и в желтых глазах Панадиса рассыпались блики удовольствия.
— Здравствуйте, это я… Вы дома?.. Да — да, на несколько дней… У меня родилась мысль пригласить вас в Дом Кино. Не возражаете? Где мы встретимся? Когда? Лучше всего — где-то через пару часов…
Он поднялся, направил на себя сильную струю душа, закрыл воду и растерся гостиничной простыней. Потом натянул на себя светлозеленый махровый халат, который возил с собой.
Перед зеркалом он внимательно и придирчиво оглядел себя. Включил фен. Взбил не очень густые волосы гребешком, направ ляя на них сильную струю горячего воздуха. Затем тщательно выщипал тоненькие волоски на скулах. Еще минуты две энергично массировал электрической бритвой щеки, и закончил туалет новым путешествием в зеркало.
Красный смокинг, желтый, с коричневым рисунком галстук, темные очки…
Он нравился самому себе: мужчина под сорок. Ухоженное лицо. Крутой волевой подбородок. Длинные, с хорошо отлакированными ногтями руки…
К назначенному часу он был тщательно одет…
Но внезапно неожиданная мысль всплыла из глубин подсознания: а что, если Бреннера у него уведут?! Ведь возможно, даже очень вероятно, что в Москве есть человек или группа людей, которые тоже достают трансплантанты Причем из такого источника, который не зависит от стихийных поставок китайского рынка?! Разве они сами не могли выйти на Бреннера?!
2
Коллега и компаньон Игоря Рындина — Аркадий, а для своих просто «Аркан» позвонил ему в офис сразу после обеда.
— Помнишь профессора Лукова с кафедры урологии? Стари чок — старичок, а оказался полезым: он ведь был официальным оппонентом, когда Бреннер защищал докторскую…
— Зацепил?! — Игорь Рындин, глава Медицинского Центра «Милосердие-96» в первый момент даже не поверил.
— Еще как! Пообещал старику оплатить поездку на Международный конгресс в Вену…
— За счет расходов спишем…
— Я об этом подумал. А он — устроил нам встречу с Бреннером.
— Когда?
— Как когда? — усмехнулся довольный произведенным впеча тлением Аркан-Аркадий. — сегодня вечером.
Рындин присвистнул: где?
— Как где? Знаем ведь твой размах, твои вкусы…
Рындин был тщеславен. Поэтому даже деловые встречи он назначал не в самых дорогих и шикарных ресторанах Москвы, а в самых престижных местах, где можно было вдохнуть в себя запах «звездного» дождя и, промокнув под его сверкающими струями, ощутить себя частью окружающей среды.
— В Доме Кино. Улестил?
— Улестил. Сюрприз, — согласился Рындин, — но и у меня для вас с Генкой тоже кое — что
