этот мрачноватый китаец…
Остановились под темными, тщательно зашторенными изнутри окнами. Ни одна ниточка света не проникала наружу.
Секьюрити в камуфляжном костюме и высоких ботинках, узнав Ченя, тут же впустил его вместе со спутником.
Внутри пахло добротным ужином и теплом, сдобренным дорогим коньяком. Чень вложил в ладонь малого у входа банкноту, и тот, не выразив эмоций, переправил ее в карман брюк.
Потом такой же жест размягчил душу немолодого швейцара в галунах и генеральской шапке, сразу переглянувшегося с метром. Тот почему-то нервничал. Оказалось, ждут «высокого гостя».
Их посадили за дальним столиком рядом с большим аквариумом. Морды беспрестанно двигающихся экзотических рыб напоминали карнавальные маски. На арктической белизны скатер ти застыли канделябры с электрическими свечами.
Чень щелкнул пальцами, и тут же возникший официант поставил на стол чашечки с курящимися дальневосточными благовониями.
Вкусы Ченя, видимо, здесь знали.
Гости заказали блины с черной икрой и выпивку.
Но Чень, вместо водки, попросил себе «текилы».
Ему принесли ее вместе с ломтями лимона. Выпив, Чень положил в рот ломоть лимона, и произошло нечто невероятное: чугунный обелиск заплакал настоящими человеческими слезами.
— Где вы это пробовали? — восторженно спросил Панадис.
— В Мексике. Чем проще ресторан, тем вкуснее там еда и питье.
Он изъяснялся по — русски правильно — как говорят те, кто долго и старательно учил грамматику, — но в самом строе речи слышалось что-то искусственное. Впрочем, как и в акценте…
Поразмышлять над этим Панадис не успел.
В зале появились охрана «высокого гостя», неожиданно почтившего ресторан своим присутствием.
Вначале в дверях показалось четверо коротко стриженных молодцов в костюмах с галстуками — бабочками. Лица их украшали темные очки. Задачей Службы Безопасности было убедиться в том, что ничто здесь не угрожает «охраняемомму объекту». Разделившись по двое, они прошествовали по залу бесцеремонно разглядывая посетителей.
Разговоры за столиками сразу смолкли. Все взгляды были направлены на вошедших.
Всех — кроме Ченя. Китаец продолжал спокойно есть.
Охранникам не могло это понравиться. Двое из них направились к столику, за которым сидели Чень и Панадис.
Поравнявшись с ними, один из молодчиков как бы ненароком толкнул, спинку стула, на котором сидел китаец. Извиниться он и не подумал.
Что произошло в течение трех секунд, последовавших за тем, Панадис разглядеть просто не успел: наглеца согнуло в дугу. Он окаменел в неестественной и явно причинявшей ему боль позе. Заломив ему локоть за спину, Чень глядел на него тяжелым взглядом чугунного обелиска. Одна из ножек стула, на котором он сидел, упералась в ступню незадачливого рэкетира.
— Икскьюз ми, — побелевшими губами произнес молодчик. — Не узнал…
Отношения между самими охранниками, видимо, были непростыми. Его коллеги застыли каждый на своем месте явно оценивая обстановку. Ни один из них не тронулся с места, чтобы помочь.
Сцена приковала к себе взгляды всех сидевших в зале.
Метр прикрыл глаза, официанты застыли с блюдами на поднятых руках, ввинченный в зал вакуумом тишины швейцар держал в руке сотовый телефон, имитируя желание позвонить.
Чень галантно привстал, освободив ногу и руку наказанного и церемонно поклонился.
Немая сцена завершилась, словно ее и не было.
Каждый моментально возвратился к тому, чем он перед тем занимался. К такого рода событиям тут уже привыкли за последние годы: «Шанхай»! Никто ни намеком не выдал ни удивления, ни любопытства или страха.
Чень налил еще «текилы» себе и Панадису. Сам он выпил до конца, Панадис — только до половины.
Молодчики вышли, но вскоре замаячили снова: сопровождали впереди и сзади маленького, лениво двигавшегося лысеющего человека с потертым лицом. Рядом шествовала длиноногая дива в шубе и бриллиантах, тянувших ценой на нефтяную скважину.
Сопровождающих снова было четверо, но виновника инцидента среди них не оказалось. Его сменили.
Скучающий живой ледокол и сопровождавшие его буксиры свернули в сторону, обойдя при этом угол, где сидели Чень и многое почерпнувший для себя из этой ситуации Панадис.
Придав физиономии соответствующее выражение, Панадис, взглянул на Ченя. Он нащупывал подходящую стезю для нелегкого разговора и потому, помолчав, бросил:
— Вы — отважный человек, господин Чень: все могло кончиться куда хуже…
Чень снисходительно улыбнулся.
— Это ошибка — так думать. В девяносто девяти случаях из ста — ничего бы не произошло. Знаете почему? Они — профессионалы, и я — профессионал! Зачем же нам убивать друг друга без цели, если не мешаем один другому? Пройдем мимо, извинимся: каждому своя дорога…
Это «текила», подумал Панадис, развязала ему язык…
— Но ведь вы… — Панадис подыскивал наиболее обтекаемые и подходящие формулировки, — профессионалы… В разном смысле этого слова…
Черт бы драл этого китайца: он читал мысли, буквально, находу!
— Ли убит. Вот вам один из ста когда все оборачивается иначе…
Панадис застыл от удивления.
— На днях я лечу в Ташкент. Впредь все будет «О кэй».
— Надеюсь, — Панадис сделал над собою усилие. Язык не слушался его.
— Я не бандит, доктор, — Чень раздвинул губы в улыбке, словно открывал большие и тяжелые ворота. — Они — не милиция. Мир меняется. И преступления тоже. Знаете, какое из них самое тяжелое сегодня?
Панадис изобразил на лице интерес.
— Измена. Если начал с кем-то вести дела — продолжай. Коней на переправе не меняют!
Намек был больше чем понятен.
Этого человека легко было представить себе не только за столиком ресторана, но и с автоматическим пистолетом в руках. Вряд ли он при этом вел себя более нервно…
Счастье, что китаец не знает о его сегодняшней попытке завязать дела с Рындиным и его Центром…
Утром его разбудил внезапный звонок сотового телефона. Голос был молодой, мужской, незнакомый. С каким-то странным акцентом.
— Кого вам? — спросил Панадис.
— Вы доктор Панадис?
— Предположим.
— Говорит Крончер, Алекс Крончер. Я приехал в Москву из Израиля и хотел бы с вами встретиться…
— По какому вопросу, если не секрет?
Голос Панадиса был официален, как вывеска на правительственном здании.
Чуть помолчав, прежде чем ответить, абонент туманно бросил:
— Мне бы не хотелось говорить об этом по телефону…
— Вы меня удивляете, — суховато начал Панадис, — хотите со мной встретиться и при этом не желаете объяснить ни кто вы, ни о чем вы собираетесь со мной говорить…
— Я приехал из Костромы. От Гольдштейна. Продолжать?..
