бежавшем из больничного подвала мужичке — потерпевшем.
Мотаются сейчас где-нибудь по больницам. А, может, — по медицинским центрам.
Заведения эти теперь росли, как грибы. Каждое уважающее себя медицинское учреждение готово было оказывать за солидное вознаграждени любые услуги богатым людям. Что они, в действительности, там делают, а что вписывают в истории болезни обращавшихся к ним больных сказать точно никто не мог.
На обратном пути из Видного Ловягин позвонил приятелю Чернышова тоже сотруднику РУОПа. И того тоже не застал. Может, случайность, а может, и нет?!
«Любопытно…»
У Ловягина был поразительный нюх на чужие интриги.
А между тем, причина, по которой приятель Чернышева отсутствовал, была очень веской: материал из 137 отделения милиции об увезенном из Бирелево-Западного на неизвестной «скорой» пьяного бомжа.
Через дружка пропавшего без вести были установлены данные пропавшего, его прежее место жительства: в свое время, как и его дружок, он продал комнату в коммуналке и остался на улице. Коллега Чернышева опросил о его приметах соседей, а в поликлинике по месту жительства отыскалась его история болезни: данные о перенесенной операции, сведения о пломбировке зубов…
Обозрев захваченный им и Чернышевым «амбуланс» Медицинского Центра и получив в полное распоряжение санитара, руоповец сразу понял, что находится на пороге успеха…
Для начала он повез санитара освидетельствовать санитара на алкоголь. Положительный результат популярной «реакции Раппопорта» давал формальные основания оставить подозреваемого в стенах родного учреждения.
Санитар, действительно, оказался с запашком.
Получив справку, мент заехал в отделении, где он прежде, до ухода в РУОП, трудился. Здесь с дежурным составил акт об опьянении.
— Возьмешь его с собой или нам оставишь? — спросил дежурный.
— Зачем тебе лишний геморрой?
Как раз в это время по сотовому телефону ему позвонил Чернышев. Узнал у приятеля последние новости:
— На санитара акт об опьянении составлен, — сообщил коллега. — Он будет со мной. Я хочу поговорить с ним про Бирюлево-Западное. Все равно мне делать нечего…
— Давай! — Чернышев не возражал. — Главное — не дай ему связаться со внешним миром. Предупредить Рындина…
— Глаз с него не спущу.
Он увез его к себе в РУОП.
Малый этот в камуфляже и белом медицинском халате — чудовище какое то по словам соседей, — здесь, в стенах милиции сразу скис и затравленно поглядывал на хозяина кабинета.
Коллега Чернышева даже подумал:
«Может Виктору следовало с этого парня начать, а не с водилы?»
Первым с санитаром заговорил Ловягин. Майор возник в дверях неожиданно. Окинул пристальным взглядом задержанного, нахмурился. Потом, словно осененный внезапной и все проясняющей догадкой, расцвел:
— Мы ведь с тобой где-то виделись? — Ловягин пристально оглядывал сидевшего своим тяжелым, водянистым взглядом.
Пподстриженный под бандита верзила — санитар пожал плечами:
— Не знаю…
— Со «скорой», правда?
— Вроде того… — санитар отвел глаза.
Отделаться от Ловягина было не так то просто.
— А если конкретно?
— Со «скорой».
— А что за учреждение?
— Медицинский Центр «Милосердие, 97».
«Рындин!» пронеслось вспышкой в голове Ловягина. Теперь его можно было выволочь из этого кабинета только силой. Он подвинул к себе стул. Сел.
— А чего не на работе?
Санитар нехотя пробурчал несколько фраз.
— Я чего? ГАИ надо спросить. Задержали, выдернули…
До Ловягина сразу дощел смысл несложной комбинации с похищением. Но старший опер за столом не собирался ему помогать.
— А где машина?! Начальство твое знает, что ты здесь?
Санитар отмахнулся, как от надоевшей мухи.
— Я — чего…
Попозже Чернышев снова позвонил приятелю:
— Тебе придется подъехать за нами…
— Сейчас? — Ловягина в этот момент в кабинете не было: его затребовало к себе начальство. Можно было говорить свободно.
— Я позвоню. Телефон особо не занимай.
— Ты, что, решил сгноить меня на службе, Чернышев?
— Перебьешься.
— Ты откуда звонишь? Со льдины что ли? Зуб на зуб не попадает…
— В машине мы. Едем на объект…
За несколько часов на морозе на площадке ГАИ «амбуланс», который оставляли обычно в крытом гараже с постоянной плюсовой температурой внутри, основательно промерз.
Опытная рука водилы, однако, довольно быстро привела его в норму.
В десять минут одинадцатого «амбуланс» уже обогнул высокий каменный забор. «Колючки» не было видно, но Виктор не сомне вался в том, что и она тоже есть, и что вообще все вокруг напичкано электроникой, включая воспомогательные постройки и, главное, двери.
И Виктор, и Анастасия сидели в кузове. Окна «амбуланса» были аккуратно задернуты занавесками.
Чернышев сказал водиле, что подъезжая к воротам он должен включить свет в кабине, чтобы из темного кузова они могли его видеть. Риск, конечно, во всем этом был немалый. Стоило душегубу молча показать головой на кузов и вышедшие из КПП секьюрити немедленно поняли бы что кто — то пытается проникнуть в Центр. А дальше — как два пальца…
Тем не менее Чернышев и Анастасия решились. Для водилы это был единственный путь к спасению. Ни Рындин, ни секьюрити уже ничем не могли ему помочь.
Оба пассажира в кузове слышали как кто-то, вышедший из КПП спросил жаждущим легкого общения голосом:
— Как жизнь, Михалыч?
Чернышев внимательно следил за кабиной. Водила вел себя довольно естественно для человека, мотавшего ся весь вечер в поисках бомжей и пьяни.
— Нормально, — базарить на служебную тему ни секьюрити, ни водиле не разрешалось.
— Устал?
— А то нет…
— Зато тебе сейчас домой, а нам тут до утра кононыхаться.
Секьюрити нажал на кнопку дистанционного управления, и металлические ворота не спеша двинулись в свой короткий запрограммированный путь, чтобы пропустить «амбуланс».
— Давай, Михалыч!
— Будь.
