рубежом — с русской. Страх на новых российских бизнесменов за границей наводила своя, а не чужая мафия…
— Добрый день, мистер Чень. Я очень рад…
Чень поджал губы в насмешливой улыбке. Он знал, почему выбрал для своей цели именно его — этого трусливого, как заяц, журналиста из Гонконга:
— Я хотел бы попросить вас об одном небольшом одолжении.
— Можете располагать мною полностью… — Лань У снова почти плакал.
Одолжение «триаде»! Что еще это могло быть кроме криминальных разборок, стрельбы, трупов? с непременной стрельбой и трупом в ко нце. Пример убитого Ли был достаточно красноречив. Журналист прикрыл глаза и закусил губу. Он почти воочию представил себе сейчас окровавленный труп Ли.
— Спасибо, вы настоящий друг… — с явной насмешкой в голосе произнес Чень.
Он почувствовал, что должен успокоить этого слизняка иначе он намочит в штаны прямо тут, в гостиной.
— Я жду двух друзей. Они нам тоже понадобятся. Не удивляйтесь: это бизнессмены новой формации…
— Новые русские? — хрипло произнес гость. У него сорвался голос.
— Да, вы их знаете! Я потому и вспомнил о вас. Они постав ляли вам и покойному Ли своих девиц.
Это конец, подумал несчастный, ведь они — настоящие бандиты.
Те появились через несколько минут. Молодые, еще мало кому известные вне рамок своей группировки, они занимали весьма среднюю ступень в криминальной иерархии столичной области, но уже достаточно оборзели в погоне за деньгами и авторитетом в своих кругах.
Один из них — коренастый, в короткой расстегнутой дубленке поверх дорогого итальянского костюма, назвался Александром Борисовичем. Второй, безымянный, был выше ростом — этакий спортивный юноша в кожаной куртке с пожилым лицом.
При их появлении помощник тотчас же внес поднос с рюмками и напитками. Гости оживились.
— Натюрморт, — покачал головой Александр Борисович.
Все четверо выпили. Это была фирменная чистейшая русская водка. Оживились. Даже гонконгский слизняк на время забыл свой всепобеждающий страх.
Чень заговорил небрежно, словно все, что он должен был им сообщить, было делом второстепенным и пустяшным.
— В ближайшие дни я жду гостя с грузом. Сдается мне, что я должен принять меры предосторожности. Перестраховаться. Мне придется держаться в стороне. Вместо меня груз примет мой друг — Мистер Лань У… — указал он пальцем на соотечественника. Тем более, что он отчасти похож на меня. А вам надо будет его подстраховать.
Чернышев еще спал, когда раздался звонок междугородней. Звонил бортпроводник. У них, в Ташкенте, было уже шесть утра…
— Виктор Анатольевич?
— Он самый.
— Рейс — сегодня. Мне только что звонили. Везут груз. В Москве его придут встречать.
— Понял.
Еще не известив начальство, Чернышев заглянул в расписание авиарейсов и набрал номер телефона Анастасии. Пропел хрипло:
— Если завтра война, если завтра в поход, будь сегодня к походу готов…
Сегодня слова песни звучали для одних — ностальгически, а для других — их было подавляющее большинство, — как издевка.
Анастасия была сообразительная девушка, даже со сна лишних вопросов не задала. Спросила только:
— Когда прилет?
— В шесть пятнадцать пополудни, кэп! — дурачась, бойко отрапортовал, Виктор. — Инструктаж в 13.00.
Он больше не мог спать. Перешел в большую комнату. Включил телевизор. Смотрел «Доброе утро!»
Жена всегда безошибочно точно знала: в такие дни следует молить за него Б-га. Настроение у него резко улучшилось: еще бы, — столько ждали!
Он и не подумал связаться с Крончером по телефону. Интересно: сообщит ему эта птичка или нет?!
Как он и ожидал, Алекс через несколько минут прорезался сам:
— Виктор! Я еду сегодня с вами…
— Стой, стой, стой! — запротестовал Чернышев. — В качестве кого? Как израильский полицейский или как частное лицо?
— Как частное лицо, — последовал довольно кислый ответ.
— А-а-а! — протянул Чернышев. — Вот, значит, как?!
— Вот так! — жестковато отрезал Крончер, — я — в служебном отпуске.
— А кто же в таком случае сообщил вам об операции, сэр?
— Сорока на хвосте принесла, как говорила мне моя мать, — отпарировал Крончер.
— В таком случае, — мы должны проверить что за сорока передает вам оперативную информацию?
— Fuck you, son of bich! Пошел ты… Знаешь, куда?
Он был мало похож на российских ребят его возраста, этот малый: куда сдержанней вел себя и непостижимо сочетал в себе умудренность жизнью и наивность подростка. И наконец, — Виктор даже этому позавидовал! — в нем не чувствовалось той горечи и озлобленности, какая била в глаза у тех, кто прошел Афганистан и Чечню. А ведь и он хлебнул на своем коротком веку дерьма, которое зовется «войной»…
— Fuck you! Пошел туда же… — смилостивился Чернышев. — Хрен с тобой, Алекс…
Из кухни шла жена: она успела заварить кофе. улыбнувшись, он встал ей навстречу.
— Жди в гостинице, Алекс, мы заедем за тобой…
В четыре он вышел из Управления и вместе с Анастасией поехал за Алексом. Израильтянин уже ждал их в холле — длинный, худой, с черными глазищами, которые поблескивали, как маслины на тарелке с салатом…
— Сколько их летит? — спросил Алекс.
— Какая разница… — пожал плечами Виктор, усаживась за руль. — Все равно группа захвата не позволит нам ничего сделать…
Крончер и Анастасия разместились вдвоем сзади, и в зеркало Виктор поймал взглядом, что руки их, как бы случайно, легли одна подле другой, и больше уже не двигались.
Они мчались по Симферопольскому шоссе в аэропорт Домодедово, куда прибывал ташкентский борт. Время пока еще не очень поджимало.
Виктор включил магнитофон:
— Принимаются заявки…
От Анастасии Гончаровой заявок не поступило, Крончер высказался в пользу классики. Чернышев готов был довольствоваться тяжелым роком и «Лесоповалом».
Они были уже не очень далеко от Домодедово, когда Чернышев, взявший на себя роль диск-жокея, услышал телефонный звонок. Виктор не убавил звук. Он решил вначале, что разговор не связан с предстоящим заданием. Но едва заслышав голос, сразу напрягся и коротко бросил:
— Вас понял. Разворачиваемся!
После этого, не говоря больше ни слова, он подрулил к тротуару, притормозил машину, достал откуда — то снизу синий милицейский «стакан», выставил на крышу кабины и включил сирену…
— Может, бригадир все-таки поставит в известность своих коллег, что произошло? — спросила несколько озадаченная происшедшим Анастасия.
И в ту же скунду ей пришло в голову, что операция переносится. Она даже успела подумать, что это
