— Пришли мне открытку со дна. Восемь Жизней трижды плюнул:
— Типун тебе на язык!
— Когда отчаливаете? — спросил Профессор.
— Завтра в ночь. Есть у меня дружок в порту. Так он сказал, что ожидается хорошая погода.
— Это очень важно. Все приготовили?
— Бензин, мотор и компас. Провизию куплю завтра.
— То есть?
— Консервы, то да се…
Челнок рассмеялся:
— Не перегружайся! Десертом вас турки угостят. — И показал Оанче нос: — Моряк хренов!
— Консервы ни в коем случае, господин Оанча, — вмешался рассудительно Профессор, — они вызывают жажду. Кстати, не забудьте о воде.
— Так ее под вами полным-полно будет, — вор забавлялся от души, — не всю же выпьете!..
— Не меньше одного литра на двоих из расчета на неделю, — подсчитал Беглый.
Восемь Жизней посмотрел на него удивленно:
— Я рассчитывал на несколько часов… Мотор-то мощный, обеспечит скорость.
— Теоретически да. Но мотор может отказать, или на море будет волнение, и нам придется стоять. Сухарей достаньте…
— Зачем? — поинтересовался Димок. — Раскаяться задумал?
— …сухарей, шоколада, сахару, лимонов и обязательно две банки растворимого кофе.
— Без ситечка ничего у вас не получится. Мошенник рассердился:
— Да кончай ты со своими подковырками!
— Но-но! Ишь, вольность взял. Гляди, как бы я опять не обстриг тебе ногти!
Восемь Жизней сжал челюсти, но промолчал.
— Кто еще посвящен в это дело, господин Оанча? — спросил Профессор скороговоркой.
— Никто.
— Вы говорили о дружке из порта. С ним советовались?
— Я что, дурной?! — Восемь Жизней криво усмехнулся. — Дружок! Мой единственный друг — перо!
— И тот ненадежный! Помнишь, как утек, когда я тебя помял?
Он явно искал ссоры. Силе пристально посмотрел на него.
— Что за черти не дают тебе покоя, Митря?
Вор хотел было ответить, но передумал. Он вскочил и исчез в темноте.
Жикэ Оанча достал плоскую бутылку виски и налил в крышечку.
— Реквизит, — заметил Силе, улыбаясь.
— В добрый час! И да поможет нам бог!
— Карты были давно розданы, господин Оанча!
— То есть мне на роду было написано встретить вас?
— Естественно.
— И задавить того бедолагу?
— Того или другого. Не случись этого, вы бы не стали смываться, верно?
— Верно. — Он потер подбородок в задумчивости: — Боюсь я Челнока… Как бы он нам не подгадил, вы еще не знаете, что это за гусь.
— Давно с ним знакомы?
— Тогда, на шоссе, я. увидал его впервые, но мне рассказали здешние воры, которые хорошо его знают: Пирог, Кривой, Кулак. Нет на нем креста, пырнет пером неизвестно за что. И всегда в спину.
— И вы верите?
— Шесть лет просидел из-за него Санду Пирог: Каиафа оставил его с пером меж ребер после общего дела.
— Когда это случилось?
— Году в сорок седьмом. Кривому выписал рецепт на стеклянный глаз, Кулака продал. Как вы его не раскусили?
Он говорил шепотом, пристально вглядываясь в тьму. Профессор снова закурил. И сказал задумчиво:
— Раскусить-то я его раскусил, господин Оанча, но у меня не было выбора. Кроме того, если говорить откровенно, он меня крепко несколько раз выручил. За версту чует опасность, черт его знает каким образом, — Беглый покачал головой. — Я не поручусь, что он меня любит как родного, однако после всего того, что мы пережили вместе. Нет, он меня не продаст.
— Вы уверены, господин профессор?
Они вздрогнули. Вор дьявольски улыбался за их спинами.
Поигрывая ножом, он глядел на Восемь Жизней:
— Стучишь, да?
— Лишь пересказываю то, что слышал от других, — испугался Оанча.
— Хорошо, фрателло! Отлично, амико! — Он повернулся к Силе: — Будь спок, Беглый. Я — с вами!
Они встретились на следующий день вечером. Жикэ Оанча добыл провиант, бидон для воды. Вор вынул деньги.
— Держи кусок, Беглый, на размен.
— А тебе?
— Есть пока. Вдвоем нас с ходу засекут. Встречаемся через два часа. Удачи!
Он удалился. Оанча поискал взгляд Беглого:
— Как считаете, Профессор?
— Пожалуй, он прав, патрули знают, что мы ходим вместе.
— А я боюсь.
— Брось. Раз он сказал, что идет с нами…
— Плохо вы его знаете! Силе похлопал его по плечу:
— Пока не перебрались на ту сторону, можете спать спокойно. Пошел я, пока не всюду закрыли.
Челнок пробрался во двор. Дом был заброшенный, бурьян наступал на крыльцо. Димок достал из щели ржавый ключ и открыл дверь. Петли заскрипели, заставив вора испуганно оглянуться. Он вошел в дом и бросился к окну. Из-за старинных, ручной работы занавесок можно было наблюдать за улицей. Он оставался в неподвижности целых полчаса. Ничто не нарушало спокойствия ночи. Он закурил, затем сорвал со стены ковер и стал расковыривать ножом штукатурку.
Вор вытащил последний кирпич, осторожно положил его на остальные, затем достал из тайника чемодан.
Глаза его бешено прыгали в глазницах. Он еще раз осмотрел улицу, затем поспешно открыл замок — и вздохнул глубоко, с облегчением. Зеленоватые пачки долларов спокойно лежали на месте. Он смотрел на них долго, пока не зарябило в глазах…
…Когда он проник в погреб, братья Зуграву очарованно смотрели на банковские билеты и ничего не слышали. Первым он уложил Тити. Старшие тоже не успели обернуться. Кровь била из них фонтаном. Нику успел сказать: «Не будет тебе счастья, Димок!» Вор содрогнулся. Глупости!
Он запер чемодан, взял его под мышку и покинул дом.
На обочине шоссе остановился и посмотрел в небо. Луна давно скрылась под залежами облаков.
Первый раз в жизни не подвела, сука!
Возле ямы Жикэ Оанчи он подал условный сигнал. Ему ответил Беглый.
Порядок.
И все-таки что-то было не в порядке. Димок впервые ощутил свое сердце, оно было огромным, живым, неспокойным. И остановился в нерешительности.
Внезапно со всех сторон вырвались огни, высветив его как на ладони. Вор оглянулся в испуге и замер, не в состоянии оторвать взгляд от стоящего перед ним офицера.
