Прочтя записку и увидев, как разговаривают и как ведут себя приезжие, Лехнович и Бахтеев поняли, с кем они имеют дело и куда увезли их учителя. Интересная деталь выявилась несколькими десятилетиями спустя: в письме ректору Горьковского сельскохозяйственного института А. В.Галкину старший помощник прокурора Горьковской области по надзору за следствием в органах госбезопасности, советник юстиции В.А.Колчин, отвечавший на запрос относительно судьбы профессора института Е.К.Эмме, арестованной в 1941 году, сообщил, что 'накануне ареста академика Вавилова, Эмме отказалась написать на него клеветническое письмо' (8). Значит, и вдали от Москвы, чекисты набирали компромат на академика.
Конечно, проще было арестовать Вавилова в Москве, но кому дано знать, что считают для себя более простым руководители НКВД?
В судьбе Вавилова, как он правильно писал в письме к Пангало, принимали участие противоборствующие силы. Естественно, об аресте Вавилова вдали от людских глаз, в горах, НКВД в известность никого не ставил. И в Москве -- в Наркомате земледелия, и в Ленинграде было всем известно, что Вавилов уехал с важным заданием. Поэтому было подписано решение о награждении Вавилова Большой Золотой медалью ВСХВ, которая котировалась достаточно высоко (9). Конечно, награждение Вавилова, труд которого на протяжении многих лет не поощрялся даже самой скромной почетной грамотой, было встречено вировцами с радостью. И самое поразительное: сообщение об этом решении Главного Выставочного Комитета ВСХВ появилось в 'Ленинградской правде' 27 августа 1940 года (10). В сообщении говорилось, что 'Н.И.Вавилов, РАБОТАЮЩИЙ во Всесоюзном институте растениеводства', награжден не только медалью, но и премией в размере 3000 рублей. Эта заметка породила много радостных надежд у сотрудников Вавилова.
О том, что Лысенко не скрывал своего удовлетворения, говорит, например, сцена, описанная в воспоминаниях Глущенко, работавшего с 1939 года в вавиловском Институте генетики в Москве и имевшего, по его словам, хорошие отношения с Николаем Ивановичем. Как-то в августе 1940 года он находился на томатном участке и следил за сбором урожая (участок находился на месте нынешнего универмага 'Москва' на Ленинском проспекте), как вдруг подъехала машина, и из нее вышел Лысенко.
-- Где твой директор? -- обратился он к Глущенко с вопросом.
-- Откуда я могу знать, -- ответил Глущенко, -- я его работу не контролирую. Наверно, в Ленинграде.
-- Его нет ни в Москве, ни в Ленинграде: он арестован, -- сообщил Лысенко, сел в машину и уехал. Сама цель, с которой он приезжал, была показательной.
Презент в эти дни оказался в Ленинграде, и на одном заседании его спросили в лоб, где находится Николай Иванович. Презент, любивший пустить пыль в глаза и постоянно цитировавший на память фразы из самых разных источников, порой ошарашивая присутствующих эрудицией Остапа Бендера, мгновенно выпалил:
- Отвечу словами Писания: я не сторож брату своему.
Этими словами Каин, только что убивший родного брата Авеля, ответил на вопрос Бога:
-- ... где Авель, брат твой?
Возможно, Презент хотел иносказательно заявить, что с Вавиловым покончено, но он даже не подумал, какое отвратительное впечатление производит, упиваясь победой над многолетним врагом.
Сразу же после ареста Вавилова Шунденко исчез из Ленинграда. Вынырнул он в Москве. Приехавшая в столицу профессор ВИР Е.Н.Синская столкнулась с ним в центре Москвы неподалеку от Лубянки. Недавний доцент был облачен в новенький мундир офицера НКВД. Синскую он не удостоил даже кивка головой. Глядя ей прямо в глаза, он лишь слегка улыбнулся. Как стало известно позже, он был внедрен в ВИР неспроста и выполнял там 'важное государственное задание', будучи главным лицом в аппарате НКВД, отвечавшим за 'Дело Вавилова'. Но все это выяснилось только много лет спустя.
В постановлении на арест Вавилова говорилось:
'Установлено, что в целях опровержения новых теорий в области яровизации и генетики, выдвинутых советскими учеными Лысенко и Мичуриным, ряд отделов ВИР'а по заданию Вавилова проводили специальную работу по дискредитации выдвинутых теорий Лысенко и Мичурина... После разгрома право-троцкистского подполья Вавилов не прекращает своей к-р [контрреволюционная -- В.С.] деятельности, группирует вокруг себя своих единомышленников для борьбы с советской властью. Продвигая заведомо враждебные теории, Вавилов ведет борьбу против теорий и работ Лысенко, Цицина и Мичурина, имеющих решающее значение для сельского хозяйства СССР, заявляя, мы были, есть и будем 'анти' -- на костер пойдем за наши взгляды и никому наших позиций не уступим. Нельзя уступать позицию. Нужно бороться до конца'' (11).
Примерно в то же время были арестованы руководители и ведущие сотрудники институтов хлопководства, животноводства, защиты растений и многих других. Арестовали начальника Главного свекловичного управления Наркомзема СССР Н.Ф.Скалыгу. Однако они по делу Вавилова не проходили.
Разгром ВИРа
Арест Вавилова развязал руки Лысенко. Он с удесятеренной энергией принялся уничтожать созданные Вавиловым институты.
С московским институтом -- генетики АН СССР -- все было просто. Директором его стал сам Лысенко со всеми вытекающими из этого последствиями (12): в ближайшее время все генетики -- ученики и сотрудники Вавилова, кроме троих (Т.К.Лепина, М.Л.Бельговского и его жены А.А.Прокофьевой- Бельговской), были вынуждены покинуть институт[4]. Название института теперь только номинально соответствовало своему профилю, начинка его стала чисто лысенковской.
С ленинградским институтом -- ВИР'ом -- было труднее. ВИР хоть и уменьшился в объеме, но всё равно имел почти тысячу сотрудников, к нему относились несколько десятков опытных станций, еще больше опорных участков, лабораторий, расположенных по всей стране. Во главе лабораторий и отделов стояли, как правило, известные ученые, которых просто так разогнать было нелегко даже всесильному Лысенко. Нужно было искать методы осуждения деятельности этих людей, носящие хотя бы видимость объективного разбора ошибок в работе.
'Начался свирепый разгром Института, -- вспоминает профессор Синская. -- Совещания и партийные заседания сделались невыносимыми. Каждому из нас грозила реальная опасность получить инфаркт или что-нибудь в этом роде... Одним из первых жертв террора оказался заведующий биохимическим отделом ВИР -- старый профессор Н.Н.Иванов. Он разволновался на одном из ученых советов, затем поспорил в кабинете, который хотели у него отобрать, пришел домой и сказал: 'Так жить дальше нельзя'. Лег и через час его нашли мертвым' (13).
Чтобы окончательно истребить вавиловский дух в ВИР'е, в Ленинград поехала специальная комиссия, утвержденная лично Лысенко и наделенная большими полномочиями. Еще и Карпеченко, и Левитский, и Говоров, и Фляксбергер были на свободе, одно их присутствие вселяло в их коллег робкие надежды, что, может быть, институт не будет разгромлен. Старались поддержать эти настроения и наиболее твердые духом сотрудники Вавилова. Например, на одном из собраний Е.С.Якушевский встал после выступлений нескольких сотрудников с выпадами в адрес арестованного директора и пристыдил малодушных предателей, сказав, что никогда нельзя забывать огромного дела, сделанного Вавиловым, что все ему по гроб обязаны своими успехами, и что он лично никогда не поверит в виновность Вавилова. 'Произошла какая-то ошибка, не может быть, чтобы ее не исправили', -- закончил Якушевский.
28 августа 1940 года в 'Ленинградской правде' появилась статья о плохом отношении к мичуринскому учению в Ленинградском университете, где упоминали с применением эпитета 'консерваторы' фамилии Карпеченко и Левитского (14). Но в те времена подобные статьи появлялись часто, и как единичный факт они не рассматривались в качестве исключительно угрожающих. Лысенко надо было переломить такие настроения, облегчить работу комиссии, посланной им разрушить 'Вавилон', поэтому он сам направился в Ленинград.
В канун его приезда, 12 октября, Ученый Совет ВИР-а рассмотрел вопрос о выдвижении кандидатуры Лысенко на получение Сталинской премии3. В заседании приняло участие 38 человек, в том числе специально приехавший Презент, несколько человек выступило с обоснованиями того, почему необходимо присвоить Лысенко Сталинскую премию (Эйхфельд, Мальцев, Фляксбергер, Бахтеев, Сизов,
