методом гибридизации), или на размножение выделенной из посевов лучшей формы (если сорт пытаются получить методом отбора). На второй год нужно -- в соответствии с законом генетики, открытым в 1865 году Грегором Менделем -- ждать расщепления признаков у гибридных растений, на третий -- выяснить, какие из лучших форм наследственно однородны по этому признаку, а какие -- смешанны; на четвертый нужно размножить однородный материал, и в последующие 3--4 года предварительно испытать лучшее из лучшего. Затем рекордсменов нужно проверить в сравнительном (конкурсном) испытании, то есть сопоставить с известными и хорошо зарекомендовавшими себя сортами, точно определить устойчивость к болезням в специальных питомниках и т. д. На конкурсное испытание уходит 3--4 года, после чего новую линию нужно размножить и проверить в производственных условиях (нередко случается, что линия, хорошо ведущая себя в деляночных опытах, теряет свои качества при посеве массовом). После этого размноженный материал, который еще никто пока не имеет права называть сортом, можно передать в государственное сортоиспытание. Для этого требуется столько семян, сколько нужно на высев в большом числе повторностей в различных зонах страны, на разных сортоучастках, с применением разных схем высева, обработки и т. д. На государственное испытание уходит также не меньше 3--4 лет (в лучшем случае!). Только после завершения этого долгого марафона проверок новой линии может быть присвоено название 'сорт', в книги государственной регистрации сортов будет внесена соответствующая запись об этом сорте, и последний буд? Поэтому и получается, что на создание сорта нельзя потратить меньше, чем 10--12, а чаще 1--415 лет! Применение теплиц и зимней выгонки материала может несколько сократить сроки первоначальных этапов селекции, однако конкурсное, производственное и государственное испытание должны проходить в нормальных полевых условиях. Иначе от лица государственных органов будет рекомендован в качестве сорта не доведенный до кондиций полуфабрикат.
Установленный порядок не просто зиждился на строгих канонах науки, и прежде всего генетики, он был утвержден как государственный закон, так как многие его положения были записаны в подготовленном профессором Лисициным и подписанном Лениным декрете 'О семеноводстве'. Чиновники из ЦКК ВКП(б) и РКИ СССР не отменили прежнего декрета. Они просто о нем умолчали. В этих органах решили, что придерживаться старых норм могут только люди, не понимающие, что властям теперь некогда ждать, что им сейчас, немедленно нужны первоклассные сорта (отметим: властям, сначала преступно разрушившим сельское хозяйство, а потом спохватившимся, что база зернового хозяйства -- все сорта -- утеряна). То, что нужны первоклассные, а не какие-то посредственные сорта, -- это власти уже сообразили. Только с их помощью можно было воплотить в жизнь амбиционные планы, о которых трубила партийная пресса. Как получить такие сорта -- это дело ученых, пусть они исхитряются, на то они и ученые, чтобы находить выход из тупиковых ситуаций.
Против такого решения о сокращении сроков выведения сортов, как мы уже видели раньше, высказывались многие селекционеры -- отмена научных основ селекции представлялась невозможной. Однако Вавилов в выступлении на Всесоюзной конференции по планированию генетико-селекционных исследований в июне 1932 года высказался определенно в поддержку решения партии и правительства, хотя нельзя исключить и того, что он пытался своим планом развития селекции, базирующейся на генетике, подправить нелепое решение:
'Постановлением ЦКК, НК РКИ и НКЗ СССР селекционная работа в области растениеводства должна быть всемерно расширена, начиная с 1932 г. Практическая селекция должна охватить все важнейшие культуры... Генетические работы отныне должны быть всемерно проникнуты запросами практической селекции...' (16).
Руководимый Вавиловым штаб сельскохозяйственной науки, ВАСХНИЛ, старался всеми доступными силами наладить сортоиспытание и семеноводство на высоком уровне. Но, естественно, то, что было бездумно разрушено за несколько лет коллективизации, требовало теперь гораздо больше времени и сил для своего восстановления. Нужно было очистить посевной материал от примесей (для этого нужно было вести очистку каждый год в течение нескольких поколений), размножить чистосортный материал (еще несколько лет). Руководителям партии это казалось топтанием на месте. Например, Яковлев в октябре того же 1931 года на Всесоюзной конференции по засухе в присутствии Лысенко (на том же заседании, где выступал и последний) поддержал решение РКИ-ЦКК и заявил: 'Нам нужна практическая программа селекционной и семеноводческой работы' (17). Приводя эти слова наркома Яковлева, редакция газеты 'Известия' добавляла:
'... тов. Яковлев резко критиковал 'кустарничанье' в семеноводческой работе. Мы тратим на выведение сорта в 2--3 раза больше времени, чем это требует современная техника...' (18).
Лысенко заручается благосклонностью Молотова на конференции по борьбе с засухой и получает первый правительственный орден
Когда начинаешь выписывать даты выступлений Лысенко на различных научных и ненаучных встречах в 1929 -- 1931 годах, то не можешь не обратить внимания на то, что основное время этот молодой ученый (человек уже вполне сложившийся, но ученый еще без году неделя) тратил не на научные занятия, а на мельтешение перед глазами начальства. В сентябре 1931 г. он выступает на Коллегии Наркомзема СССР в Москве, в начале октября -- на конференции в Киеве, в конце того же месяца опять в Москве. В конце октября--начале ноября 1931 года в Москве прошла Всесоюзная Конференция по борьбе с засухой, и выступление на ней помогает ему подняться на еще одну ступеньку выше.
Задача проводившейся на правительственном уровне конференции, по мысли лидеров партгосаппарата, заключалась в том, чтобы дать проверенные наукой рекомендации относительно возможности преодоления основного бича российского земледелия -- засух.
Как вспоминал достаточно близко знавший Вавилова ботаник П.А.Баранов, перед проведением конференции Вавилова вызвал к себе Сталин и предложил оценить планируемые партией мероприятия по мелиорации земель вдоль низкого берега Волги. Вавилов объяснил, что проведение воды на поля может существенным образом повысить урожаи, но добавил, что экономически это вряд ли оправданная мера, так как потребует невиданных капиталовложений. Ответ Сталина, по словам Баранова, был вполне в духе повседневных сталинских резолюций: 'Мне интересно ваше мнение как растениевода, а в экономике мы без вас разберемся'.
В дни работы Конференции на ней выступил глава Правительства Молотов (19), а на заключительном заседании номинальный глава государства М.И. Калинин (20). В числе крупнейших ученых получил слово и Лысенко. Он снова расхвалил яровизацию, обещал, что ее широкое использование даст возможность и засухи побороть. Более свободно чувствовал он себя в полемике с теми, кто осторожно оценивал перспективы яровизации, и прежде всего с недавно раскритикованным Яковлевым профессором Максимовым, которого теперь Лысенко не считал зазорным уверенно поправлять, хотя аргументов для такой уверенности у него, конечно, не было:
'Профессор Максимов и его сотрудник тов. Разумов довольно легко объясняли [противоречивые данные -- В.С.] тем, что между вегетативным развитием и репродуктивным развитием существует антагонизм. Такого антагонизма не существует' (21).
Эта легкость в отвергании выводов авторитетов кажется особенно безответственной, если обратить внимание на то, чем оперировал Лысенко в докладе на конференции. Он сам сказал, что еще не располагает сведениями об итогах яровизации, а может говорить только о предварительных данных:
'... было взято 1260 чистых линий главным образом твердых пшениц из различных районов Советского Азербайджана. ВЕСОВОГО УЧЕТА УРОЖАЯ НЕ ПРОИЗВОДИЛОСЬ, но ПО ВЕСУ ЗЕРНА и по весу 1000 зерен... видно, что зерно получилось НЕСРАВНЕННО ЛУЧШЕ наших украинских пшениц' (/22/, выделено мной -- В.С.).
Конечно, и неспециалисту ясно, что при учете лишь веса неизвестно с какой площади собранной тысячи зерен сказать что-либо определенное о преимуществах того или иного способа обработки семян нельзя, а по внешнему виду семян об урожаях судить нельзя. Но это очевидное соображение никоим образом не повлияло на решимость руководства поддержать Лысенко. Все центральные газеты принялись восхвалять его. Газета 'Правда' сообщала:
'27 октября, вслед за докладом акад. Вавилова о мировых ресурсах засухоустойчивых сортов, выступили т. т. Таланов, Кулешов, Максимов, Константинов, Лысенко, Дроздов и другие... С исключительным интересом конференция выслушала доклад агронома Лысенко, рассказавшего об открытых
