9 глава
Выполняя одну маленькую просьбу, никогда нельзя забывать, что после могут последовать и другие…
Мы с Игой вышли на окраину кладбищу, остальные призраки куда-то подевались. И я был этому рад. Никогда не считал себя таким мягкотелым и сочувствующим другим, но вид неприкаянных призраков вызывал у меня просто безмерную жалость и злость на свое бессилие оттого, что не могу им помочь.
Ига шел рядом и молчал. Та же поза: голова в плечи.
Кладбище закончилось, и мне, честно говоря, даже дышать стало легче, будто вышли из 'мертвой зоны'. Ига все еще молчал и не менял позы.
— Что ты хотел мне сказать? — спросил я.
Наверное, если бы я не заговорил, мы могли бы так молча гулять ни один час, потому что Пашка бы ни за что не заговорил первым, о чем явственно говорила его поза мученика.
Звук моего голоса встрепенул его, он, наконец, поднял голову:
— Нужна твоя помощь, — просто сказал он. Это прозвучало так естественно, будто мы соседи, и он просит помочь вынести на помойку старый диван. Только вот помощь от меня требовалась явно не такая. О чем может просить призрак?
Я хмыкнул. Всем нынче нужна моя помощь. И это чертовски плохо.
— Я, кажется, уже всем обещал, что сделаю все, что в моих силах, — сказал я, делая вид, что не понимаю, что речь идет не о нашей общей проблеме с проклятием.
И я, как обычно, оказался прав.
— Нет, — Ига мотнул головой. — Другая помощь, лично мне.
Лично ему, конечно же. Вот он я Великий Спаситель Человечества, обращайтесь, помогу всем…
— Ты мог помочь мне и не пытаться меня убить, — напомнил я. Напомнил спокойно, без злобы. Но удержаться и не сказать этого я не мог. Злость ушла, но обида осталась.
— Я думал, ты предатель.
У Иги всегда так было, словно у ребенка у него все делилось на черное и белое, а люди на хороших и плохих. Был я 'хорошим', он был готов убить за меня, Сазан сказал, что я 'плохой', он попытался меня прикончить.
Я хотел сказать, что раньше надо было думать, причем головой, а не слушать Моха и Сазана, но я сдержался. Бабушка всегда говорила мне, что о мертвых плохо не говорят, стало быть, и с мертвыми тоже.
Я только спросил:
— А что изменилось теперь?
— После смерти все становится ясно, — коротко сказал он.
Я молчал. Подбросил кусок глины носком ботинка.
Мне было, о чем подумать. Ига умер через несколько часов после того, как попытался меня убить… Что же это получается?.. Теория Прохоровича о том, что у каждого есть свое предназначение, прочно засела у меня в голове. Ига не добил меня и почти сразу получил смертельную рану… Значит, в этом было его предназначение? Попытаться меня убить? Черт возьми, ну почему смерти стольких людей связаны со мной? Почему все-таки я? Чем я связан с проклятием Березина? Мы не родственники и даже никогда не были знакомы. Где связь?
— Так поможешь? — голос Иги вернул меня к реальности.
И что я мог сказать? Мысль, что я из-за него чуть не умер, как-то постепенно стиралась, исчезала в суете новых событий и выводов. Теперь мне казалось наоборот, что это он умер из-за меня. И все же…
— Смотря что, — разумно ответил я.
— Моя мама, — сказал Игаев, — она больна, ей нужна операция.
Мама? Интересно, я всегда считал, что Пашка сирота.
— Я всего лишь говорю с мертвыми, а не исцеляю, — напомнил я.
— Я знаю. Маме нужна операция. Дорогая, а у меня остались деньги, я копил, но не успел их ей дать, а она не знает, где они лежат. Времени мало, я не могу ждать, когда она сама перероет весь дом и найдет их.
— То есть я должен пойти к ней, — подытожил я. Хмыкнул. — И что я ей скажу?
— Правду.
— Сдурел? Представляю: знаете, ко мне приходил призрак вашего сына и сказал, где деньги лежат…
— И в чем проблема? — не понял Ига.
— Да в том, что она меня на порог не пустит после этого. Решит, что с головой у меня плохо или еще что.
— А начнешь врать, тем более не пустит, мама знает, что я зарабатываю… нечестно, она подозрительного типа к себе точно не пустит. Вдруг ты агент чей.
— Ну-ну, маловат я для спецагента, тебе не кажется? Тоже мне, дитё шпионов.
На самом деле я сам понимал, что мне уже нечего бояться прийти к незнакомой женщине и заявить, что я переводчик приведений. Не впервой. Так я пришел к Диме, так мы пришли к Оксаниной тете. Но какое-то подсознательное чувство останавливало меня, подсказывало, что не стоит ввязываться. Помочь нужно, но только не так, не напролом.
Наконец, я решил:
— Нет, так не пойдет, устал я повторять эту историю про переводчика приведений, да и нечего людей пугать без надобности, — Ига смотрел на меня, не понимая, и я продолжил: — У меня есть идея получше. Я пойду к тебе, когда твоей мамы не будет дома, достану деньги из заначки и положу на видное место. И все дела.
Лицо Иги не выглядело особо довольным, видимо, через меня он хотел передать матери еще что-то. Однако он все же кивнул.
— Ну вот и отлично, — сказал я. — Показывай дорогу.
Что-то во всей этой ситуации мне безумно не нравилось. Не то, что я не хотел помочь Иге, нет, наоборот, но подсознание явно было против. Знать бы еще почему.
Но, видимо, если бы я всегда слушал свое предчувствие, моя жизнь сложилась бы иначе.
— А ты сам домой ходил? — спросил я. — Мать тебя видит?
Ига покачал головой:
— Пытался, не видит. Иначе я бы сам ей место показал, без слов.
— Понятно, — протянул я, действительно, Прохорович говорил, что многие видят призраков, но не все. Дима видел, и Оксана тоже, а вот мать Иги нет.
Я вздохнул:
— Тогда пошли.
Домом Иги оказался барак на окраине города. Ветхий, давно не крашенный, все деревянное, крыльцо наполовину сгнившее. Рядом такой же деревянный, как и сам барак, туалет, от которого шел резкий соответствующий запах. Словом, то еще место. Так я и представлял себе место жительства Иги, но что живет он там с семьей, я понятия не имел. И я еще жаловался на Вадима и свой дом. Небо и земля, даже сравнить стыдно.
— Я обещал маме в этом месяце покрасить дверь, — печально сказал Ига, ни к кому не обращаясь. Но мне сразу стало стыдно, за свое поведение и свои мысли. Дремучий случай, раз проснувшись, моя совесть начала здорово меня донимать.
— Твоя мама дома? — спросил я.
Игаев пожал плечами:
— Не знаю.
