Все столпились вокруг меня и с жадностью пытались услышать, о чем идет речь, и какое направление принимает наш разговор. Я махнул им рукой, что все нормально и чтобы меня не отвлекали.
— Ну вот и лады, — обрадовался Сазан, не подозревая, что у нашего диалога столько свидетелей. — Сразу бы так! Вот и молодца!
— Не надо оваций, — перебил я. — Где ты хочешь встретиться? И когда? — сейчас нужно было уверить Сазана, что я буду готовиться к нашей встрече в назначенном месте в назначенное время, а не выкину что-нибудь неожиданное.
— В твоей школе, — выдал он, чем несказанно меня удивил.
Я покосился на Бендина. Физик, школа… У Сазана прямо-таки жажда знаний.
— В школе охрана, — напомнил я.
При слове 'школа' Алексей Дмитриевич вздрогнул и удивленно поднял на меня глаза.
'Потом', - сказал я ему одними губами. Он кивнул.
— Мох говорит, охрана только в самой школе. В трудах нет.
Что ж, неплохая осведомленность. Наша школа действительно охранялась круглосуточно. Особенно левое крыло, где находился кабинет информатики с недавно купленными компьютерами. И как это обычно бывает, внимание уделялось исключительно левому крылу. За маленьким строением справа от школы, где располагался кабинет для занятий по трудовому обучению, естественно, никто не следил.
Однако, как ни крути, выбор помещения остался мне не понятен. Не заброшенное место, а центр города. Все же логику Сазана мне постичь не удавалось. Однако, в отличии от нас, у него, кажется, был готовый план.
— Во сколько? — выдавил я из себя. В любом случае, какое бы место он ни назвал, я не собирался с ним там встречаться, поэтому черт с ней со школой, пусть хоть Эйфелеву башню выберет.
— В полночь, — буркнул в ответ Сазан, и в трубке раздались короткие гудки. Разговор закончен.
Я положил телефон в задний карман джинсов.
Хотелось отбросить его от себя как гремучую змею. Но я строго напомнил себе, источник зла вовсе не бездушный аппарат. Который, кстати, стоит довольно дорого, и раскидываться им неразумно.
Я молчал, глядя перед собой и задумчиво прикусив губу.
Что-то все не очень хорошо складывалось. Вопрос с проклятием отошел на второй план, и это было уже чертовски плохо.
А что было еще хуже, так это то, что я совершенно не мог предугадать действия Сазана. Я очень боялся снова его недооценить и проиграть. Дело в том, что я заново и заново узнавал членов своей банды. Пашка оказался любящим сыном, Мох не мелким пакостником, а соучастником настоящего убийства, а Сазан не тупоголовым здоровяком, жаждущим наживы и власти, а убийцей, похитителем детей и шантажистом и уж точно не таким глупым, каким я его считал.
— Рома, что он сказал? — не выдержал Бендин.
— А? — я вернулся в реальность и несколько раз моргнул, выходя из задумчивости. — Ну да, конечно, — устало потер переносицу. — Сазан назначил встречу сегодня в полночь в здании для занятий трудами возле школы.
— Интересный выбор, — пробормотал Березин.
— Угу, — согласился я, — ну да черт с ним. У нас не так много времени. Нужно застать его врасплох до того, как он выберется из своего логова и увезет с собой мальчика.
Олеся ахнула от моих слов и снова встала за спиной мужа.
— Ну что, поехали? — просил Березин.
— Может, все-таки позвонить в милицию? — засомневался Алексей Дмитриевич. — Неплохо было бы подстраховаться.
Я закатил глаза. Милиция — самый дохлый номер. Сегодня Алексей Дмитриевич уже попытался с ними связаться и сообщить о пропаже жены, на что ему не очень-то вежливо ответили, что его супруга — женщина совершеннолетняя, имеет право погулять, вот пройдет трое суток, приходите, пишите заявление. Вот и поговорили.
— Через трое суток пойдете в свою милицию, — напомнил я. — Нам неоткуда ждать помощи, — мой голос прозвучал резко.
Интересно, все эти люди были гораздо старше меня, но они слушали меня, они шли за мной, и я снова почувствовал себя лидером, как раньше в нашей банде Змея. В банде, в которой меня обвинили в предательстве, но которую я не за что бы не предал. И я должен был разбиться в лепешку, но не подвести людей, верящих мне.
— Поехали, — сказал я и уже приготовился выйти за дверь, как боковым зрением заметил подол белого платья. Никто не смотрел в том направлении, а значит, Жанна специально показалась только для меня.
Я остановился.
— Ты чего? — не понял Дима, стоящий за моей спиной. — Времени мало, нельзя медлить.
— Знаю, — пробормотал я, — идите в машину, я скоро, — и прямо в обуви побежал в комнату.
— Надеюсь, он знает, что делает, — услышал я за спиной голос Бендина, который сопровождал стук захлопнувшийся за ним входной двери.
Времени действительно было в обрез. 'Скорее, скорее, скорее', - пульсацией стучало в голове.
Я глубоко вздохнул, чтобы хоть как-то успокоиться, и вошел в комнату.
Жанна стояла посреди моей комнаты, сложив руки на груди и упершись в меня взглядом. Выражение лица у нее было недоброе.
— Жан, давай быстро, — взмолился я. — Счет на минуты.
Мой ангел снова смерила меня суровым взглядом. Мне показалось, что она зла, очень зла, даже в ярости. Интересно, чем же я не угодил ей на этот раз? Проклятием занимаюсь, душам помогаю, ребенка пытаюсь спасти… Да я просто божий одуванчик в последнее время…
Я посмотрел на часы и мысленно выругался. У 'одуванчика' чертовски мало времени.
— Ты никуда сегодня не пойдешь! — ее голос громом разлетелся по комнате, так, что я вздрогнул от неожиданности.
— Это еще почему? — не понял я и на всякий случай тут же приготовился защищаться.
Жанна важно вздернула подбородок:
— Я сказала: 'Нет' — и точка.
Вот так, значит? Фемида во плоти. Ну уж нет.
— Сначала ты пропадаешь на черт-те сколько времени, — обозлился я, — не отвечаешь, свои дела у нее. А потом появляешься и начинаешь качать права. Не слишком ли много ты на себя берешь?
— Я твой ангел, я имею право.
Я отмахнулся и двинулся к двери, намереваясь снова догнать остальных. К черту эти бесполезные споры.
Но Жанна вновь появилась передо мной.
— Ты ни-ку-да не пой-дешь!
— А снег идет из ракушек! — взорвался я. — Какого черта?!
— Не поминай в…
Я схватился за дверную ручку:
— Или ты объясняешь, или идешь в свой рай и не мешаешь.
Жанна смерила меня взглядом:
— И если я объясню, ты не пойдешь?
Я устало закатил глаза.
— Я все равно пойду, и ты это знаешь, — она же следила за мной с самого рождения, как она может не понимать, что я просто не могу бросить этих людей, людей, которые мне доверяют.
— Ты можешь погибнуть, — сказала Жанна после непродолжительного молчания, наконец убрала руки с груди и приняла менее агрессивную позу.
— Ты знаешь что-то конкретное? Ты можешь видеть будущее? — она покачала головой. — Вот и замечательно. Значит, все будет хорошо.
— Мы не можем рисковать тобой ради какого-то ребенка. Я твой хранитель, я всегда чувствую, когда
