трехэтажная башня, господствовавшая над замком и мешавшая передовым пращникам и лучникам передвигаться по замку или показываться наружу. Находясь под постоянным давлением, оказываемым осадными машинами и днем и ночью и видя невозможным себя защитить, они благоразумно вырыли окопы и стали стрелять из луков из-за укрытий и, так сделались смертельно опасными для тех, кто угрожал им сверху. К высокой осадной башне был приделан деревянный мост, которым мог быть выдвинут еще выше, а затем постепенно опущен прямо на стену и тем самым открыть нападающим легкий путь в крепость. Но обороняющиеся, разгадав этот замысел, поставили, через определенные интервалы, вертикальные деревянные колья, так что, и мост и те кто на нем находился должны были упасть в глубокие ямы, дно которых было усеяно заостренными кольями, и которые были скрыты от глаз соломой, и тем самым враги должны были бы встретить свою смерть.
Тем временем, граф Гуи, муж ловкий и отважный, использовав свои связи и своих друзей упросил сеньоров о помощи и поспешил на выручку к осажденным. Он договорился с Тибо (Thibauld), графом Палатината, наивыдающимся молодым человеком, искусным во всех областях рыцарства, о том, что в определенный день он придет на помощь к осажденным, которые к тому времени уже испытывали нужду в продовольствии, и атакует осаждавших силой оружия. А Гуи, в это время, чтобы заставить осаждавших уйти, по возможности, разграбит и сожжет их имущество.
В день, назначенный графом Тибо для подвода подкреплений и для того, чтобы положить конец осаде, сеньор Людовик собрал находившихся поблизости от него людей и, помня о королевском достоинстве и полный доблести, и оставив свои палатки под прикрытием, сам радостно выступил вперед. Он послал вперед мальчика, чтобы разведать, где находится враг и собирается ли он дать сражение. Затем, он лично возглавил своих баронов, построил линии рыцарей и пехотинцев и расставил лучников и копейщиков. Как только они противник был замечен, загудели трубы, драчливые рыцари и лошади встряхнулись, и началось дело. Французы, получившие большой опыт в военном деле, одолели людей Брие (Brie), размягших после долгого мира, разбили из наголову, несмотря на их пики и мечи, и завоевали победу. И рыцари, и пехотинцы яростно нападали на них, пока те не показали спины и побежали. Что до графа, то тот, предпочитая бегство плену, был скорее первым, чем последним в этом бегстве. Он оставил свою армию позади, а сам помчался домой.
В этом деле многие были убиты, многие ранены и еще больше было взято в плен, а вести об этой замечательной победе распространились по всей земле. Одержав такую великую и своевременную победу, сеньор Людовик вернулся к своим палаткам и отбросил тех, кто обольщаясь ложными надеждами сделал вылазку из замка. И, оставляя замок за собой, он дал его под охрану Гарландам.
Глава 12
В то время как безделье и отсутствие занятий угнетает людей, делая благородного неблагородным, и славного — бесславным, то доблесть, подкрепленная упражнениями для тела, вдохновляет людей, делая благородного — еще более благородным, а славного — еще более славным. И мужи, которые имеют ее, вознаграждаются героическими деяниями во всех частях света, где их доблесть находит себе приятную пищу.
К сеньору Людовику приехали некие люди и по-всячески умоляли его и обещали великую и полезную службу за то, чтобы он отправился в Берри, к границам Лимузена, к замку Сен-Север, месту наиблагороднейшему, славному своими традициями рыцарства и при этом, богато снабженный пешими воинами. Они утверждали, что его сеньор, наизнатнейший муж Гумбод (Humbaud), должен покориться закону и понести справедливое наказание за его нарушение, а замок, согласно салическому закону, следует конфисковать,
По их просьбе, Людовик отправился туда в сопровождении не армии, но лишь отряда своих домашних рыцарей. Он приближался к замку, когда был встречен его кастеляном с большим отрядом рыцарей — Гумбод был по природе очень щедрым и дальновидным. Расположившись позади быстрого ручья, а другой дороги там не было, и загородившись бревнами и кольями, Гумбод приготовился дать отпор французскому отряду. Когда обе стороны оказали лицом к лицу, разделенные лишь ручьем, сеньор Людовик, увидев, что один из врагов, более смелый, чем другие, оставил ряды обороняющихся также вознамерился действовать. Он взнуздал свою лошадь и, превзойдя в смелости своих людей, устремился на него, ударил своим копьем и одним ударом поверг не только его, но и человека позади него, а затем, что необычно для короля, он заставил их прямо в шлемах искупаться в реке. Не останавливаясь он развил свой успех, ворвавшись в то узкое место строя, которое оставил его соперник и не преминул вызвать замешательство противника столь храбрым поведением. Французы, поощряемые этим чудесным зрелищем, сломали защитный рубеж, пересекли ручей и обрушились на врага. Они убили многих из них, а оставшихся заставили бежать в замок.
Распространившиеся известия, о том, что сеньор Людовик и его люди, как и подобает столь могучим рыцарям, сочтут позором отступить прежде чем они разрушат замок и или отрубят руки или ослепят самых главных из его защитников, устрашили гарнизон и всю округу, Поэтому, было мудро решено, что сеньор замка должен покориться королевскому величеству и отдать и замок и землю на суд сеньора Людовика. И тогда, возвращаясь, сеньор Людовик взял кастеляна в качестве добычи и доставил его в Этамп, и после столь быстрого триумфа вернулся в Париж счастливый своим успехом.
Глава 13
Пока сила сына росла ежедневно, его отец, король Филипп, с каждым днем слабел. После того, как он похитил графиню Анжуйскую он не смог сделать ничего достойного королевского величества. Охваченный страстью к даме, которую он захватил, он всецело посвятил себя удовлетворению этой страсти. Поэтому, он потерял интерес к делам государства и слишком расслабившись не предпринимал ничего для укрепления своего тела, крепкого и красивого. Единственно, что еще поддерживало силу государства, был страх и любовь к его сыну и наследнику. Будучи почти шестидесяти лет, он перестал быть королем и испустил свой дух в замке Мелен-сюр-Сен (Melun-sur-Seine) в присутствии сеньора Людовика.
На его похоронах присутствовали почтенные люди: Галон, епископ Парижа, епископы Санлиса и Орлеана, блаженной памяти Адам, аббат Сен-Дени и много другого духовенства. Они перенесли его королевское тело в церковь Нотр-Дам и провели в бдении всю ночь. На утро сын приказал покрыть катафалк тканным покровом с соответствующим траурным орнаментом и распорядился, чтобы он был перенесен на плечах его ближайших слуг. Затем, с сыновьей любовью, в слезах, он сопровождал катафалк, то пешком, то верхом, вместе с теми баронами, которые были при нем. Он проявил большое великодушие в том, что при жизни отца проявлял большое тщание, чтобы не оскорбить его ни по поводу развода с его матерью, ни по поводу его брака с графиней Анжуйской. В отличии от других молодых людей, находившихся в подобных обстоятельствах, он не пытался каким-либо обманом оттеснить отца от управления королевством.
В большой процессии они принесли тело в благородный монастырь Сен-Бенуа-Сюр-Луар (St.-Benoit- sur-Loire), в котором король Филипп хотел быть похороненным. Были такие, кто утверждал, что слышал из его собственных уст о том, что он преднамеренно хотел быть похороненным не в Сен-Дени, как его королевские предшественники (стало уже почти законом, что Сен-Дени являлся королевской усыпальницей) поскольку он не очень хорошо к ней относился, и еще потому, что его собственная могила могла бы затеряться среди гробниц стольких благородных королей. Поэтому, он был надлежащим образом положен перед алтарем этого монастыря и посвящая его душу Богу, с гимнами и молитвами, гробницу заложили великолепными камнями.
