Став патриархом, Никон взял в свои руки не только отпущенные святым Иосифом вожжи, он самовластно управлял всей государственной колесницей, решительно и жестоко расправлялся с неугодными ему людьми, с тайными или явными противниками широко вводимой им церковной реформы.
Отец Иван Гибнет Русь! И никуда не денешься, Никуда не скроешься от гибели. Душу холодеющего деревца Дьяволы алкающие выпили. До последней зеленинки выжрали Луговины стынувшего пастбища, Никакими силами всевышними От нечистой силы не избавишься. Сам Агафаил в обличье пастыря Самочинно ходит луговинами, Широко разинутую пасть свою Набивает жертвами невинными. Бедные похрустывают косточки На зубах ликующего дьявола. Море выплаканной небом горечи На виду оно, оно воочью явлено. Вдоль и поперек лодьями утлыми Из конца в конец оно исхожено. Аввакум, Звони давай к заутрене Ради небушка погожего. Может, поубудет горюшко, Может, прояснится небушко. Аввакум (Обращаясь к Прасковье.) Никуда не уходи, Прасковьюшка. Прасковья Подивлюсь пойду. Отец Иван Дивиться не на что. Гибнет Русь. Не от поветрия, От неслыханного поругания. В дьявола она поверила, Зелья напилась поганого. Плачь слышнее, Аввакумушко, Крепче бей в зазывный колокол! Разручьись по переулочкам, Растекись по тихим горенкам. К царской припади хоромине, Вразуми высокую хоромину, На самой Москве ли, на Коломне ли К вздоху пригорнись холопьему. Дабы знала Русь вся, дабы ведала, Как ее рыдают каменья… Гибнет бедная не от поветрия — От неслыханного поругания. Прасковья Подивлюсь пойду. Отец Иван Не потеряйся, белица, Поживее возвращайся к пристани, А не то твой протопоп рассердится, По ночам нутро свое все выстонет. Прасковья К Марковне пойду. Отец Иван Иди-ко к Марковне, Бедную обрадуй протопопицу. Прасковья уходит.
Вороны кружат у самых маковиц, Черные, кружат они непопусту. Не с того ль запала думушка, Будит сердце вещим всполохом… Плачь слышнее, Аввакумушко, Крепче бей в зазывной колокол! Да услышат, да увидят люди добрые, Что творится, что на белом свете деется.
