— Я тебя не узнаю! Или это — не ты?!
— Нет, я! А не узнаешь потому, что никогда и не пытался узнать.
Олумб, может быть, впервые за долгие годы совместной жизни почувствовал себя не в своей тарелке. И где? Дома!
— Все, я не буду заканчивать ужин!
— Как хочешь! — холодно произнесла Захира. — Тем более, тебя, наверное, уже накормили.
— Кто? И где? — уставился на супругу все больше запутывающийся в ее словах, будто креветка в рыбацких сетях, Олумб.
— Там, откуда приехал.
— С работы!
— Ври, да не завирайся! Я звонила — на месте тебя не оказалось.
— Я сейчас все объясню! — Он по настоящему недоумевал: супруга еще никогда не вела себя по отношению к нему так агрессивно. — Ко мне заехал приятель…
— И этим приятелем оказался никто иной, как этот замухрышка Хлоуп.
— … и мы отправились к нам на виллу.
— Не забудь уточнить — не вдвоем, а в компании.
— Ты опять ставишь меня в тупик! — шевелящимся на максимальных оборотах извилинам Олумба, похоже, не хватало места в черепной коробке — то ли та оказалась тесновата, то ли подобный хаос в ней проектировщиками не предусматривался изначально. Он не мог понять, откуда у жены, сроду делами супруга не интересовавшейся, столь полная информация о его передвижениях? И в чем, собственно, она свою «червивую» половину подозревает?
Уж не пронюхала ли о том, что, используя связи в банковских кругах, он и ее сбережения вложил в треклятый проект с тюремным оборудованием? Если, не приведи господи, все накроется медным тазом, афера немедленно выплывет на свет божий. А известие, что благоверный промотал ее капитал, превратит Захиру в кару небесную. О подобном исходе он не хотел и помыслить. Ведь под угрозой окажутся не только карьера, супружество, но и — Хлоуп не шутил! — его, Олумба, жизнь. Чтобы вывернуться, нужно немного времени и много везения.
— … относительно же тупика, — Захира закончила фразу, которую он, погруженный в собственные мысли, как следует, не расслышал, — то не я тебя приперла к стенке, а ты сам себя загнал в угол.
— С чего ты взяла? — Олумб продолжил словесное перетягивание каната, ибо не понимал, что происходит. Поэтому в меру искусно тянул резину: а вдруг что-нибудь прояснится?
— Что тебя связывает с Хлоупом?!
Внутри у Олумба, несмотря на жару, похолодело. Будто кто-то в желудок микро-морозильную камеру сунул. Неужели Захира все-таки что-то знает? Иначе почему с таким упорством и меткостью бьет в одну точку?
— Любопытно, какие у тебя могут быть претензии к человеку, с которым ты ни разу не виделась?
— Достаточно того, что знают о нем другие!
— А кто они?! И что… знают?
— Не прикидывайся несмышленышем, помещающимся поперек кровати.
— Чтоб мне с этой самой кровати навернуться, если вру!
— Понимаешь, я устала от одиночества… вдвоем. И от твоей, особенно в последнее время, бесконечной лжи.
— Устала от… одиночества вдвоем и… моей лжи? — Олумб едва не начал заикаться. Что за день? Мир, будто необъезженный рысак, становился на дыбы.
— А то нет!
— Но почему? Разве я недостаточно внимания уделяю своей крошке?
— Искренне?! Или для вида? Чтобы, например, продемонстрировать друзьям, какой ты заботливый семьянин.
— Ты преувеличиваешь!
— К сожалению, нет! Столько лет терплю. Терпела бы и дальше. Если бы…
— Если бы?.. — Олумб понимал, что относительно «одиночества вдвоем» жена права на все сто и ломался, скорее, для вида. Куда тревожнее слова «Терпела бы и дальше». Интересно, что же произошло такого, чего Захира «терпеть» не может?
— Если бы… не Хлоуп.
— Дался тебе этот трефовый король!
— А что ты, собственно, о нем знаешь?
— Ну, эмигрант. Много лет занимается бизнесом в Заире. Один из проектов мы пытаемся осуществить совместно.
— Ну-ну…
— Что ты имеешь в виду? Не своди меня окончательно с ума…
— А сегодня на виллу вы ездили вдвоем?
— Нет! А это имеет какое-то значение?
— Смотря для кого. Если для тебя, — нет, то для меня — да, имеет.
— Но почему?!
— Потому что твой божий одуванчик — сводник со стажем! Потому что у себя на родине он, предположительно, служил в охранке! И еще неизвестно, чем занимается в Киншасе. Используя для этих целей мягкую подстилку. В лице продажных девок. Так каким бизнесом ты, дорогой, с ним занимаешься? Уж не горизонтальным ли?!
— Боже, Захира! Как ты можешь?! Это, во-первых. И, во-вторых, откуда у тебя такие кошмарные сведения?
— Считаешь, выдумываю, да?
— Даже не знаю, что сказать?! — совершенно искренне признался Олумб. — И откуда у тебя данные о Хлоупе?
— Значит ли это, что ты многого не знаешь?
— Клянусь!
— И компанию вам ни разу не составляли длинноногие красавицы?
— Когда у меня самого жена — солнышко ясное?!
— Оставь дурацкие комплименты! Я с тобою, как никогда, серьезна.
— Я не злюсь! А просто на четкий, недвусмысленный вопрос, хочу получить такой же не размытый ответ. Итак?
— Какие красавицы?! С чего ты взяла?
— Но ты ведь несколько минут назад признал, что на виллу ездил не только с Хлоупом.
— И сейчас — не старайся подловить — не отрицаю. С нами еще был народ. Но… мужчины. Те, кто участвует в последнем проекте, о котором несколько минут назад я тебе уже говорил. Так что встреча была исключительно деловой. Но как ты узнала, что я был с ним… с ними на вилле?
Олумб, немного успокоившись, уже налегал на добровольно прерванный ужин.
— Не забыл мою подругу Саоми? Ну, ту брюнетку, с которой мы вместе танцевали в ансамбле. Она меня навестила.
— А сей факт какое отношение имеет к нашему разговору?
— Самое непосредственное. Дело в том, что явилась она не сама, а с кузиной. Вышедшей в свое время замуж и переехавшей на постоянное место жительства в Конго — на родину Хлоупа. Так вот, представь себе, она о нем порядочно наслышана! От общих знакомых. И мнение — едино: он — ужасный человек. Беспринципный, жестокий, изворотливый, низменный. А теперь выкладывай, что за общий бизнес у тебя с таким человеком?
— Сейчас объясню. Но ты скажи прежде: а Саоми с кузиной, как узнали, что я с ним имею что-то общее?
— Бедненький! Ты совершенно забыл, что у Саоми «хижина» в том же месте, что и наша. Вот они с
