штурвала, драил палубу. Он научился ловко, словно обезьянка, карабкаться по вантам и очень полюбил, заняв пост высоко на мачте, смотреть на море. Роджер привязал специальную верёвку к бизани, чтобы Тенди мог, раскачавшись на ней, перепрыгнуть на плот к Никобо, и мальчик проводил много времени со своей верной гиппопотамшей.
Морская жизнь пришлась ей очень по вкусу, особенно после того, как Ахт решил проблему свежей зелени в её рационе. Заметив, что на поверхности моря часто плавают скопления водорослей, умница кок догадался вылавливать их сетью. Разложив на палубе сочные зелёные водоросли, Роджер с Тенди перебирали их, вытаскивали запутавшихся крабов, мелкую рыбёшку и ракушки, которые в пищу Никобо не годились. Громадная охапка водорослей подавалась ей на плот каждый вечер в дополнение к хлебу и остаткам овощей, которые Ахт сохранял для неё от стола, и в итоге она питалась даже лучше, чем на острове. Самая большая бочка, какая нашлась на борту, служила ей сосудом для питья. Тенди протянул с палубы шланг, и у неё всегда была свежая вода и прохладный душ в придачу. Словом, Никобо ни в чём не нуждалась и была очень довольна и весела.
В безветренные утра все члены экипажа любили, положив «Полумесяц» в дрейф, поплавать в море. Никобо любила плавать больше всех. Она кувыркалась в воде, словно громадный дельфин, хотя у неё слезились глаза от солёной воды. С тех пор как Несалага получил зарисовки людей-леопардов, он только и думал, чем бы порадовать юнгу. Например, он сделал для Никобо верёвочную упряжь, и теперь мальчик мог легко забираться на её скользкую спину и удобно там держаться. Сначала он довольствовался тем, что в воде плыл на Никобо верхом, но через несколько дней уже весело плескался и нырял вместе с остальными. Нед обучил его всем приёмам плавания, которые знал сам.
Он поощрял мальчика снова и снова нырять в воду со спины гиппопотамши, и восхищённый Роджер каждый раз завистливо вскрикивал. Плавание было единственным морским развлечением, недоступным Грамотной Птице, но она всегда находилась рядом и готова была подать полезный совет. Обычно она сидела у Никобо на макушке. Озорная гиппопотамша время от времени неожиданно ныряла, чтобы заставить птицу окунуться, но Роджер был бдителен и успевал вовремя взлететь. Когда Никобо надоедало плавать и кувыркаться в воде, она просто покачивалась на волнах, как громадный плот, и Ахт, который любил подвижные виды спорта не так горячо, как Нед или Тенди, часами просиживал у неё на спине с удочкой, продев ноги в петли её верёвочной упряжи, чтобы не свалиться В воду.
Единственное, о чём иногда жалел Тенди, — это что Никобо такая большая и не может подняться на борт и присоединиться к ним в кают-компании. В прохладные вечера он, капитан и Ахт (Роджер предпочитал вечернюю вахту) уютно усаживались у огня и слушали рассказы Несалаги о временах, когда он был пиратом и бороздил пространства Небывалого Океана, захватывая в плен корабли с сокровищами островных монархов. Тенди никогда не уставал слушать эти захватывающие истории. Он очень полюбил огненную ящерку и часто любовался ею. Салли стала совсем ручной и позволяла брать себя в руки. Только надо было соблюдать осторожность и не позволять ей прикасаться к одежде, потому что хотя она не обжигала кожу, но в одежде прожигала дыры. Зато с помощью саламандры легко было разжигать камин в кают-компании — достаточно было положить её на растопку, и мгновенно весёлое пламя охватывало дрова. После часов, проведённых в ящике, где особенно не разгуляешься, саламандра любила побегать по пылающим поленьям или покувыркаться на тлеющих углях. Но ещё больше она любила сидеть, свернувшись калачиком, в чашечке капитанской трубки, а Тенди каждый раз восхищённо ахал, когда её головка высовывалась из чашечки или когда она попискивала и насвистывала себе под нос на уютном ложе из тлеющего табака.
Иногда по вечерам, когда Ахт экспериментировал с новыми рецептами у себя на камбузе, Тенди с капитаном спускались в трюм и рассматривали растения с Острова Спотыкач, пытались расшифровать надпись на застывшем куске лавы с Острова Саламандры и сортировали раковины. Каждый день, подняв сети, они находили там новые экспонаты, которые надо было определить, положить на место и наклеить ярлычки. Рисунки, на которых Тенди изобразил морского змея, людей-леопардов и диких зверей с Острова Спотыкач, капитан вставил в рамки и развесил над полками, и теперь трюм напоминал скорее музей или научную лабораторию.
— Как вы думаете, капитан, будут ли у нас когда-нибудь крупные экспонаты, которые можно будет поместить в эти большие ящики и аквариумы? — спросил однажды Тенди, приклеивая розовый ярлычок на красивую витую раковину.
— Обязательно! — весело заверил его Несалага. — В плавании натыкаешься на самые непредсказуемые вещи. Лично я мечтаю о яйце птицы Рух. Мечтать не запрещается, ха-ха-ха! Кто знает, с чем мы встретимся! Последние дни были очень уж спокойными и приятными, так что я со дня на день ожидаю приключений. Готовь клей для ярлыков, малыш, и готовься сам.
— А что же вы сделаете с яйцом птицы Рух, капитан? — спросил Тенди, неохотно закрывая баночку с клеем. — Они ведь, кажется, очень большие и встречаются ужасно редко.
— Именно ужасно, самое подходящее для них слово! — согласился капитан, ставя поднос с раковинами на полку. — Свежеснесённое яйцо птицы Рух — такая же редкость, как ноги русалок, а величиной оно с сорокавёдерную бочку. Если бы мы заполучили такое яйцо и смогли его в целости довезти, было бы здорово, а вот если птенец вылупится, когда мы будем ещё в море, он сможет поднять нас в воздух вместе с кораблём, вот какая это птичка! Но я готов рискнуть. Где-то в океане есть остров, где, говорят, эти птицы гнездятся. Он так и называется Остров Рух. Хотел бы ты увидеть такое гнездо, а, королёк?
— Пожалуйста, не называйте меня так, — серьёзно попросил Тенди. — Роджер говорит, что на корабле я не обязан быть королём. Это очень хорошо, потому что королём быть скучно.
— Ха-ха! Вот таким ты мне нравишься! — воскликнул Несалага и внезапно подхватил мальчика и посадил к себе на плечо. — С тех пор как ты перестал твердить, что ты сын и внук королей, ты стал моряком по моему вкусу. Пока «Полумесяц» плавает, ты всегда может рассчитывать на койку в каюте. Ну, беги! На сегодня хватит!
И капитан бросил мальчика на койку, выбежал на палубу и зашагал на корму, чтобы убрать топсели на грот-мачте и бизани.
На следующее утро, когда Тенди с Ахтом резали картошку для Никобо, мальчик ничуть не удивился, когда сверху внезапно раздался громкий крик, — он сразу понял, что предсказание капитана сбылось и впереди новое приключение. Выбежав на палубу с зажатым в руке ножом, он увидел в морской дымке приближающийся остров. До него оставалось ещё с добрую морскую милю, но в подзорную трубу, которую Ахт великодушно уступил ему, Тенди рассмотрел его и ахнул — ничего подобного ещё не приходилось видеть путешественникам. Остров этот сверкал и переливался всеми цветами радуги. На нём совсем не было равнин — только высокие, сверкающие, острые как иглы горные пики, поднимающиеся прямо из моря и на вид совершенно недоступные. Они сияли, словно хрустальные, и так искрились в ярких солнечных лучах, что на них было больно смотреть. Когда корабль подошёл ближе, Тенди разглядел, что горные пики связаны между собой сложнейшей паутиной нависающих над пропастями воздушных мостов. На этих-то мостах, видимо, и протекала жизнь обитателей острова.
Посередине каждого моста стояли изящные домики причудливой архитектуры, а по сторонам по узким и очень опасным на вид тротуарам сновали островитяне, размахивающие блестящими пиками, копьями и алебардами.
— Берегись! Берегись копий! Лево руля, Нед! — закричал Ахт. — Не подходи близко! А то они, чего доброго, пригвоздят тебя копьём к мачте или шарахнут валуном по палубе!
— Да нет, они просто разволновались, — ответил Несалага, с любопытством разглядывая островитян, но Никобо, став короткими толстыми лапами на ограждение своего плота, тоже отчаянно завизжала, предупреждая об опасности.
— Это воины! Воины! Эти копьеносцы на вид ещё свирепее людей-леопардов! Отойдите подальше, капитан, пока не поздно!
— Ой, смотрите! Там у них корабль на горе! — воскликнул Тенди, дёргая капитана за рукав. — Вон, видите, где с горы течёт бурная река. Трёхмачтовик, больше нашего «Полумесяца»!
— Ну что же, готовимся к битве! — прогудел Несалага, круто поворачивая руль. — Становись к пушкам!
