бы приветствовать своего обретённого повелителя, но боялись прибывших с ним чужеземных колдунов, поэтому они заперлись в домах. Что же касается кочевников и обитателей леса, то они спешно покинули город, устремившись к холмам за городскими воротами.
Королевский дворец с высокими куполами, в широкий портал которого с трудом протиснулась Никобо, оказался совершенно пуст — ни один лакей, паж или придворный не поспешил навстречу королю. Видя, что на угощение рассчитывать нечего, Ахт сам поспешил на дворцовую кухню, мгновенно там освоился и вскоре самозабвенно трудился над приготовлением великолепного пира в честь возвращения корабельного юнги домой.
Тенди был в торжественном и печальном настроении. Он без особого интереса смотрел на пышно убранные дворцовые покои, в которых ему прежде не дозволялось жить. По правде говоря, он охотно отдал бы эти роскошные палаты за свою тесную каюту на «Полумесяце». Несалага, которому и всегда-то было не по себе на твёрдой земле, бесцельно бродил по дворцу, заглядывал в книги, лежащие на длинных столах, смотрел в окна и наконец с усталым вздохом уселся в высокое кресло рядом с королевским троном. В тронном зале имелся большой мраморный бассейн с фонтаном, и там разлеглась Никобо, спокойно ожидая дальнейших событий.
— Почему ты не сядешь на трон? — осведомился Роджер, видя, что Тенди устроился на маленьком пуфике рядом с капитаном.
— Он слишком велик для меня, — вздохнул Тенди и подумал, как одиноко ему будет в этом громадном дворце, когда его покинет команда «Полумесяца».
— Клянусь великой брам-стеньгой, ты прав! Стоп! Что-то у меня перья на голове зашевелились! Так и есть! Идея! И вскорости я тебе её изложу.
Чунум, впервые в жизни встретившийся с говорящей птицей, смотрел на Роджера, раскрыв от удивления и любопытства рот. Птица проказливо подмигнула ему и полетела на кухню, заявив, что должна помочь Ахту с обедом.
Несалага стал рассказывать старому предводителю кочевников, как он нашёл в джунглях далекого острова заключённого в клетку Тенди. К концу рассказа Чунум сердито качал головой.
— Я давно подозревал, — заговорил он, задумчиво постукивая об пол копьём, — что за исчезновением короля стоят озамандарины. С каждым годом они присваивали себе всё больше власти. Для того они и заперли короля в башне, чтобы никто не мешал им распоряжаться всем по-своему. И не верится мне, что покойные король и королева, родители Тазандера, случайно утонули в море, как нам было объявлено. И молодых тётушек короля, думаю я, напрасно обвинили в причастности к его похищению. Скажите мне, как долго вьющиеся побеги будут удерживать этих негодяев? Потому что только пока они связаны, король в безопасности. Мы должны немедленно что-то решить. Промедление опасно!
— Лианы засохнут только через два дня, а уж до тех пор… — Несалага шумно выдохнул и решительно вскочил на ноги, — до тех пор мы успеем поместить этих ребят в очень надёжное и безопасное место. И для них безопасное, и для нашего Тенди, разрази меня гром!
Обняв Чунума за плечи, капитан пошёл с ним к двери. Увидев, что они куда-то собрались, Никобо вылезла из бассейна и предложила их подвезти. Тенди рассеянно кивнул уходящим — он мыслями был на борту «Полумесяца», — а Несалага и Чунум, которым предстояло не слишком приятное дело, были довольны, что он не пошёл с ними.
Гиппопотамша доставила их на берег удивительно быстро. Действие спотыкача, видимо, прекратилось, потому что гвардейцев, слонов и верблюдов было не видно — они, надо думать, сбежали вместе с прочими из города. Но девять озамандаринов так и лежали, опутанные лианами, на песке.
Когда Нед и Чунум, по дороге успевшие решить, что надо делать, слезли со спины Никобо, внезапно раздался страшный гул, заставивший их застыть на месте.
Никобо утратила своё обычное спокойствие, упала на колени и, бросив вверх один испуганный взгляд, зарылась головой в песок.
— Не может быть! — воскликнул Несалага, хватая Чунума за рукав. — Не может быть! Но вот оно!
— Слон, летающий слон! — задыхаясь, проговорил Чунум, таща Несалагу в сторону от упавшей на них громадной тени. — Ложись, моряк! Может, мы и уцелеем!
Поскольку Нед — скорее удивлённый, чем испуганный невиданным зрелищем, и даже надеясь изловить для своей коллекции громадное животное, — не пошевелился, Чунум силой уложил его на песок. Тем временем летающий слон опустился, словно гигантская бабочка, на край скалы. Издавая от ужаса какое-то мычание, девять связанных озамандаринов смотрели, как он приближается к ним — беззвучно и пугающе быстро. На шее у слона восседал Боглодор, Лесной Старец, и вид у него был злобный и свирепый. Волшебник в тюрбане казался воплощением зла.
— Отмщение! Отмщение! — восклицал он, потрясая кулаками. — Настал час отмщения для Боглодора!
И старец, клокоча от ярости, поведал Несалаге и Чунуму о своей обиде.
— Для этих гнусных предателей я унёс на Умбо, моем верном и бесценном летающем слоне, молодого короля этой страны. За это мне была обещана десятая часть королевства, а остальное должны были поделить между собой эти собаки озамандарины! Ха! И что же из этого вышло?
Пританцовывая на голове слона, Боглодор снова сжал кулаки, и лицо его исказилось гримасой ярости.
— Что я получил за свои труды? Эти презренные шакалы отказались мне заплатить, они решили всю страну заграбастать себе! Но слушайте дальше! И вы, собаки, тоже слушайте! — Он презрительно ткнул большим пальцем в сторону поверженных и беспомощных врагов. — С самого начала я подозревал этих бесчестных лгунов! С самого начала я собирался обмануть и одурачить их, вернуть короля во дворец и только лес получить себе во владение! Поэтому я сделал клетку для мальчика и привёл Никобо, гиппопотамиху, чтобы она заботилась о нём. Это я своим волшебством дал ей владение человеческой речью и внушил полюбить этого несчастного ребёнка из злосчастной страны. Мне это ничего не стоило, ибо я могущественный чародей! А вы, кто бы вы ни были, вы, кто нашёл его и вернул в Озамастан, вы сделали только то, что я и сам собирался сделать. Вернув молодому королю трон, я хотел разделаться с его врагами. И Теперь, когда они связаны и повержены, я поступлю с ними так, как они заслужили своим вероломством.
— Отставить! — завопил Несалага, видя, что слон, повинуясь приказу ужасного старца, схватил хоботом связанного Диджабо. Капитан рванулся к обрыву, но Чунум снова силой удержал его и торопливо зашептал ему на ухо:
— Не вмешивайся, моряк, пусть свершится правосудие! Ведь и мы хотели сделать то же самое. Лианы будут удерживать их на воде два дня, а потом они утонут, но не умрут, потому что в нашей стране люди не умирают. Они будут долгие-долгие века лежать на морском дне, всеми забытые. Больше они не смогут причинить никакого зла стране, которой они так плохо служили и которую предали!
В полном молчании, дрожа, Несалага и шейх смотрели, как слон сбросил озамандаринов одного за другим в море. Всё было кончено.
Громадное животное зачаровало капитана. Крыльев у слона не было, но на спине у него вздымалось, как паланкин, нечто вроде воздушного шара из его собственной толстой кожи. Этот шар и позволял Умбо летать.
Капитану очень хотелось поговорить с Лесным Старцем, но, как только последний озамандарин исчез за выступом скалы, слон, победно протрубив, поднялся в воздух и устремился в сторону моря.
— Смотри! Смотри! Он улетает! — воскликнул Нед и бросился к обрыву, едва сам не свалившись в море. — Понимаешь ты или нет, что от нас уходит единственный в мире ручной летающий слон?
— Ну и что из этого? — проворчал Чунум, снова оттаскивая порывистого моряка подальше от обрыва. — Боглодор, надо думать, понимает, что ему не стоит оставаться в этой стране после всего, что случилось. Хорошенькую историю он нам рассказал! Пойдём! Да пойдём же, капитан! Ну подумай сам, чтобы бы ты делал с этим громадным чудищем на корабле?
— Привязал бы его к мачте и доставил в Страну Оз! — ответил Нед, грустно глядя в небо, где исчез
