мы с товарищем полковником их подкормили. Мы для них еды не жалели. И собачки наши стали здоровые как лошади. Правильно, Тамара Семёновна?
– Правильно, – согласилась тётя Тамара, – очень здоровые собачки стали. Поперёк себя шире.
– И вот, – продолжал Иванов-оглы, – к нам однажды военные охотники приехали. Только не пенсионеры, а настоящие, действующие. Генералы там и гражданские из министерства. И стали они охотиться.
– На кого? – спросил Шарик.
– На кабана, – ответил Иванов-оглы. – У нас в окрестностях кабаны водились. Выследили они этого кабана, напустили на него собак и помчались за ним. Интересно?
– Смотря кому, – сказал папа.
– Вам? – спросил Иванов-оглы. – Вам интересно?
– Нам интересно, – сказал папа.
– И что дальше было? – спросил Шарик.
– А то. Кабан летит, не разбирая дороги. Летит и летит. И прямо на наш склад. Пробил заборчик, потом в стену врезался. А стена-то лёгкая, из алюминиевых листов. Кабан в склад как нож в масло вошёл.
– И что? – подстегнул потрясённый Печкин.
– Стал он по складу носиться и греметь. Тут по его следам собаки и охотники прибежали. И давай лаять.
– А что же ваши собаки? – спросил Шарик.
– Наши собаки хватились, всполошились и стали склад защищать. Они стали здоровыми, а цепи остались прежними, худощавыми. Они враз и лопнули. И наши барбосы как за их собаками погонятся, как начнут охотников с ног сбивать. Вся охота вмиг назад повернула и побежала в гостиницу.
– А что же тётя Тамара? – спросил папа.
– А что тётя Тамара? Она первая поняла, что что-то неладно, схватила ружьё и на охрану склада встала. Потом и мы подоспели. И вдруг…
– Что 'и вдруг'? – спросили все.
– Тут кабан наружу вылетает – на клыках у него фонари 'летучая мышь', на голове кастрюля, как у фашистов. На ногах валенки. Сзади тормозной парашют. И весь-весь он в краске.
– В какой краске? – спросил дядя Фёдор.
– В зелёной, разумеется, – ответил папа. – Другой краски у военных не бывает.
– А вот бывает, – обиделась тётя Тамара. – У военных все краски есть. Корабли синие, самолёты серебристые, плащ-палатки чёрные. Военные очень романтичные люди. И красивые.
– А голубой цвет у военных бывает? – спросила мама. – Или розовый?
Тётя стала думать. Как ни напрягала мозги, как лоб ни морщила, ничего про эти цвета вспомнить не могла.
Неожиданно в окно постучали. Это были военные пенсионеры, и Иванов-оглы прекратил дозволенные речи.
– А что дальше было? – шёпотом спросил у него Шарик.
– Вечером дорасскажу, – шёпотом ответил оглы.
Военных пенсионеров было пятеро. Правильно предвидели папа и мама. Они были очень романтичные, с ружьями, с патронташами и очень здоровые. На них можно было не только воду, ртуть можно было возить. Они ещё были очень весёлые и добродушные, хотя и пожилые.
Они обнялись с тётей Тамарой, дали дяде Фёдору стреляные гильзы. Иванову-оглы подарили шарф и пошли на почту размещаться. Потому что у дяди Фёдора места уже совсем не было.
По дороге почтальон Печкин спросил:
– А почему вы без собаки? На охоту же с собаками ходят.
– Нам собака ни к чему, – говорят военные пенсионеры. – С нами Никитич приехал. Он лучше любой собаки следы читает. Он нам запросто и кабана и лося обнаружит. Мы его завтра с утра следы читать пустим. К обеду он всех зверей выследит.
– Он тоже военный? – спросил Печкин.
– Нет, он гражданский, из общества охотников. Вон он в кабине машины сидит.
И точно. Там сидел гражданский дядя. Такой сухощавый, весь охотничий, со стальными глазами. Видно, что он очень опытный охотник был. Потому что ружьё у него было самое старое. Да и одежда у него поношенная была, вся в заплатках.
Военные пенсионеры быстро стол накрыли. Выпили водки, закусили варёной картошкой. Печкина угостили. Он им потом весь вечер песни пел про то, как он на почте служил ямщиком. Иванов-оглы тоже хотел на почте остаться, но за ним Шарик прибежал и позвал дальше историю про собачек размером с лошадей и кабана с тормозным парашютом рассказывать.
– Значит, так, – продолжил Иванов. – Кабан с тормозным парашютом выскочил. А на нём ведь кастрюля новая, валенки казённые и фонари на клыках. Это же вернуть надо. Другой бы на нашем месте испугался. Но не товарищ полковник. Она за парашют рукой ухватилась и как на водных лыжах за кабаном поехала.
Все с уважением посмотрели на тётю Тамару.
– А что? – сказала мама. – Мы в детстве на реке жили. И Тамарочка чемпионом по водным лыжам была.
– И не только по водным лыжам, – сказала тётя Тамара, – но и по бегу на коньках. И по математике.
– Да, – подтвердила мама, – вся школа Тамарочкой гордилась!
– А что с кабаном было? – спросил Шарик.
– Вот что, – ответил Иванов-оглы. – Тамара Семёновна за ним ехала, пока с него всё не попадало. А скоро и собачки прибежали. Главный военный так на них ругался. Он говорил: 'Надо бы их в чистое поле вывести и к стенке приставить'. А что дальше было, я потом расскажу. Нас с Тамарой Семёновной к столу ждут.
– А там и дальше было? – спросил папа.
– Ой, там так много дальше было, закачаешься! – ответил оглы. Тамару Семёновну наградили значком 'Спасибо' первой степени. Я потом, вечером дорасскажу.
Они с Тамарой Семёновной ушли на почту к Печкину с военными пенсионерами праздновать. А дядя Фёдор с Шариком и Матроскиным совещание устроили.
– Хоть наш кабан и противный, – говорит Шарик, – а мне всё равно не хочется, чтобы его стреляли.
– А я, – говорит Матроскин, – не хочу, чтобы и лося подбили. Давайте меры принимать.
– Меры, значит, будут такими, – говорит дядя Фёдор. – Ты, Шарик, с утра побежишь кабана предупреждать, чтобы в леса уходил подальше. Туда, к Троицкому. Ясно?
– Ясно, – говорит Шарик.
– И чтоб там лежал тише воды, ниже травы. Пока охотники не уедут.
– Понял, – слушается Шарик.
– Потом ты к Матроскину вернёшься, – продолжает дядя Фёдор. Раненько утром вы сядете верхом на Гаврюшу и такую путаницу из следов сделаете, чтобы у их Никитича глаза на лоб повылазили.
– Я на Гаврюшу сесть не могу, – возражает Матроскин. – Он как бешеный носится. Я на Мурку сяду. Мы с ней душа в душу живём. Пусть Шарик на Гаврюшу усаживается. Они спелись.
– Хорошо, – соглашается дядя Фёдор. – Ты на Мурку садись, а Шарик на Гаврюшу, пусть как бешеный носится. Охотники и подумают, что здесь целое стадо лосей прошло. Ясно тебе?
– Чего ж тут неясного, – отвечает Матроскин.
– С собой вы возьмите все ботинки, какие в доме найдутся. И все кеды и калоши.
– Это зачем ещё?! – удивляется Матроскин.
– Вот зачем. Вы Мурку и Гаврюшу в глубину леса заведёте. Они по первому снегу следы 'лосевые' оставят. В лесу вы их остановите и на ноги им кроссовки привяжете и другую обувь. Дальше они в
