— Спасибо, — сказал Куфальт.
— Кто там в лавке? — спросил Бацке, идя дальше.
— Какая-то старуха, — ответил Куфальт, — а что?
— Да просто долго.
— Вот оно что, — произнес Куфальт. — Да, конечно, долго, она не знала, что к чему.
— Да, — подтвердил Бацке.
— Что да? — переспросил Куфальт.
— Да, очень долго, — засмеялся Бацке.
— Ты какой-то странный, Бацке. — Куфальт заподозрил неладное. — Что-нибудь случилось?
— А что должно случиться? — продолжал смеяться Бацке. — Ты знаешь, куда мы идем?
— Нет, — ответил Куфальт. — Понятия не имею.
— Тогда сейчас увидишь, — сказал Бацке.
И они зашагали дальше, молча, дымя сигаретами. Улица, на которую Бацке привел Куфальта, была застроена большим зданием — целым комплексом, состоявшим из кирпичных бойниц, цементных стен, высокого каменного забора, маленьких четырехугольных окошек с наружными решетками…
— Ведь это же тюряга, — разочарованно произнес Куфальт.
— Это Фульсбюттель, — почти торжественно, изменившимся голосом объявил Бацке. — Здесь я отмотал семь годков.
— Мы для того сюда приехали, чтобы ты посмотрел на эту тюрягу? — возмущенно и вместе с тем разочарованно спросил Куфальт.
— Захотелось еще разок взглянуть на нее, вспомнить старую жизнь, — хладнокровно заметил Бацке. — Хорошее было времечко, не то, что сейчас…
— Ну знаешь ли, не тебе жаловаться: у тебя куча денег и ты еще стонешь…
— Зайдем с другой стороны. Я покажу тебе столярную мастерскую, где я тогда работал.
Куфальт поплелся за ним.
— Видишь, там, вдалеке? Это она! Прекрасная мастерская, скажу я тебе, мастерская что надо, не такая развалюха, как у пруссаков.
Куфальт с интересом слушал его.
— Я там делал шкафы с жалюзийными решетками, — мечтательно произнес Бацке, разглядывая свои ручищи. Теперь они были ухоженные, наманикюренные. — Знаешь, мне это нравилось, Вилли, сделать шкаф так, чтобы решетка не цеплялась, чик — и шкаф открыт, раз — и закрыт! — Куфальт слушает, Бацке углубился в воспоминания. — А еще мы как-то делали для директора встроенные шкафы. Я мог ходить в его особняк. Подожди, мы обойдем кругом, я тебе его покажу.
Они пошли кругом.
— Надо же, — недовольно произнес Бацке. — Отсюда шкафов не видно, но я тебе скажу, здорово получилось. А еще директор купил себе старинную мебель, носился с ней как дурак с писаной торбой. «Зайдите как-нибудь ко мне, Бацке, — говорит он мне. — Взгляните-ка, что за старье я купил, сможете отремонтировать?» — И, глубоко вздохнув, Бацке продолжал: — А я мог починить все что угодно: испорченную мозаику, всякую рухлядь — я все чинил, и как чинил!
— Ну и что? — с неприязнью спросил Куфальт. — Ты ведь всегда можешь туда вернуться, раз там было так хорошо. Они тебя бесплатно привезут с Давидсвахе, а нам из-за этого не стоило столько денег на дорогу тратить.
— Ах вот как? — произнес Бацке, зло посмотрев на Куфальта. — Ты так считаешь? Да? Ты просто дурак, Куфальт, вот что я тебе скажу!
Сказав это, Бацке повернулся и быстро зашагал прочь. Обошел тюрьму раз, другой, а Куфальт молча семенил рядом, дрожа при мысли, что лишился милости столь могучего покровителя.
— Делай что хочешь, — внезапно произнес Бацке. — У меня на сегодня больше нет никаких планов. Пойду-ка я домой.
— И я, — подхватил Куфальт, — я тоже.
Так они и шли весь долгий путь вместе, и Бацке не брюзжал всю дорогу, нет, они вели вполне пристойную беседу. У них было, что вспомнить, и можно было всласть посмеяться над всеми проделками и над болванами, которых удалось провести: над охранниками и арестантами.
А когда Куфальт выкурил свои десять сигарет, Бацке подарнл ему еще пять.
— Но их тебе должно хватить.
Когда они наконец очутились в городе, Бацке на секунду заколебался, увидев закусочную, а затем предложил:
— Ну ладно, пойдем поужинаем, я заплачу.
— Большое тебе спасибо, Бацке, — сказал Куфальт.
Ресторанчик, в который они зашли, широкой известностью не пользовался. Он был скорее похож на прокуренную, грязную пивнушку в квартале Трущоб. Но еда была вкусная и пиво доброе, и Бацке, наконец, спросил:
— Так что же, Вилли, ты и впрямь хочешь пойти на дело?
— Смотря какое, — наевшись до отвала, произнес Куфальт.
— Я кое-что разузнал, — сказал Бацке.
— Что именно? — спросил Куфальт.
— Банк, — отвечал Бацке.
— Там без пушки нечего делать, — со знанием дела произнес Куфальт.
— Ты что, сдурел? Налет!.. — возмутился Бацке.
— А что ж тогда? — спросил Куфальт.
— По средам и субботам, — оглядевшись вокруг, зашептал Бацке, — туда приходит старуха и забирает шесть-восемь стольников. С этими деньгами она идет через полгорода в лавку на Вандсбекершоссе. — Пауза. — Ну что скажешь?
Куфальт скривился.
— Не так это просто.
— Все очень просто, — заявил Бацке. — У Любекских ворот один из нас врежет ей хорошенько, другой вырвет из рук сумку, один побежит направо, другой — налево.
«Чушь, — решил Куфальт. — Смоется с деньгами, а меня сцапают». А вслух говорит:
— Не понимаю, у тебя бумажник битком набит деньгами.
— Перестань болтать о моих деньгах! — в ярости кричит Бацке. И, успокоившись, продолжает: — Значит, не хочешь? Есть еще люди, которые пойдут.
— Нужно подумать, — говорит Куфальт.
— Завтра суббота, — напоминает Бацке.
— Да-да, — задумчиво тянет Куфальт.
— Значит, нет? — переспрашивает Бацке.
— Я не знаю, — колеблется Куфальт. — Мне это кажется немного глупым.
— Почему глупым? Без риска ничего не бывает.
— Но нельзя за такой мизер так рисковать. Я не хочу снова получить срок.
— Так или иначе ты его получишь, — задумчиво говорит Бацке. И после паузы добавляет: — Если я захочу.
— Это как же? — озадаченно спрашивает Куфальт.
— Тебе не кажется, что у этого официанта дурацкий вид? — говорит Бацке, чтобы отвлечь его.
— Это почему же я получу срок, если ты захочешь? — упрямится Куфальт.
— А ты не хочешь расплатиться с официантом? — неожиданно хохочет Бацке. — Я дам тебе одну из своих денежек.
— Твоих денежек…? — Глаза у Куфальта округляются.
— Ты что, до сих пор ничего не просек? — хохочет Бацке. — Они ж фальшивые, деньги, дореформенные, вот так! А он взял и купил на них пятьдесят сигарет!
И тут в памяти Куфальта всплывает недавняя сцена: сморщенная, сбитая с толку старуха с тонким голосом, роженица в задней комнате, может быть, это их последние деньги: какой опасности он себя
