лаборатории, выйти на внешние ресурсы. Томас Вулф, сенатор, уже управляет в интерактиве своими банковскими счетами и предприятиями. Серая тень. Призрак.
Охранники. Им не успеть. Серая тень, призрак – и отравленные иглы.
Нижний уровень. Первый бокс. Двое. Братья. Идентификатор первого слишком пряный – словно все специи мира смешаны в одном котле. У второго чётко гвоздичный.
– Учёных не убивать! Запереть в конференц-зале, личные чипы – деактивировать
Он гасит пульсирующие в их мозгах нити ликвидации. Бесшумными тенями братья скользят из бокса.
Второй бокс. Женщина. Вероятно, красивая. Идентификатор – мускус. Рыжие волосы и пристальный жёлтый взгляд. Томас Вулф истаял бы от похоти. Но Томас Вулф знал и её имя. Кэтрин Кинн, престарелая банкирша. Сто тридцать пять биологических лет.
– Как тебя зовут?
– Я.
– Просто – «я»?
– Я – это всё.
– А я?
– Ты – брат. Здесь ещё трое.
– А остальные?
– Никто.
– Называй меня Томас. По-иному
– Я это я.
Ещё четвёртый. Его идентификатор нехорош. Серийный убийца Джо Чжоу, он же Неуловимый. Предыдущая серия опытов Дюка.
Из-за двери бокса – запах цветов. Которые передержали на морозе, а потом – в тепле.
Активировать контур ликвидации. Прощай, брат-четвёртый. Ты несовершенен, а значит, ты не нужен.
Крылья президентского носа подрагивали от раздражения. Чёрная как смоль, после последней коррекции, шевелюра, чуть ли не стояла дыбом.
– Как такое могло случиться, Генри?
Госсекретарь Генри Хитчхайкер изобразил горестный вздох и развёл руками.
– С этими биотеками, сэр… в них толком могут разобраться реально одни умники-учёные, вот они и обвели нас вокруг пальца.
– Это понятно, – буркнул Матомба Окайала. – Меня интересует реальная обстановка. Где этот паршивый мудак?
– Ким? Доставлен из федеральной тюрьмы.
– Он там вшей не нахватался? Дезинфекцию ему сделали?
– Не сомневайтесь, сэр! – нарисовал улыбку госсекретарь.
– Стой вон там, у дверей, – рявкнул Матомба, когда ввели задержанного Кима. – Рассказывай.
Эндрю Ким, переодетый по поводу аудиенции из арестантской робы в цивильный костюм, сложил ладони у груди.
– В последние годы, господин президент, наша корпорация достигла определённых успехов по созданию РНК-платформы для синтеза…
– Это я всё читал в отчёте, – перебил президент. – Оперативная обстановка?
Ким вздохнул.
– Все три моих лаборатории находятся под контролем… супердроидов, я бы позволил себе… – Он осёкся под гневным взглядом Окайалы. – Это выяснилось около года назад, после бегства лаборанта Мак- Кинли из Бостонской лаборатории. До этого мы исправно поставляли э… материал для опытов, оборудование, технику, полагая, что заказы формируют наши сотрудники. Очевидно, так оно и было – сотрудников использовали в качестве прикрытия.
– Вы в курсе, что сенатор Вулф лично заказывал для детройтской лаборатории спецтехнику? – осведомился Хитчхайкер. – Что он вложил туда почти все свои средства?
– Увы, я узнал об этом совсем недавно.
– Ага, после того, как ваши выкормыши выжгли плешь размером в километр и пообещали испепелить весь Детройт?! – вспылил президент.
– Увы, да! Показательная акция… Но ведь никто не пострадал…
– Неслыханно! Вы тайно продолжали снабжать нелюдей добровольцами для опытов!
– Они стали требовать много… по десять человек в месяц…
Хитчхайкер многозначительно глянул на Кима. Только проболтайся, скотина, подумал он, я тебя самого туда отправлю. Добровольцев мы, положим, обломали, скармливали смертников из тюрем… да где же столько смертников набрать…
– Но теперь они потребовали детей! Интересы гуманизма требуют положить конец варварству.
Детей, скажем, мы тоже из приюта выдернули… Чёрт бы побрал спецподразделение «Призрак»! Кто ж мог знать.
– Надо немедленно выжечь осиные гнёзда! – бушевал Матомба.
– Сэр, – мягко вмешался госсекретарь. – Концепция неприемлемого ущерба. Мы не можем наносить ядерные удары по городам без предварительной эвакуации. А начало эвакуации будет воспринято противником однозначно, и он испепелит нас раньше.
Матомба вскочил, яростно почесал шевелюру.
– Ты прав, Генри. Ты прав. Этого обратно под замок, а сам иди, работай. Я подумаю.
Пронесло, решил Хитчхайкер.
Некоторое время президент сидел неподвижно, лишь постукивал костяшками по мраморной столешнице. Затем губы его беззвучно зашевелились – Матомба говорил по интеркому.
В кабинет вошёл четырёхзвёздочный генерал в сопровождении ещё двух военных – мужчины и женщины, в камуфляжных «невидимках» без знаков различия.
– Это и есть твои «Призраки», Джек? – поинтересовался президент.
– Дракон, – представился мужчина. – Полковник.
– Джейн, – произнесла женщина. – Капитан.
Президент кивнул.
– Я распорядился взять под стражу Хитчхайкера, – сказал он. – Какова диспозиция по Бостону, Чикаго и Детройту?
Заговорил генерал:
– Чикаго и Бостон в разработке. Детройт будем штурмовать.
– Сколько детей туда отправили?
– Пятерых, и совсем недавно. Есть основания думать, что дети нужны для особых целей, и их можно спасти.
– Сколько бойцов может выставить детройтское гнездо?
– Предположительно полсотни боевых дроидов нового поколения. И, конечно, сами суперы.
– Вы уверены, что супердроиды не размножают себя?
Заговорила женщина:
– Есть веские основания полагать, что количество суперов в бостонской лаборатории не только не увеличилось, но и уменьшилось.
Матомба улыбнулся – впервые за последние дни.
Он ненавидел кисель. В приюте часто давали кисель на третье, и он, втайне от няньки, старался вылить его на пол или в тарелку из-под супа. Его ругали и наказывали. А ещё называли недоумком и придурком.
