Боги майя [День, когда явились боги]

кончено».

Диего де Ланда равнодушно записал:

«Мы нашли большое количество книг с рисунками, но поскольку в них содержались только ложь и чертовщина, мы их все сожгли, что крайне огорчило майя и повергло их в глубокую печаль» [3].

Печаль сохранилась до сих пор, прежде всего среди историков. Аутодафе в Мани послужило сигналом. В слепом усердии миссионеры сжигали рукописи майя, где бы их ни находили. Искоренялись любые следы майя, которые вели к их древним богам. И все же именно безжалостному епископу де Ланда исследователи обязаны ключом к миру майя.

Настоятель ордена и епископ — «ястреб» среди миссионеров — из-за своих жестоких методов стал при испанском дворе объектом критики «голубей». Об этом ему донесли его шпионы. Знакомый с дворцовыми интригами, он приготовился к серьезному повороту дел и постарался приобрести друзей, которые посвятили бы его в тайны мира майя. Таких осведомителей он нашел среди членов знатных индейских родов — Коком, Ксиу и Ица. Чтобы в случае необходимости иметь возможность документально доказать «опасность» майя, он записывал на латыни, что его новые друзья говорили о своих богах и мифах, своей фантастической системе счисления, полном алфавите и точном календаре. В 1566 г. он завершил свою апологию «Relaci6n de las cosas de Yucatan» — «Доклад о делах на Юкатане» [4]. Этот труд стал важнейшим источником для исследований по истории и культуре майя. Обнаружен он был благодаря случаю.

Почти через триста лет, в 1863 г. (не хватило каких-то трех лет), аббат Шарль-Этьен Брассёр (1814– 1874) — священник, не имеющий монашеского сана, — обнаружил рукопись де Ланды в Королевской библиотеке в Мадриде. Невзрачная книжка притаилась между фолиантами в тисненых золотом кожаных переплетах. Брассёр, много лет пробывший миссионером в Гватемале и священником во французском посольстве в Мехико, был восхищен: среди строчек, написанных черными чернилами по-латыни, выделялись глифы и наброски образцов искусства майя. Брассёр нашел нить Ариадны, которая должна была вывести из этого лабиринта.

Епископ де Ланда писал в своем докладе:

«Самое важное, что вожди увозили с территории своих племен, были их научные книги» [4].

Его соотечественник Хосе де Акоста сообщал:

«На Юкатане были переплетенные и сфальцованные книги, в которых обученные индейцы сохраняли знания о планетах, о природе вещей и свои древние предания» [5].

Трем таким рукописям майя, называемым кодексами, посчастливилось избежать вандализма епископа Диего де Ланды.

Мадридский кодекс аббат Брассёр нашел у профессора дипломатической школы в столице Испании.

Парижский кодекс был найден в 1860 г. в корзине для бумаг Парижской национальной библиотеки. В этой библиотеке он хранится и по сей день, причем, вероятно, как самый ценный предмет.

Дрезденский кодекс хранится в Саксонской земельной библиотеке в Дрездене. В 1793 г. из путешествия по Италии его привез Иоганн Кристиан Гётце, библиотекарь Королевской библиотеки. Гётце записал:

«Наша Королевская библиотека имеет то преимущество перед многими другими, что владеет столь редкостным сокровищем. Несколько лет назад оно было найдено в Вене у частного лица и как неизвестная вещь легко получено даром. Оно, несомненно, было в имуществе, оставшемся после умершего испанца, который сам или же его предки побывали в Америке» [6].

_{Дрезденский кодекс}

Как дешева драгоценная вещь, если не знать о ее назначении! Сегодня за Дрезденский кодекс при продаже, например с аукциона «Сотби», можно было бы получить семизначную сумму в долларах.

Все три кодекса можно сложить по фальцовке в виде гармошки — как складные книжки. Парижский кодекс — фрагмент, в котором многие страницы отсутствуют или нечитабельны, — в развернутом виде имеет длину 1,45 м. Мадридский кодекс, состоящий из двух частей — с 42 и 70 страницами, имеет длину 6,82 м. Дрезденский кодекс — самая загадочная и наиболее интересная рукопись майя — в развернутом виде имеет длину 3,56 м [7].

Страницы кодексов состоят из тонких слоев луба дикого фикуса; на них рисовали мягкими перьями, тонкой кисточкой или палочкой. Микроскопические исследования раскрыли способ изготовления: предварительно отбитой для мягкости древесной коре придавали эластичность с помощью сока каучукового дерева, волокна растительного клубка сушили и прессовали, а напоследок покрывали фирнисом из известкового молока. Высохшая известь создавала тончайший слой штукатурки, на котором ярко сияли живописные краски художников. Изготовление «книг» завершалось склеиванием листов с помощью тонких полосок, материал которых идентифицировать не удалось. Теперь книгу-гармошку можно было складывать и раскладывать.

Возраст кодексов не определен. Считают, что Дрезденский кодекс первоначально мог происходить из Паленке, потому что некоторые его рисунки очень похожи на глифы на штукатурке стен храмов в Паленке. Даже по осторожным оценкам специалистов, возраст этого города майя 2000 лет. Как и со всеми священными преданиями, можно предположить, что в случае с Дрезденским кодексом речь идет об экземпляре, существовавшем в бесконечной последовательности копий, т. е. что его содержательная сторона просуществовала не менее 2000 лет.

_{Мадридский кодекс}

В сумме кодексы содержат 6730 основных символов и 7500 аффиксов (т. е. присоединенных слогов) [8]. Таким образом, можно было бы предположить, что 6730 основных символов дадут достаточно возможностей сопоставления с целью дешифровки. Ничего подобного! Относительно Парижского кодекса считают, что его содержание составляют предсказания, но какого они рода, до сих пор не выяснено. Говорят, что в Мадридском кодексе содержатся гороскопы и инструкции для жрецов по их применению — если речь идет о гороскопах, возможно, для жрецов майя толкование судьбы по небесным светилам было вполне серьезной наукой.

Дрезденский кодекс содержит огромнейшие астрономические таблицы с данными о небесных затмениях прошлого и будущего, об орбитах Луны и планет. В этом специалисты едины. Почему? Потому что епископ Диего де Ланда в своем «Докладе…» оставил подходящий ключ к математике и астрономии майя.

Считается, что к настоящему времени расшифрованы около 800 иероглифов майя, образный характер которых бросается в глаза, или, по скромным подсчетам доктора Джорджа И. Стюарта, от 5 до 30 % от всех имеющихся [9]. Целых пять процентов из них наверняка цифры. С остальными пока неясно, хотя группа целеустремленных исследователей даже попыталась — пока тщетно — использовать для дешифровки компьютер.