огурчик. Главное — отоспаться.
На лестнице раздались быстрые шаги, и в следующее мгновение было слышно, как открылась дверь.
— Лекси? — спросил Джастин взволнованным голосом с лестничной площадки. — С тобой все в порядке?
— Почти. Если бы не Дэниел, который действует мне на нервы! — крикнула я в ответ.
— Дэниел, как ты действуешь ей на нервы?
— Я не действую.
— Он хочет знать, почему мне так хреново! — крикнула я. — Я чувствую себя хреново просто так и хочу, чтобы он меня оставил в покое.
— Так все-таки почему тебе хреново?
Джастин вышел из своей комнаты к лестничной площадке. Я легко представила себе, как он ухватился за перила и близорукими глазами смотрит вверх. Дэниел по-прежнему буравил меня глазами, и от этого взгляда мороз пробегал по коже.
— Заткнись! — крикнула Эбби. Она явно была в бешенстве, потому что ее голос был слышен даже через закрытую дверь. — Напоминаю: кое-кто уже лег спать.
— Лекси? Так из-за чего тебе все-таки хреново?
Бух! Это Эбби в него чем-то запустила.
— Джастин, кому сказано — заткнись!
Откуда-то с первого этажа донесся раздраженный голос Рафа. По идее он крикнул что-то вроде: «Какого дьявола там у вас происходит?!»
— Я сейчас спущусь вниз и поясню, Джастин, — отозвался Дэниел. — Можете все снова ложиться в кровать. Доброй ночи. — Это он уже мне.
Дэниел поднялся, разгладил одеяло.
— Спи, не буду тебе мешать. Надеюсь, утром тебе будет лучше.
— И я надеюсь, — ответила я. — Спасибо. Только не слишком на это рассчитывай.
Мерный стук шагов, когда он спускался по лестнице, приглушенные голоса внизу: сначала в основном голос Джастина, которого иногда прерывали восклицания Дэниела. Однако постепенно их роли поменялись с точностью до наоборот. Я тихонько выбралась из постели и приложила ухо к полу. Увы, они разговаривали практически шепотом, так что я не смогла разобрать ни слова.
Дэниел вернулся ко мне наверх минут через двадцать — тихо, едва ли крадучись, и на несколько секунд замер на лестничной площадке. Дрожь охватила меня лишь после того, как он закрыл за собой дверь своей спальни.
В ту ночь я не сомкнула глаз — перелистывала страницы, притворяясь, будто читаю книгу, шуршала одеялом, делала глубокие вздохи, делая вид, что сплю. Время от времени на несколько секунд, а то и минут я отключала микрофон. Думаю, я сумела произвести довольно убедительное впечатление, будто отошло гнездо, что микрофон сам отключается, стоит мне пошевелиться. Впрочем, это меня не успокоило. Фрэнк отнюдь не дурак, и он не в том настроении, чтобы помочь мне развеять сомнения.
Итак, Фрэнк слева от меня, Дэниел — справа, и я между ними словно между двух огней, а со мной Лекси. Какое-то время я продолжала играть в игру «отключи микрофон», пытаясь придумать, каким логически стройным образом выйти из этого треугольника. Причем выйти так, чтобы оказаться на другой стороне сразу от всех, кто так или иначе замешан в деле, включая тех, кто занимает диаметрально противоположные позиции. Прежде чем наконец уснуть, я взяла стул и впервые за все время моего пребывания здесь плотно придвинула его к двери.
Суббота пролетела быстро, в беспомощном кошмаре. Дэниел решил — частично потому, что работа по дому якобы неизменно всех успокаивала, частично затем, чтобы собрать всех в одной комнате и не выпускать из поля зрения, — что нам необходимо отполировать полы.
— Мы забросили столовую, — заявил он нам за завтраком. — Она постепенно приобретает запущенный вид. Думаю, сегодня надо как следует за нее взяться. Что скажете?
— Отличная идея, — отозвалась Эбби, накладывая ему на тарелку яичницу и сопровождая свои действия усталой, хоть и одобрительной улыбкой. Джастин пожал плечами и продолжил ковырять ломтик жареной булки.
— Как скажешь, — пробормотала я в сковородку.
Раф взял кружку с кофе и, не говоря ни слова, вышел вон.
— Прекрасно, — как ни в чем не бывало произнес Дэниел и вновь сунул нос в книгу. — В таком случае решено.
Остаток дня прошел так же паршиво, как я и ожидала. По всей видимости, магия Счастливого дома взяла сегодня выходной. Раф молча злился на весь мир. Он то и дело с грохотом налетал шлифовальной машинкой на стены, отчего все остальные вздрагивали, пока Дэниел не взял наконец ее у него из рук и, не говоря ни слова, вручил лист наждачки. Я вывернула ручку своего дурного настроения на полную громкость в надежде, что кто-нибудь это заметит и рано или поздно — но не слишком поздно! — я смогу этим фактом воспользоваться.
За окном накрапывал дождь, мелкий и противный. Никто не проронил ни слова. Пару раз я заметила, как Эбби вытерла лицо, однако она находилась ко мне и всем остальным спиной, так что невозможно было сказать, то ли она плачет, то ли виновата древесная пыль. А пыль была повсюду: забивалась в нос, припудривала шею. Джастин демонстративно задыхался и, прикрывая рот платком, время от времени заходился в сиплом кашле, и так до тех пор, пока Дэниел не отложил шлифовальную машинку и не вышел вон. Когда он вернулся, в руках у него был допотопный, жуткого вида противогаз, который Дэниел и вручил Джастину. Никто даже не рассмеялся.
— В них асбест, — буркнул Раф, с остервенением скобля свой угол столовой. — Ты что, решил угробить его, или это просто так, прикола ради?
Джастин в ужасе посмотрел на омерзительную резиновую маску.
— Я не хочу дышать асбестом!
— Если предпочитаешь завязать рот платком, пожалуйста, кто тебе не дает, — ответил Дэниел. — Главное — прекрати стонать.
Он сунул Джастину в руки противогаз, а сам вернулся к шлифовальной машинке и снова ее включил.
Позднее вечером того же дня противогаз вызвал у нас с Рафом приступ смеха.
— Пусть Дэниел как-нибудь явится в нем в колледж. Попросим Эбби, чтобы вышила противогазную сумку крестиком.
Джастин осторожно оставил противогаз в углу, где тот пролежал остаток дня, таращась на нас своими огромными пустыми глазами.
— Что там у тебя с микрофоном? — спросил Фрэнк в тот вечер. — Это я просто так, из любопытства.
— Черт! — ответила я. — Снова забарахлил. Мне казалось, я его починила.
Многозначительная пауза.
— Забарахлил, говоришь?
— Сегодня утром, когда я пошла поменять повязку, отошло гнездо. Не иначе как я после вчерашнего душа неправильно наложила бинт, вот он и стал отключаться при малейшем движении. Сколько ты вчера недослышал? А сейчас работает?
Я засунула руку за вырез и побарабанила пальцами по микрофону.
— Тебе слышно?
— Громко и четко, — сухо ответил Фрэнк. — Он несколько раз отключался за ночь, но я не думаю, что упустил что-то важное — по крайней мере надеюсь, что не упустил. Разве что кое-какие куски из вашего ночного с Дэниелом разговора.
Я постаралась придать своему голос немного тепла.
— Ах это. Он слегка нервничал после моего вечернего каприза, потому и зашел выяснить, что не так. Я сказала, чтобы оставил меня в покое. Затем нас услышали остальные, и тогда он махнул рукой и тоже
