обстоятельств». Какие выводы они могли бы сделать мне узнать не удалось, ибо на мою беду в монастыре остановился Аливер, сын местного лорда Нийшера. Не знаю чем приглянулась аристократу тихая (ну да, в то время я действительно старалась быть «серой мышкой») девушка, нашедшая временный приют в стенах монастыря, но домогался он до меня с упорством весеннего маньяка. Сначала я пыталась действовать уговорами и просьбами. Но, видит небо, они не помогли, пришлось переходить на удары ниже пояса. В буквальном смысле. После второго удара, аристократик понял – гораздо проще унизить и раздавить слишком гордую простолюдинку и нашел простой способ. Он оклеветал меня, заставил монахов дать ложные показания… В результате я стала кучей навоза, а они – благоухающим кустом, в который эта куча и попала. То бишь меня признали отступницей и вынудили покинуть монастырь, добровольно согласиться на изгнание на остров и вообще стать отщепенкой. Хороша перспектива? Пришлось мне перебраться в маленький домик на окраине деревни, что расположилась близ монастыря, и терпеливо дожидаться назначенного судьбой часа. Жду с нетерпением, ага.
И вот этот час настал. Через семь часов будет оглашен и я отправлюсь на остров, названный Серым. Место, откуда еще никто не возвращался…
…Развернувшееся утром действо больше всего напоминало дурной фарс. Веселящаяся толпа деревенских жителей, пришедшая на зрелище; мы – горстка обреченных на смерть. Самодовольное лицо Аливера, пришедшего полюбоваться на происходящий беспредел. Не удержавшись, я послала ему воздушный поцелуи и фривольно подмигнула. Стоящая рядом с Аливером девушка вопросительно приподняла брови и что-то спросила у своего спутника. Ха-ха, кого-то дома ждет разборка! Как говорила одна моя подруга – сам в дерьме, так тащи с собой как можно больше народу. Мелочный подход, циничный и глупый, но отрадный. И потом, что мне терять?
Оделась ради такого случая я вызывающе, по местным меркам. Рукава просторной рубахи закатала до локтей, полы завязала узлом, немного оголив живот, а широки брюки превратила в бриджи. А что, на улице жара, буду я из-за местных моралистов париться? А то что смотрят на меня как на особу неотягощенную моралью, так наплевать. Все равно я больше этих людей никогда не увижу. А их ненависть в мою сторону даже радует, если честно.
И вот мы – пятеро неугодных обществу идиотов – стоим перед обвинителем. Им был высокий полнотелый седеющий мужчина в серой рясе. Типичный образец, чего тут говорить.
– Братья и сестры! – пафосными словами начал он свою речь, – сегодня мы собрались…
Дальнейший пятиминутный блок речи я пропустила мимо ушей. Итак все ясно. Нас надобно сослать к черту на рога, но перед этим хотят погрозить пальчиком. Знаем, читали о подобных финтах.
– Меелия Алейская, дочь графа Хейсиа, вы обвиняетесь в измене своему законному супругу. Если ли у вас оправдания своему поступку? – обвиняющим жестом ткнув в сторону изящной блондинки, проговорил монах. Девушка поморщилась, словно все происходящее вызывало у нее отвращение, но ответила:
– Оправданий у меня нет. Есть лишь сожаления о том, что не разглядела змеюку раньше.
– Ваше последнее желание? – дежурным голосом поинтересовался толстяк.
– Я хочу, чтобы дети унаследовали мою фамилию. – С поистине аристократической выдержкой произнесла Меелия.
– Оно будет выполнено. Следующий. Эххель Ветрорад…
Худощавый юноша, выглядевший на пару лет старше меня, усмехнулся и шагнул вперед. Он был абсолютно спокойным, словно знал – впереди ждет награда.
– Вы обвиняетесь в изучении запрещенной магии. У вас есть что сказать?
– Нет… Разве что… Кир, еще раз возьмешь без спроса мои записи, пришибу!
По толпе зрителей пополз жадный шепот. Всем хотелось узнать, кто же этот загадочный Кир и что с ним будет после этого обвинения. И только молодой монах, стоявший в дальнем ряду, отвел взгляд и тяжело вздохнул. Словно почувствовав это, Эххель улыбнулся и отошел прочь. Он был непроницаемо- спокоен.
– Велий Иревен вы обвиняетесь… – дежурным голос начал монах, но безумец со всклоченными черными волосами перебил его, громко закричав:
– НЕТ! Это ложь, ложь! Провокация! Я не убивал, не…
Псих. Без него было бы гораздо спокойней. Вздохнув, я случайно встретилась взглядом с Эххелем. Он, судя по выражению лица, думал так же. Ну, хоть это радует…
– Иревен, вы безумны. Самым гуманным поступком для вас будет ссылка на остров. Отойдите к своим товарищам…
Бормотавшего что-то себе под нос Велия увела Меелия. Не обвиненных осталось двое. Шоу под названием «деревенский самосуд» скоро должно было закончиться. И меня, наверное, оставят на «потом».
– Дарадуб из Белой рощи! Вы обвиняетесь в…
– …в идолопоклонничестве и инакомыслии, я в курсе. – С непроницаемой маской-гримассой на лице проговорил статный мужчина и, предвидя вопрос, закончил: – мне нечего сказать. Все уже было сказано.
Ага, значит теперь настал мой черед. Ну-ну, посмотрим, чье слово будет последним. Мне терять нечего, а у обвинителя и компании нервы не железные…
– Вита Чужестранка, вы обвиняетесь в…
Интересно, какую «статью» мне сейчас припишут? Шпионаж? Хищение собственности? Жду с нетерпением.
– …Похищении книги из Хранилища Знаний и развращении монахов обители запретными вещами. У вас есть что сказать, обвиняемая?
Я закусила нижнюю губу. Очень хотелось внести в речь «обвинителя» парочку уточнений. Сказать, что в той треклятой библиотеке меня заперли, чтобы не сбежала, а сами «монахи» были не прочь покопаться в моем рюкзаке в поисках интересных безделушек. Но все сказанное мною расценят как попытку оправдаться. Значит, будем усугублять проблему. Мне все равно, а народу тем для сплетен еще на три года хватит…
– Ну? – несколько нетерпеливо поторопил меня обвинитель.
– Вы забыли упомянуть об еще одном моем преступлении… – «скромно» потупив взгляд прошептала я, мигом завладев всеобщим вниманием.
– О чем идет речь? – насторожился монах. И не только он, но еще и стражники и сынок лорда. Вот о тебе и пойдет речь, ловелас деревенский!
– Я… я совершила покушение на честь и достоинство Аливера, сына лорда Нийшера.
– Вы в своем уме?
– Нет, мой разум был похищен пленительной красотой Аливера, его безукоризненные манеры и певучие речи… – закатив глазки вдохновенно издевалась я. «Жертва» моих слов был уже пунцово-красным от повышенного внимания к своей персоне. А вот его спутница, напротив, сохраняла ледяное спокойствие.
– Солнце мое, так вот зачем тебе понадобилось приворотное зелье! – присоединился к моему выступлению Эххель. Кыш со сцены, сегодня я – звезда! А впрочем…
– Да, да… Но увы! Даже таким способом мне не удалось пробить ледяную броню, сковавшую сердце самого красивого мужчины… – сокрушенно покачала головой я и мстительно добавила, – наверное, его больше привлекают юноши.
По рядам зрителей пошел шепоток. Ну все, знатно я всех слухами накормила. Теперь долго на Аливера коситься будут и косточки ему перемывать. Вот такая я заразка. А вот не надо было меня во всякой ерунде обвинять, я ведь не послушная безропотная местная жительница, могу и словом на слово ответить…
– Довольно. – Не дожидаясь от меня еще какой-нибудь гадости, заговорил малость ошалевший обвинитель. – Теперь, когда приговор зачитан, и все обвиняемые высказались, можно…
– Минуточку. А как на счет моего последнего желания? – возмущенно перебила говорившего я.
– И вы хотите? – обречено вздохнул тот, понимая что от меня не отвяжешься.
– Верните мне мои вещи.
– Что? Это невозможно…
