Итак, в 1939-м в Британии советским послом был кадровый дипломат, ветеран революционного движения в возрасте 55 лет, отлично знавший язык страны пребывания (английский), не считая немецкого. Во Франции тоже был кадровый дипломат в возрасте 57 лет (по крайней мере отлично знающий немецкий). А в Берлине — бывший инженер-химик в возрасте 39 лет, знающий английский и в какой-то степени знающий немецкий со словарем после языковых курсов. Случайность? Причем после заседания Политбюро 21 апреля 1939-го Мерекалов в Германию не возвратился, официально его перевели на другую работу 1 сентября 1939-го.
Так какой могла быть главная задача «миссии Мерекалова» и почему его не вернули в Берлин (ни в апреле 1939-го, ни вообще)? По ранее цитировавшемуся сообщению «Независимой газеты», назначение Якова Сурица в Берлин в конце 1934 г. оказалось для него
И вот в мае 1938-го в Берлин полпредом назначается Алексей Федорович Мерекалов. Немецкий язык он, однако, знал не очень. Но при посещении возможных приемов, обедов и ужинов это особо и не требовалось. В крайнем случае могли помочь переводчики. Например, Астахов, бывший переводчиком на встрече Мерекалова с Вайцзеккером 17 апреля 1939 г. Но если Литвинов к Германии до 1938 г. относился как бы равнодушно, то с января 1939-го товарищ Сталин к этой теме стал проявлять очень большое внимание. (Даже есть информация, что решение об изменении отношения к ней было принято на Пленуме 29 января. И что сам XVIII съезд партии был созван для того же.) А для начала суть немецкой направленности по отношению к СССР должна была проявиться именно в этом — на приемах, на обедах и ужинах. Но для серьезных переговоров, конечно, требовался человек, хорошо знающий немецкий (на уровне переводчика). А присутствие такового на встречах посла с ответственными лицами Германии имело и дополнительную пользу — переводчик лично знакомился с ними. Но чем было бы хуже, если послом назначили бы человека, знающего немецкий? Может, и не было бы хуже. Но смотря с каких позиций. Проблема в том, что фигура посла слишком заметна для ведения переговоров. Вот переводчик внимания привлекает гораздо меньше. Мало ли в каком ресторане он поужинает в компании с кем-то? Ну и что, что тот статс-секретарь МИДа? У того на лице это написано? Может, у него в этот день какое-то семейное торжество! Вот они и собрались приятно провести время. Без лишних ушей и фотоаппаратов со вспышками. Беседа идет на «нормальном» немецком, особого внимания к себе не привлекают. А если и привлекут, то что там можно понять?
А когда он проведет нужную работу и переговоры перейдут на более высокий уровень и закончатся подписанием какого-то соглашения, то новым послом полезно послать человека, не отягощенного воспоминаниями об «эпохе до переговоров». (Как и получилось.)
Но Мерекалов не только своевременно выявил изменение курса Гитлера к СССР. На важном «правительственном совещании» 21 апреля 1939-го он так и объяснил Сталину, что наметившееся за последнее время улучшение советско-германских отношений —
То есть Сталин в конце апреля 1939-го получил информацию, что с ним «кое-кто» планирует кое о чем договориться. Но за любые договоры обычно чем-то платят. То есть возникает возможность поторговаться. (Чего он и добивался.) И остается определиться с перечнем лиц, которые должны вести эти самые переговоры, а также подготовить операцию прикрытия. И если кто-то выискивает первую инициативу у Гитлера летом 1939-го, то можно вспомнить, что послать послом в Берлин Алексея Мерекалова с какой-то миссией товарищ Сталин решил в апреле 1938-го. И не стоит забывать, что товарищ Сталин в свое время прошел хорошую школу революционной конспирации. Такое бесследно не проходит. Если же выразить сомнение, что апрель 1938-го — слишком ранний срок, то на это можно добавить еще одну цитату из речи Гитлера перед генералами 22 августа 1939-го, когда он сказал, что договориться со Сталиным он решил осенью 1938-го. В какой-то мере это понятно и можно поверить. Так как к осени 1938 г. Гитлер отработал две серьезные цели из имевшихся трех (на первое время): аншлюс Австрии и присоединение части Чехии (с перспективой захватить всю). Третьей целью на очереди была Польша. И это было видно уже в апреле 1938-го. Но разбираться с Польшей без согласования этого с СССР было рискованно. Как и получилось.
Длительное время подписание советско-немецкого договора о ненападении 23 августа 1939 г. объяснялось нежеланием лидеров Англии и Франции заключить военное соглашение с СССР по организации отпора агрессивным намерениям Германии. А так как Советский Союз якобы не желал скорой войны с Германией уже в 1939 г., к которой он якобы не был готов, то все это вынудило Сталина пойти на предложения Германии о заключении договора. Однако вышерассмотренные материалы показывают, что все участники событий проводили сложную совместную игру. И выглядит несколько странным заявление об опасности для СССР войны с Германией в 1939-м, если всего лишь год назад он совершенно серьезно был готов выступить войной против нее же с целью оказания помощи Чехословакии. Подытоживая сказанное выше, можно составить сводный перечень важных дат 1939 г.
После 12 января 1939-го все сообщения из советского посольства в Берлине должны были поступать непосредственно Сталину, минуя Наркомат иностранных дел и его наркома Литвинова.
8 марта — речь Гитлера, в которой он сообщил о том, что на очереди решение вопросов с Польшей (вполне вероятно, что в СССР узнали о ней).
11 марта — отчет Мерекалова из Берлина, в котором он сообщил данные о речи Гитлера.
10-21 марта — XVIII съезд ВКП(б), на его первом заседании 10 марта выступил Сталин с намеками о нежелании «таскать каштаны из огня» ради западных демократий.
15 марта чешский президент Гах подписал акт о ликвидации Второй республики и передаче чешского народа под опеку Германии. Немецкие войска заняли Чехию. Словакия объявила о независимости.
15-18 марта венгерские войска заняли Закарпатье.
21 марта Германия выставила ноту Польше в отношении Данцига.
23 марта Гитлер оккупировал Мемель.
26 марта Польша отказалась. Гитлер возбужден.
30 марта он вернулся в Берлин.
31 марта Чемберлен заявил в парламенте о гарантиях Польше.
3 апреля польский министр иностранных дел Бек приехал не в Берлин, а в Лондон и провел три дня на переговорах с английским правительством. Гитлер приказал готовиться к осуществлению плана «Вайс»