Поскольку население Безье, включая еретиков и католиков, подверглось полному истреблению, там не было массового сожжения еретиков. Хотя де Монфор лично надзирал за сожжением небольшой группы катарских perfecti в Кастре в 1209 году,[546] лишь в ходе кампании 1210 года ему предоставилась возможность одновременно сжечь большое количество еретиков. Согласно католическому хронисту Пьеру из Во-де-Сернея, это зрелище наполняло всех крестоносцев «неизбывной радостью».[547]
Было известно, что в крепости Минерва нашли убежище многие «совершенные» — как мужчины, так и женщины. Де Монфор осадил крепость в июне 1210 года и вынудил ее капитулировать через несколько недель, после того как отрезал защитников от запасов воды и подверг их беспощадной бомбардировке из своих военных катапульт. Как и при капитуляции Каркассона, массовой резни не произошло, но на этот раз «совершенные», укрывшиеся в Минерве, были выявлены и отделены от остальных. Им предложили отречься или умереть. Сначала никто не отрекся, и один из «совершенных» объяснил католическому священнику: «Ни смерть, ни жизнь не может оторвать нас от веры, к которой мы принадлежим».[548] Пьер из Во-де-Сернея сообщает, что 22 июля 1210 года (годовщина разграбления Безье и опять — таки день праздника св. Марии Магдалины) [549] был приготовлен огромный костер:
В военной кампании следующего, 1211 года особняком стоит участь еще большей группы «совершенных». 3 мая 1211 года после долгой осады крестоносцы проделали брешь в стене Лавора и устремились в город. Среди пленных оказалось более 400 perfecti, как мужчин, так и женщин, которые были сожжены на гигантском костре.[551] Восемьдесят рыцарей, командовавшие гарнизоном защитников, были повешены, хотя и не принадлежали к числу катаров. Геральда, «леди Лавора», подверглась особенно жестокому убийству. Эта аристократка была из катарских «верующих» и пользовалась большой любовью горожан. О ней говорили, что «ни одна живая душа не покидала ее кров, не будучи досыта накормленной».[552] Де Монфор отдал ее на поругание отряду наемников, которые проволокли ее по улицам, осыпая непристойной бранью, а потом бросили в колодец и закидали камнями.[553]
Месяц спустя де Монфор сжег еще 60 perfecti в Кассе.[554]
В 1213 году Педро II, король Арагонский, прославившийся своей недавней победой над маврами в Испании, выступил против крестоносцев. Некоторые из пострадавших аристократов Окситании, которые защищали катаров, были его родственниками, и в самом Арагоне катары составляли значительную часть населения. Педро принес с собой надежду и крепкую армию, состоявшую из 2000 закаленных рыцарей и 50 000 пехотинцев — более чем достаточно, чтобы изменить ход войны, но этому не суждено было сбыться. Несмотря на значительный численный перевес противника, де Монфор атаковал Педро II в битве при Мюре и благодаря своему блестящему и безжалостному командованию смог убить короля на поле боя.[555] При виде этой ужасной и совершенно неожиданной катастрофы войска Арагона и Окситании дрогнули и начали отступать. Отступление превратилось в паническое бегство, а рыцари де Монфора устремились в погоню и устроили резню. Тысячи людей были изрублены, утонули в близлежащей реке или были раздавлены во время бегства.[556]
Дворянству Окситании потребовалось три года, чтобы зализать раны и собраться с силами, прежде чем они были готовы снова выступить против де Монфора. Тем не менее в 1216 году граф Тулузский сумел собрать армию и впервые стал наносить серьезный урон крестоносцам. Пользуясь своей излюбленной тактикой под девизом «Если сомневаешься, атакуй», де Монфор попытался перехватить инициативу и осадил Тулузу. Горожане отчаянно защищались и, отказываясь даже психологически признать себя обороняющейся стороной, регулярно устраивали вооруженные вылазки и нападали на де Монфора в его собственном лагере.
Осада растянулась на много месяцев, и вылазки защитников становились все более отчаянными. Утром 25 июня 1218 года, отражая один из таких налетов, де Монфор был убит на месте снарядом, выпущенным из камнеметного орудия на крепостной стене Тулузы, которым якобы управляла группа женщин и юных девушек.[557] В Chanson de Croisade его смерть описана следующим образом:
Когда де Монфор пал, как бык на бойне, его сын Амальрик принял командование на себя и через месяц прекратил неудачную осаду, однако в 1219 году он вернулся как один из руководите лей нового крестового похода. На этот раз его сопровождал принц Людовик Французский, который решил выполнить свой долг крестоносца и привел с собой «20 епископов, 30 графов, 600 рыцарей и 10 000 лучников».[559] Две армии встретились перед несчастным городом Марманд, который Амальрик уже осаждал раньше, и, устроив совместную атаку, сокрушили его оборону.
Тогда произошел очередной демонический эпизод в истории альбигойских крестовых походов: католическое воинство, подстрекаемое епископами, обрушилось на горожан, разбегавшихся по узким улочкам города. В Chanson de Croisade сохранилось следующее мрачное описание резни в Марманде:
Действительно ли католическое воинство служило Богу Зла, как утверждали катары?
Мы не можем утверждать, стоял ли какой-то «бог» за резней в Безье и Марманде, массовыми сожжениями людей, мученичеством perfecti и опустошением Окситании, но, поскольку альбигойские крестовые походы были объявлены и снаряжены исключительно по инициативе папы римского, мы можем без всяких оговорок утверждать, что католическая церковь несла прямую ответственность за все эти злодеяния и что она действовала от имени Бога.
Вскоре после Марманда сорокадневный срок крестового похода закончился. Убедившись в том, что их грехи прощены, а индульгенции заслужены, принц Людовик со своими французскими солдатами отправились домой. Амальрик де Монфор со значительно уменьшившейся армией остался продолжать кампанию, но вскоре стало ясно, что они не способны победить в одиночку. Проблема отчасти заключалась в командовании: хотя Амальрик был компетентным человеком, как полководец он обладал гораздо меньшими способностями по сравнению со своим воинственным отцом, но не меньшее значение имело возобновление духа национального сопротивления в Окситании, где простолюдины и аристократы стали решительно теснить оккупационные войска. Под руководством графа Тулузского были отвоеваны огромные территории, и к моменту его смерти в августе 1222 года освободительная война развернулась в полную силу. Наступление продолжалось при его сыне, и в январе 1224 года молодой граф Тулузский и граф Фуа — другой главный лидер сопротивления — заключили мирный договор с Амальриком де Монфором, обеспечивавший безопасное отступление основной массы крестоносцев. [561]
Но злой рок все еще висел над Окситанией и ее жителями всех религиозных убеждений, которые храбро защищали катаров и умирали за них в течение пятнадцати ужасных лет с 1209 по 1224 год. Довольно примечательно, что за все время войны соотечественники катаров, исповедовавшие другую веру,
