Ники рассмеялся и несколько раз быстро включил-выключил фонарик.
— Ну-ка, посвети на него, — сказал Де Рус.
Ники направил луч прямо в побелевшее лицо Заппарти. Тот беззвучно пошевелил губами. И один раз открыл глаза — слепые глаза, похожие на глаза дохлой рыбы.
— Чертовски холодно здесь. — Ники поежился. — Что будем делать с этим типом?
— Мы сейчас отведем его в дом, — сказал Де Рус, — и привяжем к Кэндлису. Пусть согревают друг друга. А утром вернемся и посмотрим, не появилось ли у нашего приятеля каких-нибудь новых соображений.
Заппарти содрогнулся. В уголке глаза блеснуло что-то, похожее на слезу. Мгновение помолчав, он заговорил:
— О'кей. Это я все придумал. Машина с газовым баллоном — моя идея. Деньги мне были не нужны. Мне нужен был Кэндлис. Я хотел убить его. Мой сводный брат был повешен в Квентине в прошлую пятницу.
Наступила короткая пауза. Ники что-то пробормотал, Де Рус не шевельнулся и не издал ни звука.
Заппарти продолжал:
— Мэттик, шофер Кэндлиса, был с нами. Он Кэндлиса ненавидел. Он должен был вести машину- двойник, а потом смыться. Но он выжрал слишком много виски перед самым делом. Паризи разозлился и убрал его. За рулем сидел другой. Шел сильный дождь — и это сыграло нам на руку.
— Уже лучше, но это не все, Заппарти! — сказал Де Рус.
Заппарти пожал плечами, приоткрыл глаза, щурясь от света фонарика, и криво ухмыльнулся:
— Какого черта вам еще надо?
— Хочу выйти на человека, который заложил меня… Ну ладно. Сам разберусь.
Он снял ногу с подножки и щелчком послал окурок в темноту. Потом с грохотом захлопнул дверцу и сел на первое сиденье. Ники убрал фонарик, сел за руль и завел мотор.
— Давай куда-нибудь, откуда можно вызвать такси, Ники. Потом ты покатаешься еще часок, а потом позвонишь Фрэнси. Я передам через нее пару слов.
Блондин медленно покачал головой.
— Ты отличный парень, Джонни, и ты мне нравишься. Но это уже зашло слишком далеко. Надо звонить в полицию. Не забывай, что у меня дома где-то среди грязного белья валяется удостоверение частного сыщика.
— Дай мне еще час, Ники. Еще только час.
Машина бесшумно скользила вниз по склону холма, пересекла шоссе Сандленд и повернула в сторону Монтроз. После продолжительной паузы Ники сказал:
— Ладно. Договорились.
XI
Часы на стойке дежурного в холле Каза де Оро показывали двенадцать минут второго. Интерьер был решен в колониальном испанском стиле: красно-черные индейские ковры, обитые гвоздями кресла с кожаными подушками и кожаными кисточками на уголках; тяжелая дверь оливкового цвета крепилась к косяку железными петлями с длинными крыльями.
Худой щеголевато одетый дежурный с бесцветными усиками и прической в стиле «помпадур» облокотился на стойку, поглядел на часы и широко зевнул, постукивая блестящими ногтями по передним зубам.
Уличная дверь открылась, и вошел Де Рус. Он снял мокрую шляпу, встряхнул ее, снова надел и легким рывком надвинул на глаза.
Он медленно обвел взглядом пустынный вестибюль, подошел к стойке и похлопал по ней рукой в перчатке.
— Какой номер коттеджа у Хуго Кэндлиса? — спросил он.
Дежурный казался раздраженным. Он посмотрел на часы, потом на Де Руса — и снова на часы. Высокомерно улыбнулся и с легким акцентом сказал:
— 12С. Надо ли докладывать о вашем приходе… в столь поздний час?
— Нет, — ответил Де Рус.
Он повернулся спиной к дежурному и направился к большой двери с застекленным ромбовидным проемом в ней. Это была шикарная дверь в шикарном доме.
Как только он протянул руку к двери, за спиной раздался пронзительный звонок.
Де Рус оглянулся через плечо; потом повернулся и неторопливо направился к стойке дежурного. Тот отдернул руку от кнопки звонка. Голос его был холоден, насмешлив и презрителен:
— Это не такого рода дом, хочу вам заметить. На скулах Де Руса вспыхнули темно-красные пятна. Он перегнулся через стойку, взялся за обшитый тесьмой лацкан пиджака дежурного и рывком подтащил того поближе к себе.
— Что ты сказал, педик?
Дежурный побледнел, но исхитрился нашарить трясущейся рукой кнопку звонка и позвонить еще раз.
Откуда-то из-за его спины появился плотный человек в мешковатом костюме и в коричневом паричке, обогнул стойку, вытянул вперед пухлый палец и сказал:
— Эй!
Де Рус отпустил дежурного и бесстрастно уставился на следы сигарного пепла на пиджаке толстяка.
— Я здешний детектив, — сказал тот. — Если хотите побуянить — обращайтесь ко мне.
— Это другой разговор, — сказал Де Рус. — А ну-ка отойдем.
Они завернули за угол и уселись под пальмой. Толстяк безмятежно зевнул, приподнял паричёк и поскреб ногтями лысину.
— Кувалик, — представился он. — У самого иногда руки чешутся прибить этого шведа. Что у вас?
— Держать язык за зубами умеете? — спросил Де Рус.
— Нет. Люблю поболтать. Единственное удовольствие, которое можно получить в этом пижонском доме. — Он достал из кармана окурок сигары и обжег нос, прикуривая его.
— На сей раз придется попридержать язык, — сказал Де Рус.
Он вытащил из внутреннего кармана плаща бумажник, вынул оттуда две десятидолларовые купюры, медленно накрутил их на палец, стянул скрученные трубочкой бумажки с пальца и аккуратно засунул их Кувалику в нагрудный карман.
Кувалик поморгал, но промолчал.
— В квартире Кэндлиса сейчас находится человек по имени Джордж Дайл. Должен находиться: его машина стоит снаружи. Я хочу видеть его, но не хочу, чтобы ему докладывали о моем приходе. Вы можете провести меня к нему и побыть там со мной?
— Уже поздновато, — осторожно сказал толстяк. — Может быть, он уже в постели.
— Если и в постели, то не в своей, — продолжал Де Рус. — Его надо вытащить оттуда.
Толстяк поднялся.
— Мне не нравятся мои подозрения, но нравятся ваши десятки, — сказал он. — Я пойду посмотрю, спят они или нет. Подождите здесь.
Де Рус кивнул. Кувалик пошел вдоль стены и проскользнул в угловую дверь. Из-под вздернутого пиджака его торчал конец грубой квадратной кобуры. Портье посмотрел ему вслед, потом подарил презрительным взглядом Де Руса и вытащил пилку для ногтей.
Прошло десять минут, пятнадцать — Кувалик все не появлялся. Наконец Де Рус резко поднялся с кресла, нахмурился и стремительно прошел к угловой двери. Дежурный у стойки напрягся и глянул на телефон — но не дотронулся до него.
Де Рус прошел в дверь и очнулся в крытой галерее. Со скатов черепичной крыши с мягким стуком
