основным врагом, отодвинув решение всех спорных вопросов с Германией до лучших времён.
Хотя, было много вопросов со стороны низовых исполнителей, несколько неясных попыток ответить на них, некоторое количество дурацких идей, в которых предлагалось воевать только против немцев. И многое другое, что никак не укладывалось в рамки политики эмигрантского правительства Польской республики, обосновавшегося в Лондоне. И в последнее время, всё больше и больше, проявлявшего странную предрасположенность к немецкому варианту решения проблем.
- Я сожалею. - Высказал соболезнование генерал Ровецкий. Немного подумал и добавил главный вопрос, возникший у него в голове. - Но, что ты хочешь от меня?
- Стефан, до меня дошли слухи, что ты принимал участие в одном очень важном совещании, имевшим место 3 июля этого года в предместьях Варшавы. - Полковник сделал паузу. - Мне хочется знать - так ли это?
- Меня там не было. - Твёрдо ответил Ровецкий. - Я в это время собирал наши отряды на севере, около прусской границы.
- Но тебе известно об этом совещании? - Сделал выводы Витковский.
- Да я знаю, что его собирали. - Генерал поколебался несколько секунд. - И даже догадываюсь, почему ты об этом спрашиваешь? Но меня там не было! И никакой ответственности за то, что там решили, я нести не хочу.
- Очень хорошо, Стефан, что ты не стал отнекиваться полным незнанием. - Витковский усмехнулся. - Я, ведь, знаю, что с решениями тебя знакомили.
- Уверяю тебя, Анджей, что я был категорически против. - Заволновался генерал Ровецкий. - Тем более, мне и в голову не могло придти, что подобные методы будут применять против кого-либо из нас. Речь шла о борьбе с коммунистами и теми, кто им сочувствует.
- А в итоге замучили мою дочь! - Полковник Витковский заскрипел зубами. - Стефан, я хочу знать - кто принимал это решение?
- Насколько я знаю, это была инициатива маршала Рыдз-Смиглы и генерала Сикорского. - Ответил ему генерал. - Остальных просто поставили в известность и потребовали принять это решение.
- А кто там был ещё?
Генерал Ровецкий пожал плечами и перечислил ещё несколько фамилий. На каждую из них полковник Витковский только кивал головой, давая понять, что прекрасно запомнил всё, что ему говорят.
- Но зачем тебе это, Анджей? - Поинтересовался Ровецкий.
- Мне кажется, что эти люди должны ответить за смерть моей дочери. - Отозвался Витковский.
- Полковник, вы сошли с ума! - Ужаснулся генерал. - Никто из них не имел в виду вашу дочь! Ищите тех, кто непосредственно принимал решение о её смерти.
- Этих людей уже нет! - Витковский приподнялся со стола.
- И тебе мало этого? - Генерал всё ещё взывал к благоразумию своего бывшего товарища.
- Мало! - Взорвался полковник. - Я хочу, что бы подохли все, кто додумался до таких методов воздействия на своих соотечественников. - Витковский сделал несколько вдохов, успокоился. - А наш разлюбезный маршал должен мне ответить за гибель моих сыновей, которые полегли под Варшавой в тот момент, когда он убегал в Румынию.
Полковник двинулся к выходу.
- Анджей, ты сошёл с ума! - Бросил ему вслед генерал.
- Я знаю! - Полковник Витковский повернулся в его сторону. - Кстати, пан генерал, если вы тоже имеете отношение к этому решению, то вам лучше не покидать это заведение!
Полковник надел конфедератку и вышел из кабинета.
- Уведите меня! - Генерал повернулся к следователю НКВД.
Тот кивнул головой, нажал кнопку на краю стола. Вскоре показался боец конвоя. Генерал поднялся и двинулся к выходу.
Андрей отложил ручку. Ну что же, этот вариант намного лучше предыдущих. Конечно, ещё не шедевр, но паста уже не течёт сама по себе, оставляя мелкие кляксы по всему пути следования шарика. И не застывает намертво, блокируя шарик, хотя приходится прикладывать изрядное усилие, чтобы написать слово. Андрей взял ставший привычным за это время карандаш. Писать им намного легче, чем очередным изделием химиков, которым ГКО дал задание разработать шариковую ручку. Конечно, Андрею ещё не нравится, но данный вариант уже можно использовать на практике. Пока мелкой партией разослать по фронтам для всестороннего исследования достоинств и недостатков. А потом уже исправлять найденные недостатки.
Писать перьевой ручкой Андрей так и не научился. Вернее не прилагал усилий к обучению. Расписываться получалось, а всё остальное можно и карандашом накидать, передав потом секретарю для обработки.
Хотя данный документ предназначен только для ограниченного круга лиц. Самого Андрея, наркома Берии, ну и разумеется, Верховного. Конечно, кто-то ещё имеет право знакомства с данной информацией, но Андрей не стремился узнать этих людей. Хватало и другой работы. Вот когда станет посвободней, тогда можно будет отвлечься на удовлетворение любопытства данных индивидуумов.
Сегодняшний день пришлось потратить на очередной анализ различий исторических событий данного мира и того, в котором Андрею удалось родиться и провести более тридцати лет своей жизни. Там остался сын и родители. Иногда хватала тоска при мысли о том, что он никогда их не увидит. Спасала работа, которая позволяла забыться. Выручали товарищи по работе. Дарили подобие семейного уюта родители инженер-капитана Егорцева. Полина Ивановна, Сашкина мать, искренне считала Андрея ещё одним членом своей семьи и, даже, называла его сыном, несмотря на то, что была старше Андрея всего на какой-то десяток лет. Илья Петрович, отец семейства, не возражал против такой постановки вопроса, искренне надеясь, что вхождение в их семью ещё одного человека благотворно повлияет на судьбу сына, который пошёл вверх по служебной лестнице. И на дочь, которой удалось стать известной певицей, благодаря помощи Андрея. Не возражал против Андрея и самый младший - Алёшка, учащийся одной из многочисленных московских школ. И даже стал лучше учиться, обращая, прежде всего, внимание на точные науки - математику и физику. У родителей возникала надежда, что старшие - Андрей с Сашкой - сумеют вывести младшего на научную стезю.
Появление Ирины в жизни Андрея Полина Ивановна восприняла с искренней радостью. Считала, что данный пример подействует на Сашку, которому, по мнению родителей, пора остепениться - двадцать пять лет уже. Назначенной на конец месяца свадьбы ждали с нетерпением, готовились к ней так, словно и вправду собственного сына женили. Правда, их пришлось ограничить в желании пригласить на это мероприятие всех родственников и друзей. Они с Сашкой отговорились невозможностью уместить всех в квартире Андрея, да тяжёлым военным временем. 'Как бы люди не обиделись, что кто-то радуется в такой момент'. Илья Петрович только махнул рукой, давая своё согласие. Действительно, в их цеху уже две похоронки получили. Не до радостей сейчас.
А Андрей мучительно соображал, стоит ли сообщать об обещанном визите Верховного. В конце концов, решил промолчать, не сообщив даже Ирине. Вдруг, Иосиф Виссарионович приехать не сможет, будешь впоследствии выглядеть, как трепло.
Весь вчерашний день прошёл как на иголках. Спокойным было только посещение ЗАГСа, где они с Ириной окончательно оформили свои отношения к вящей радости Сашкиных и Ирининых родителей. Сама свадьба протекала тихо и спокойно. Родители обсуждали свои проблемы. Полина Ивановна и Ксения Ивановна, мать Ирины, решали, как следует назвать будущих внуков, и в каком количестве и порядке их следует рожать. Илья Петрович и Василий Егорович, отец Ирины, рассуждали: 'Будет ли война с Японией'. На Дальнем Востоке в одном из истребительных полков у Ирины служил младший брат, выпущенный в прошлом году лейтенантом из авиационного училища. Сидящий рядом с 'отцами' профессор Берг не вмешивался в их беседу, хотя мог разъяснить эту ситуацию.
- Вот ты, Василь, военный. - Илья Петрович кивнул на форму отца Ирины. - Вот и объясни мне, как японцы себя поведут?
- Да какой я военный. - Отозвался Василий Егорович. - Я же по медицинской части. Ничего в этих
