посажен на тяжелую цепь и все никак не свыкнется с ней.
«Неужели женщины постоянно испытывают на себе подобные взгляды… Интересно, что они при этом чувствуют?» – думал Санчес, и рука его из самодовольного бахвальства поползла вниз по талии своей подруги.
Полина тоже обернулась, но взгляд ее был устремлен на Димыча. Она была заинтригована и смущена – он оказался единственным из присутствующих мужчин, кто не проявил никаких признаков волнения под воздействием ее магических чар.
Димыч поймал и выдержал ее взгляд. Он безошибочно определил в нем огоньки, которые при прочих равных подняли бы в его сознании флажок «Внимание!». Но сейчас он проигнорировал флажок, отогнав прочь подобные мысли, и так перегретые в ту минуту до опасного предела уровнем тестостерона в их офисе. И не столько потому, что Полина – девушка его лучшего друга, в которую тот влюблен без памяти. А в основном потому, что Полина – подружка Аяны, в которую
«Держись, мой многострадальный стойкий оловянный солдатик. Будет и на нашей улице праздник…» – сказал себе Димыч и снова погрузился в работу.
«Бедненький… Аяна его совсем задрессировала», – подумала Полина, выходя из офиса.
Прогулка на кораблике
– Как у тебя? Все еще ни-ни?
Аяна отрицательно качнула головой, не отрываясь взглядом от проплывающего мимо берега.
Санчес с Полиной и Димыч с Аяной выбрались прокатиться на прогулочном кораблике по Москве- реке. Скудный ветерок дарил еле ощутимую прохладу в жаркий августовский субботний полдень. Мальчики спустились за пивом. Девочки стояли у поручней, щурясь от солнца.
– Не боишься упустить? Смотри, какой у тебя мужик. Таких в Москве – единицы. Не выдержит, сорвется, и ищи потом заново…
Аяна повернулась и серьезно посмотрела на подругу:
– А как ты собираешься жить с человеком всю жизнь вместе, если даже не уверена, сможет ли он ради тебя год продержаться без секса?
– Год?! Ты серьезно собралась его год мариновать? Ты – наивная коза, Аяночка. Выросла в своем аквариуме за пятиметровым забором. У тебя представление о жизни – из классической литературы. Сейчас не девятнадцатый век!
– Сама ты – коза! Ты лучше за Санчесом своим смотри. Он у тебя тоже тихенький такой, а что у него внутри – только программы его знают. Плечи у него каждый день все больше расправляются. Смотри, скоро взлетит!
– Вот за что люблю тебя, подружка моя дорогая, так за то, что ты такая стерва.
– Я тоже люблю тебя нежно!
– Но ты его все-таки приласкай. Год ни один здоровый мужик не выдержит. Я в этом чуть-чуть побольше твоего понимаю, – шепнула Полина, улыбаясь приближающимся ребятам, нагруженным бутылками и цветными пакетиками.
Искусство соблазнять
Димыч умел ухаживать. Он делал это широко, с размахом и выдумкой. Единственная проблема с Аяной заключалась в том, что ни одна его осада еще не длилась так долго. За эти месяцы он уже испробовал все проверенные на прошлых романах места и приемы. Ни одна женщина до этого не требовала от него такого мысленного и душевного напряжения, такого количества новых идей, такой концентрации финансовых возможностей. Повторяться он не привык, а поражать и дальше широкими жестами не позволяла скромная зарплата. Аяна выросла в богатой семье, с детства не испытывая нужды ни в чем. Качественная одежда, хорошая косметика, дорогие рестораны были для нее столь же естественными и привычными, как в жизни Димыча – жаренные на ужин пельмени с кетчупом, продающиеся на развес в супермаркете на углу его дома. Ресторан, который Димыч считал самым шикарным и для ужина в котором с Аяной ему приходилось отказывать себе во всем целую неделю, она воспринимала с небрежной благосклонностью и отмечала, что «папа любил бывать здесь раньше с партнерами, но когда шеф-повар сменился, кухня сильно испортилась». Ничто из богатого Диминого арсенала на нее не производило необходимого вау-эффекта.
Тогда он сменил тактику. Решение оказалось на удивление простым и незатратным.
Чего не хватает таким развращенным, избалованным богатым папенькой девицам? О чем они могут только мечтать, запертые в своих загородных особняках? Точно так же, как для Димыча мир Аяны был желанной мечтой, глобальным экстремумом, к которому он постоянно стремился всеми силами, для Аяны недостижимой мечтой был его мир. Мир душевной и физической свободы, мир без предрассудков и надуманных формальных ограничений. Девушка из высшего общества может себе позволить многое. Почти все. Но ей, скорее всего, никогда не позволяли ощутить риск бешеной гонки по ночной дороге, прыжка с парашютом, купания в мутной воде подмосковной речки-переплюйки. Ей не разрешат, обжигаясь, съесть сочную свежую шаурму «от Ибрагима» у рынка стройматериалов на МКАД. Выкурить настоящий косяк на подпольном рейверском open air. Залезть на крышу недостроенного московского небоскреба, подкупив охранника или самовольно перекусив припасенным инструментом дужку замка. Одним словом, фантазия и смелость измученного тестостероном мужчины не имеет границ даже для него самого.
Димыч открыл Аяне новый, неизведанный для нее мир. Студентка-отличница и, по единодушному мнению всех преподавателей, подающий надежды специалист в области социологии народов и социальной геополитики, Аяна испытала настоящую эйфорию, когда Димыч затащил ее на крышу своей заросшей, заброшенной дачи, больше похожей на неумело построенный коровник. Надо было стелить липкий на солнце и пачкающий пальцы рубероид. Крепить его грубыми серыми досками и крупными, как школьные карандаши, тяжелыми гвоздями.
Здесь, под палящими лучами солнца, она наконец почувствовала то самое единение с этим мужчиной, которого ей все время недоставало. Здесь она увидела его настоящим, хорошим, естественным. Таким, каким хотела бы увидеть, чтобы полюбить…
Именно здесь, в высокой густой траве на берегу пересохшей речки, в буйстве цветочных ароматов, под мерный стрекот и жужжание, отогнав все мысли и страхи, Аяна сама положила Димыча на спину и впилась в его губы жарким выстраданным поцелуем. Она отдала ему всю себя и неожиданно получила от этого огромное оглушительное удовольствие, несмотря на все предупреждения и вздохи подружек, что «в первый раз всегда не то».
Ей пришлось использовать собственные трусики и выбросить их далеко в кусты, потому что лезть в мутную воду пусть даже с небольшой, но все-таки раной она не хотела. Ни полотенец, ни салфеток они с собой на речку не взяли. Уезжать с дачи мучительно не хотелось. Но здесь не было ни продуктов, ни столь необходимых им теперь элементарных средств гигиены. Димыч, который всегда в подобных вопросах был подготовлен к любым поворотам сюжета, за последнее время настолько свыкся со своей ролью платонического воздыхателя, что на собственной даче оказался совершенно безоружным.
Домой ехали молча, оглушенные своим счастьем. У них не осталось сил даже на то, чтобы поцеловаться, когда Димыч остановил старую «Тойоту» у ворот фешенебельного квартала на Покровке.
