— Эх, Танька, дурочка ты несчастная, — вздыхает Сергей, и вдруг говорит. — А хочешь, я тебе энергию для твоего портала дам? Ты вон болтала, что он после смерти открывается.
— Сдурел! — говорю. — Не стану я красть у тебя Судьбу и Силу! Ни за что, Сергей! Даже и не проси…
— Так и знал, что не согласишься, — вздыхает, берет меня за руку. — Пошли, провожу в палату.
Иду, почти против воли. Ноги ватные, голова чумная. Туман клубится вокруг, в трех шагах ничего не видно.
— Чего боишься, — говорит Сергей. — Это же твой туман. Сумрак.
Киваю. Действительно. Как я сразу-то не догадалась?
— А вот городу хреново придется, — заключает Сергей, переступая порог двери.
Оглядываюсь — и впрямь, моя палата!
— Ложись, отдыхай… Как хочешь, завтра ты это дело в артефакт должна загнать. Послезавтра будет поздно. Бесхозная Сила в таком объеме — это катастрофа, сама понимаешь…
Укрывает меня одеялом, присаживается рядом, и мне становится совсем легко и хорошо. Приятно, когда кто-то искренне о тебе заботится…
— Артефакт у тебя будет, — рассуждает между тем Сергей. — Тропа… Тропу сама увидишь. А вот что нужно тебе позарез, так это имя вспомнить. То, которым тебя в твоем мире звали. Имя — это ключ ко всем дорогам Междумирья. Без имени портал не откроется…
— Хороший ты, Сергей, — бормочу я, язык еле слушается. — А я на тебя наорала сегодня… Ты — хороший… Почему ты мне помогаешь? Ты всегда мне помогаешь… почему-то…
— Чего уж теперь, — смущенно признается он. — Нравилась ты мне, глупая. Несмотря на все твои задвиги. Ну, пойду… Прощай.
Он встает, шагает в дверь…
Туман растворяет в себе его силуэт. Накатывает на меня, липнет, душит… выдавливает в другой сон. Я снова вижу свой потерянный мир…
…Пылающие огни Дорей-Шагорры, корявые стволы черных деревьев под мрачными стенами шагорранского Храма, беспредельную степь в объятиях извечной ночи…
… Как же хочется туда вернуться! Начистить рожу собаке Деборре. Это она меня сюда вышвырнула, что я, не помню?
Деборра. Высокая, полнотелая женщина, но не толстая, не разжиревшая, — нет! Просто очень крупная. И красивая. Куда там до нее накеормайским девицам, блюдущим драгоценную талию и оттого со стоическим мужеством воротящим нос от сладких булочек и засахаренных фруктов! Эта наверняка лопает все, что захочет, в каких угодно объемах! Не позволяя при том фигуре обзавестись хотя бы каплей лишнего жира.
И опять-таки, если дальше сравнивать… Заморенное нечто с огромными от перманентного голода глазами — идеал девичьей красоты в Накеормае! — и эта вот могучая, от природы румяная великанша, способная кого угодно по уши в землю одним кулаком вогнать, безо всякой Силы.
Улыбается. Улыбочка что надо, белозубая, радостная. Но — нехорошая. Или это во мне неприязнь говорит? Да нет, и взгляд у красавицы гадкий, оценивающий, словно фрукт подгнивший рассматривает — уж не с червями ли достался?
— Можешь сесть, девочка.
Я и впрямь еле на ногах стою, одна только злость держит. Я ведь с посланцами Деборры до последнего дралась, пока кто-то из них в голову Силой не шарахнул… Интересно, а что сделал бы на моем месте аль-нданн Баирну? Помер бы, но не сел, наверняка! Деборра прищуривает глаза, во взгляде — угрюмая злоба:
— Как хочешь, дитя. Только ведь четверти часа не простоишь, свалишься. Я же вижу.
Молчу. Р-разговаривать с тобой, еще не хватало! Вот аль-нданн и слова не сказал бы!
— Ну что ж. Разговаривать с тобой пока не о чем. Подождем немного.
Я выстояла четверть часа. И следующую четверть тоже. И следующую за ней. И еще одну. Как сознание потеряла, не помню. Очнулась от заботливых прикосновений: кто-то менял повязки на израненных руках…
— Ну, дитя… — голос Деборры над ухом, оказывается, именно она за мной и ухаживает, надо же! — . Рассказали мне ребята о твоих подвигах. Даже если приврали половину, все равно… Впечатляет! Хватило же дурости мечи разных Сил в дело пустить! Как тебе руки еще не оторвало… На-ка вот, выпей.
Пить хочется. Очень. Но я отворачиваюсь. Молча!
— УзнаЮ Баирну, — злобно шипит Деборра. — У-у, воспитал свое подобие! Ну, прям дочь родная, даже в лице сходство есть. А ну, пей немедленно!!!
От дикого крика едва не теряю теряю сознание по новой. Но выпить содержимое чашки приходится до донышка. Еще бы! Дорей-нданна зажала мне голову так, что не трепыхнешься, а хватка у нее оказалась железная. Едва череп не треснул! Вдобавок вкус у пойла мерзостным оказался, чуть не захлебнулась им насмерть…
— Ничего, — говорит Деборра. — Отоспишься, отлежишься, в себя придешь… Не вздумай только глупостями страдать в мое отсутствие. Силой там баловаться, своего драгоценного аль-нданна на подмогу звать! Вот это видишь?
У моего носа возникает громадный кулачище размером с бедро какой-нибудь накеормайской красавицы.
— Вломлю — мало не покажется! Закрываю глаза, любоваться этим, еще не хватало. Хотя кулак впечатляет. Особенно перстни, штук по десять на каждом пальце, не меньше. Не простые цацки, — артефакты, заряженные Силой Тьмы до предела!
Приоткрываю глаз, смотрю. Да она вся артефактами увешалась, только что в зубах не висят! Обычно ими лишь юнцы балуются, едва прошедшие Посвящение. Надо же! Тетке несколько сотен лет, а она…
Или боится кого? Ну, точно! Аль-нданна Баирну она боится, некого больше!
Правильно делает. Увела у него ученицу с его территории… Я на его месте просто озверела бы. А на что способен озверевший Баирну, не хочется даже и гадать!
— Присмотри за ней, — распоряжается у порога голос Деборры.
— Мастер Норк!
Глазам своим не верю. Он здесь откуда?!
— Опаньки! — Деборра уперла кулаки в бока, сверлит меня нехорошим взглядом. — А я уж думала, ты язык себе еще до рождения откусила! Впрочем, не буду мешать! Вам наверняка найдется о чем поговорить друг с другом…
На вершине Храма — безмолвие, безветрие и тишина. Стою на возвышении, в центре треугольной площадки. Из каждой вершины треугольника бьет вверх фонтан Силы — Свет, Тьма и Сумрак. Высоко над головой они вновь сливаются в сверкающее солнце Триады…
Пирамида. Ребра — струны Сил, грани — еле заметное радужное сияние, сокрывающее в себе мощь всей Триады. Я здесь в ловушке…
— Ты умеешь создавать артефакты, дитя, — говорит Деборра. — Редчайший дар, что ни говори. Но мне не нужен ни Свет, ни Сумрак. Ты выберешь Тьму, будешь служить мне и станешь величайшей в Черностепье — после меня…
Ребро Тьмы огромно, Свет — вполовину тоньше. А уж Сумрак — слабенькая струйка седого тумана не шире мизинца…
Нет выхода, кроме как принять Посвящение и связанную с ним судьбу. А в центре стоять всю жизнь не будешь… Смотрю на Тьму, в самую глубину ее смотрю. Верить Деборре — это себя не
