поддерживал сам Стоика. Он даже объявил, что создаст свой собственный банк, и обратился с петицией к главе нацбанка от имени своих вкладчиков; в ней звучало требование вернуть депозиты Caritas, находящиеся в коммерческих банках.
«Теория заговора» со стороны еврейско-венгерских заговорщиков заключалась в следующем: венграм, как нации в целом и Соросу в частности, выгодно, чтобы румыны не разбогатели, не стали жить лучше, иначе они подорвут финансовые успехи Венгрии.
По мнению Вердери, в схеме Caritas вполне мог существовать аспект отмывания денег. Она также считает, что международное давление способствовало падению схемы: МВФ был озабочен не только финансовой, но и политической стабильностью в стране и даже допускал, что падение схемы может вызвать этнические столкновения. Такая озабоченность высказывалась, однако формальной увязки предоставления займов с ликвидацией схемы не было. (Вердери замечает, что крах МММ в России произошел также не задолго до прибытия в страну команды МВФ для обсуждения условий займа; но это может быть простым совпадением.)
Примечательно, что после того как Caritas прекратила выплаты, стабилизировался курс лея к иностранным валютам, а в Клуже, где он на пике спекуляции был гораздо выше, чем в других городах, курс опустился до среднего уровня.
Схема обещала возможность сколотить капитал не только румынской элите, но и простым смертным. При этом, в отличие от других способов продвинуться по ступенькам социальной иерархии, схема Caritas не требовала никаких политических связей – достаточно было только желания рисковать. Инвестируя в схему, люди различали «свои деньги» и «деньги Стоики». «Свои деньги» – это сумма первоначального депозита, а прирост – деньги Стоики. Многие, кому удалось получить вклады с процентами обратно, изъяли «свои деньги», прежде чем сделать новый депозит. Люди говорили, что они играют не со своими деньгами, а с деньгами Стоики и поэтому потерять в принципе не могут. Одна женщина выразила это убеждение так: «Вы кладете 100 тысяч, получаете 800, откладываете 500, чтобы купить, что вам нужно, и продолжаете играть на 300 тысяч. Играю ли я тогда со своими деньгами? Если я потеряю, потеряю ли я свои деньги? Нет, это игра, в которой невозможно потерять… Если эта штука грохнется, я не буду ощущать, что я потеряла свои деньги. Даже когда вы получаете эти деньги на руки, вы тратите их не так, как свои деньги, – легче».
Когда Вердери спросила эту женщину, почему она считает полученные ею выплаты «их деньгами», та ответила, что если бы она положила свои деньги на депозит в банке и получила 50% за год (инфляция была не меньше. –
Это очень интересное наблюдение. Может быть, эта простая логика открывает нам что-то в механизме раскручивания пузыря? Когда пузырь начинает надуваться, инвесторы сидят в хороших плюсах. Возможно, они готовы больше рисковать, так как им легче по ряду психологических (и институциональных!) причин потерять прирост, нежели начальный капитал? И уж тем более легче играть на шальные деньги, чем на честно заработанные. Я не исключаю, что такой подход – это одна из причин дальнейшего раздувания пузыря, если он уже немножко надулся. Даниэл Каннеман и Амос Тверски, получившие Нобелевскую премию по экономике как раз за ряд лабораторных экспериментов, показывающих, что люди не всегда принимают рациональные экономические решения, обрушились бы на эту логику со всем пылом. И действительно, с точки зрения ученого, такое мышление не может считаться образцом рационализма, поскольку, когда вы получили первые выплаты, все деньги ваши.
Но продолжим про «логику» игроков. По наблюдениям Вердери, некоторые считали полученные выплаты чем-то вроде подарка. Им казалось, что такие подарки – это закономерный результат крушения социализма и перехода к рыночной экономике, которая наконец-то приведет румын к тому, что так долго считалось чертами западного общества: неограниченные богатства, потребление, изобилие. Caritas – это всего лишь проявление западного общества, зачем понимать что-то глубже? Когда схема в Румынии в 1994 году наконец-то рухнула, часть игроков переложила свои деньги в финансовую пирамиду в Вене, аргументируя это тем, что уж на Западе-то такие вещи должны работать. (Кстати, это тоже не полное безумие, а безумие с некими проблесками рационализма, ведь доверия к регулятору в Австрии гораздо больше.)
Усилиями Стоики на ниве пиара дело постепенно сводится к вере в его схему, а не к рациональному принятию финансовых решений. Люди так и говорили: «Я сначала в это не верил, но когда увидел, что другие получают, тоже поверил». Здесь мы имеем не только переход в плоскость веры, но и стадное поведение в чистом виде, и это не случайно. Вопрос о связи веры со стадным поведением очень интересен, но он все-таки выходит за рамки книги. Именно по причине веры люди в течение месяцев терпеливо воспринимали всякие предлоги, по которым им «откладывали» выплаты. Стоика такое отношение поощрял. В своем интервью в октябре он призывал не терять веру, несмотря на нападки прессы. Но эта вера была уже хрупкой. Некоторые полагают, что Стоика прекрасно понимал роль веры в успехе его дела: организовал схему именно в Клуже, хотя первоначально пытался сделать это в городе Брашове. Но там уже провалились ранее организованные пирамиды, поэтому жители «не имели веры».
По мнению Вердери, нет возможности узнать, почему Caritas пала именно в тот момент, когда она пала. (Это замечательное утверждение с точки зрения методологии анализа. Действительно, в подобных процессах не все можно объяснить и предсказать, мы будем много говорить об этом в главе 16.) Все пирамиды рушатся, но внешние обстоятельства могут этот процесс ускорить. В данном случае катализаторами краха стали заявления президента, конкуренция со стороны других схем (вспоминается «Компания Южных морей» и указ о пузырях). Кстати, конкуренты (компании без «репутации» и «доверия») вынуждены были предлагать больше: компания Garant предлагала увеличение денег в 10 раз за три месяца, El Dorado Gold – за 80 дней, Gerald – за 75 дней, Novo-Caritas – за 60 дней, Tresor и American Trading – рост в 12 раз за 75 дней, Proactiv – в 12,4 раза за 60 дней, Ferati – в 11 раз за 50 дней и в 15 раз, если вы второй раз вкладываете деньги, ALD Pitesti – в 15 раз за 65 дней, Combat – в 16 раз за 60 дней, Philadelphia – в 17 раз за 75 дней, Mimi – в 5 раз за 45 дней или в 25 раз за 90 дней, Procent-Caritas – в 20 раз за 60 дней.
Румынская пресса оценивает общее количество пирамид и пирамидок в стране как 100, Вердери считает, что это число занижено, по ее мнению пирамид более 300, верхняя из оценок – около 600. Большой пузырь плодит вокруг себя маленькие пузырьки и пузырчики.
Албания
А теперь поговорим об аналогичных событиях в Албании, имевших место в 1996 году[139]. Специфика албанских финансовых пирамид в том, что они возникли на фоне слабости банковской системы страны. В середине 1990-х 90% депозитов хранилось на счетах в государственных банках, которые были очень неповоротливыми. Проводка между разными счетами одного банка занимала 5–6 дней, а разных государственных банков – до 15 дней. Частные банки розничный бизнес практически не развивали. В результате население хранило сбережения в основном «под матрасами». Юридические лица тоже не всегда прибегали к услугам банков. Из-за ограничений на выдачу кредитов, которые были введены Центробанком в связи с тем, что до 50% текущих займов госбанков были «плохими», около трети компаний кредитовались не через банковскую сферу. На рынке присутствовали финансовые компании, принимавшие депозиты и выдававшие кредиты. Они действовали нелегально, но государство закрывало на это глаза, возможно, потому, что их роль в развитии экономики была существенной. Некоторые из таких компаний сами инвестировали привлеченные средства, а не давали взаймы. Из них-то и выросли в дальнейшем финансовые пирамиды.
В конце 1995 года «будущие пирамиды» платили по депозитам 4–5 % в месяц. Часть средств они инвестировали законным путем, а остальные предположительно шли на финансирование нелегального перемещения людей, торговли наркотиками и оружием, проституции и другой контрабанды. В период действия санкций ООН в отношении Югославии (они были отменены в декабре 1995 года), в эту страну через территорию Албании шли нелегальные поставки нефтепродуктов, это было основной статьей «другой контрабанды». На первых порах отличить честные финансовые компании, специализировавшиеся на кредитовании малого бизнеса, от криминальных и пирамидальных (в конечном итоге) схем стороннему наблюдателю было практически нереально.
Крупнейшими финансовыми компаниями были VEFA, Gjallica и Kambelli, созданные еще в 1993–1994 годах. Считается, что в 1995 году они пока еще занимались реальными инвестициями и имели на балансах
