— Вниз, — коротко приказал Павел проводнику.
Похоже, расправа над «серым» и мгновенная реакция окончательно убедили Чеха, что на кривой кобыле Сухова не обскачешь. Пленник чуть поднял руки, как бы желая сказать «иду, иду, не напрягайся», и двинулся вниз по лестнице. Павел на секунду задержался рядом с «серым». Он ухватил бойца за ремень и попытался выкинуть наружу, чтобы не мешал двери закрыться, но оказалось, что ремень не застёгнут и тело опять рухнуло на лестницу. Чех обернулся, оценил ситуацию и кивнул.
— Вот почему он запыхался. На бабёнке твоей отжимался. Только командиры за дверь, эти щенки тут же по буфету шарить, сладенькое искать.
Сухов всё-таки выкинул тело и закрыл дверь на массивный засов.
— Быстро веди!
— Веду, веду, я ж понимаю… — Чех вопреки ожиданиям Сухова не ухмыльнулся, а ответил вполне серьёзно. — Самому поперёк нутра такие шакалы. Среди мужиков шестёрки и подсиралы, а как с бабами пленными, так они мачо-херачо.
Долго искать место сбора мачо… и так далее Сухову не пришлось. Он ещё у входа определил направление, по гомону, посвистыванию и громкому ржанию. Чех тоже сориентировался сразу.
— Из этого тамбура три двери. Через левую дверь попадём в коридор, там развилка. Слева тупик, в нём ещё две двери, а справа начинается эта… анфилда. Гуси слева, в дальней комнате, там у них вроде караулки.
— А посты где?
— На развилке и потом в каждой комнате анфилады, до самой отсечки.
— Что за отсечка?
— Ну, граница. Пять комнат тут ихние, а дальше всё наше. Но там есть боковые тоннели, параллельные, я проведу в обход отсечки, не ссы.
— Годится, иди вперёд.
Когда ходоки приблизились по тёмному коридору к развилке, постовой обернулся и расплылся в ухмылке.
— Гаврилка, кто там долбился? Слышь, а твою очередь Медяк забил. Так что застёгивай штаны, до вечера ты, типа, монах.
Сухов терпеливо выслушал речь постового, потом выдернул из рукава финку, вынырнул из-за спины у Чеха и нанёс часовому один точный удар снизу вверх под нижнюю челюсть. Глаза у «серого» вылезли из орбит, но ни крикнуть, ни застонать он не успел. Сухов подхватил обмякшее тело и затащил в темноту коридора. Чеху он кивком указал место часового. Чех встал на угол так, чтобы другие часовые видели, что кто-то стоит, но не поняли, кто именно.
— Кто тебя учил болтать на посту? — пробурчал Чех, косясь на труп «серого».
— Ты тоже помалкивай, — шепнул Сухов проскальзывая по стеночке в левый тупиковый коридорчик. — Чех, ко мне.
— Может, я здесь…
— Сюда, — Сухов указал на место справа от двери. — Зайдёшь, поздороваешься.
— С кем, с пулями?
— Они же тебя знают.
— Только не ждут!
— Делай, что сказано, — Сухов ударом ствола сбил висящую под потолком лампочку. — Пошел!
— Лятть, — проронил Чех, набирая в грудь воздуха и распахивая дверь. — Наше вам с кисточкой, люди добрые! Бог вам в помощь!
— Сами справимся, — хохотнул кто-то из караульных. — Чего припёрся, Чех? Заняты мы, не видишь?
— Вижу, — Чех сделал шаг в комнату.
Одновременно из темноты коридора захлопали выстрелы импульсника. Четверых Сухов уложил сразу, пятый оказался расторопным, к тому же не участвовал в групповухе, объектом которой стала Ольга, а стоял сунув руки в карманы в дальнем углу, точно напротив Чеха. Как только начали замертво падать полуголые товарищи, он выдернул из кобуры «Страйк» и почти направил его на Чеха. Не догадайся пленник резко присесть, «серый» продырявил бы из «Страйка» и проводника, и Сухова. Но всё обошлось. Лейтенант опередил «серого» на долю секунды.
Как только рухнул последний враг, Сухов ухватил Чеха за шиворот и прижал лицом к дверному косяку, а сам встал так, чтобы контролировать коридор. Он понимал, что на шум обязательно отреагируют часовые в пяти комнатах анфилады. То есть, как минимум, ещё пять бойцов, и не со спущенными штанами, а в полной боевой экипировке и готовые к драке.
— Скоты… — прохрипела Ольга. — Сухов, ты так и будешь торчать в двери? Стесняешься, что ли? Развяжи меня!
Сухов мельком взглянул на Ольгу. Действительно. Он как-то и не подумал, что просто так Ольгу не удержали бы даже пятеро мужиков. Только связанной и оглушённой. В себя она уже пришла, осталось развязать.
— Иди, — Сухов подтолкнул Чеха.
Боец с готовностью подскочил к Ольге и развязал узлы.
— Теперь обратно иди, — приказала женщина, — и отвернись.
Чех вернулся к двери и встретился с Суховым взглядом. В глазах у Чеха читалась досада и скрытый испуг, как бы за делишки «союзников» не пришлось отвечать и ему. А что, под горячую руку — запросто. Но Сухов почему-то не закипел. Может, потому, что ожидал увидеть нечто подобное? Ведь ещё вчера выяснилось, что в подвалах у «серых» Ольгу использовали по одному-единственному назначению. Или Сухов мысленно выстроил невидимый барьер между собой и обитателями «петли», ничего не знающими об истинной структуре их мира. Хотя тут имелся нюанс. Ольга знала, что находится в «петле». И знала это она и вчера, и сейчас. Ведь она восприняла появление Сухова, как нормальное событие, и даже назвала лейтенанта по фамилии.
Сухов резко обернулся. Ольга без всякого сожаления использовала для гигиенических целей всю найденную в солдатских фляжках воду и теперь натягивала кожаные штаны. На мокрое тело штаны надевались с трудом.
— Ты всё помнишь? — спросил Сухов.
— Помню, — Ольга взглянула на него исподлобья. — Отвернись! И Апостола, и комплимент твой сомнительный, и взрыв. Хотя взрыв помню плохо. А жаль. Это, наверное, было так красиво!
— Тихо, — шепнул Чех. — Часовые идут.
— Эй! — крикнул часовой из ближайшей комнаты анфилады. — Чего затихли?
— Кончили, теперь курим! — хрипло ответил Чех.
— Маньяки, — часовой усмехнулся. — Смена!
— Ага, идём, — так же хрипло ответил Чех, затем обернулся к Ольге и прошептал: — Слышь, мадама, постони маленько. Он не уходит, прислушивается.
Ольга показала Чеху средний палец, но просьбу выполнила. Чех для полноты картины что-то пробурчал и покашлял. Сухов осторожно выглянул в коридор. Часовой усмехнулся, помотал головой и отравился обратно на пост. Но сделал он лишь три шага.
Сухов явно не успевал подхватить падающее тело убитого часового, поэтому он и не стал пытаться. Он просто взял под прицел просвет анфилады, и, когда на звук отреагировали другие часовые, Сухов тут же снял ещё двоих, выглянувших слева из третьей и пятой комнат. Оставались двое в чётных. Удобно, что оба находились с одной стороны, но плохо, что наметилась позиционная война. Терять время Сухов не хотел.
— Ладно, командир, всё, — вдруг громко сказал за спиной Чех, — отбегался!
Сухов резко обернулся и увидел, что боец пытается вытащить «Страйк» из кобуры у одного из убитых «серых». Правда, делал это он неторопливо, явно не собираясь играть с Суховым в «ковбойские разборки» (Чех понимал, что соревноваться с таким «ловким, базара нет», как Павел — себе дороже), а для того, чтобы подсказать лейтенанту, какую задумал разыграть сценку. Да и смотрел Чех слишком сосредоточенно, и не на Сухова, а в глубину анфилады. Сухов понял, в чём замысел Чеха, и подыграл. Он отпустил цевьё
