условный идеализм. Скорее, учение об идеях. Другой Идеализм был придуман Материализмом как его извечный враг, чтобы сплотить свои ряды. Наверное, его самым ярким представителем был Беркли. Впрочем, вряд ли были в действительности настоящие, живые философы, которые сами себя относили к таким идеалистам, которые воюют с Материализмом. Воевали от лица Идеализма совсем не философы. Философы же, которых объявляют идеалистами, просто видели мир иначе и говорили, в чем Материализм не прав. Философский идеализм не был партией, это всегда было дело думающих одиночек, в отличие от Материализма.
Вот и Иммануил Кант (1724–1804) оказался таким одиночкой, которого посчитали родоначальником еще одного идеализма — немецкого классического. Всю жизнь он безвыездно жил и работал в когда-то русском городе, захваченном немецкими рыцарями и названном Кенигсбергом, а при жизни Канта снова отвоеванном Россией. Так что он может считаться немецко-русским философом.
Из любопытных фактов можно привести еще один: он был сыном седельщика и философией занялся после сорока пяти лет. До этого пытался делать Науку и даже весьма в этом преуспел. Многие философы считали, что Кант разделил всю философию на ту, что была до него, и ту, что стала возможна после. В этом смысле его сравнивали с Коперником в естествознании. Связано это с созданием им особого подхода к философствованию, который можно назвать критическим методом. Владимир Соловьев писал об этом:
Однако мне кажется, что этот водораздел был заложен Кантом не в своих критических работах, из которых первой была «Критика чистого разума». Водоразделы или поворотные точки Науки должны быть на чем-то утверждены. Отцом научной психологии считается Вундт. С чего он начал? С того, что в 1862 году написал труд — «Душа человека и животных», — в котором нарисовал грандиозную научную картину мирозданья, ставшую основой научной Психологии. За сто лет до него Кант начал новую философию в точности с той же самой картины.
Его физико-астрономическая теория мирозданья называлась «Всеобщей естественной историей неба». На ней и основывалась критическая философия. Суть ее можно понять вот из этого образа, созданного Кантом. В сущности, он и разворачивается во всем остальном повествовании:
Канту всю его жизнь приходилось отмываться от подозрений в атеизме. И он даже получал строгие письма Фридриха-Вильгельма II, угрожавшие ему наказанием за деятельность, разрушавшую религиозность. Поэтому он всячески оправдывался и пытался связать свои естественнонаучные взгляды с верой в Творца. И это рассуждение постоянно скатывается в попытки связать естественнонаучное разворачивание природы с «изначальным существом». Нам это сейчас не важно. А важно то, что любая мифология и любая религия начинаются с космогонии, то есть образа творения космоса или мира, объясняющего простому человеку, к кому можно обращаться за помощью, когда становится плохо.
Для Канта этим высшим судией оказывался все-таки не Бог, а эта странная «система», столь стройная, что он не может не признать сам мир «за эту самую систему». Это дикая путаница, непростительная и гораздо более слабому мыслителю, тем не менее, чем-то поразила и потрясла воображение Канта настолько, что он преданно служил делу ее продвижения всю оставшуюся жизнь.
Причем это не единственное необъяснимое противоречие в этом высказывании. Менее очевидное, но не менее вопиющее противоречие содержится в словах:
Вот это и есть вопиющее нарушение истины. Если эти законы
Иначе говоря, «системой мира», с которой совпадает сам мир, оказывается Ньютоновская механическая картина мира.
Но Ньютоновская механика — это не законы мира, а попытка их описать. Иначе говоря, это как раз домыслы и вымыслы, в той или иной мере соответствующие действительности. И Кант пропускал эти гнилые куски в своих рассуждениях. Почему? Думаю, потому, что очень хотел их не видеть. Слава Ньютона не давала ему покоя, и он хотел сравняться с великим предшественником. Поэтому он открыто заявляет свою цель:
Канту не удалось самому дожить до того времени счастливого, когда Физика окончательно стала царицей Наук. Более того, он так и не выпутался из этой ловушки, которую себе построил: если система, описывающая и объясняющая мироздание, тождественна мирозданию, то вполне можно не постигать его, а сразу описывать, исходя из наблюдений над тем, как устроено то, чем мы делаем это описание. Иначе говоря, знаешь, как устроен образ мира, — знаешь сам мир. И Кант переходит к описанию того, как мыслит человеческий разум. С этого момента начинается вторая часть его жизни, и рождается тот самый новый подход к философии, который стал ее водоразделом.
Водораздел этот, как я уже говорил, был положен «Критикой чистого разума». Именно там, возможно, впервые во всей европейской философии, прозвучало понятие
