невидимую линию на карте. — Мы в арьергарде, так что головной дозор можно не выставлять, но фланговые будут усиленными. Слыхал, Руст? Правый поведешь ты. Слева от нас пойдет 9-й полк, а вот правый фланг открыт, так что не зевай. Геро, твой взвод пойдет головным. Скорее всего, сразу после марша придется вступать в бой, поэтому расслабляться не советую. Отдых на сегодня кончился. Всё, по местам. Геро и Феликс — со мной.
Выйдя во двор и мельком оглядевшись, Ганс быстро отыскал открытое место, с которого открывался хороший вид на окрестности и, сверяясь с картой, стал быстро объяснять Геро порядок следования колонны по маршруту. В этот момент от соседнего овражка, сплошь поросшего цветами и сочной, ярко-зеленой травой, внезапно раздались пулеметные очереди и неразборчивые вопли вперемежку с криками боли. Феликс аж подпрыгнул на месте, умудрившись в полете развернуться на источник шума. Геро ограничился вопросительным взглядом. Ганс пояснил:
— Куно избавляется от пленных, нам сейчас не до них.
Геро даже ухом не повел — спокойно кивнул, полностью удовлетворившись пояснением, а вот Феликс отчетливо побледнел и судорожно сглотнул вставший в горле ком. — 'Мнда… Видать парень до сих пор так и не понял, что на войне не место для жалости. Ну и ладно, еще успеет привыкнуть'.
Стрельба и крики смолкли очень быстро — минуты две, не больше. Напоследок раздалось несколько одиночных выстрелов и все смолкло. Через минуту, как всегда спокойный и невозмутимый, Куно доложил о том, что задание выполнено. А еще через десять минут колонна мотоциклистов покинула 'Яблунівку' и, пыля по проселку, устремилась вслед за основными силами батальона, оставив позади гостеприимное село и 193 трупа в форме РККА на дне залитого солнцем неглубокого овражка. Самая кровавая из войн продолжала набирать обороты…
* * *
Вечером, когда над остывающими после дневного зноя бескрайними украинскими степями стремительно сгущались сумерки, Бестманн подводил первые итоги этого хлопотного дня.
— Как ни крути, а это гребаное село надо штурмовать! Без этого бугра мы дорогу иванам не перекроем.
— Может, подождем до утра? Завтра можно будет подтянуть гаубицы из артполка и саперов, тогда мы этот холмик на раз возьмем.
— Нет, Курт. За ночь русские могут получить подкрепления. Один бог знает какие — у них там несколько армий в котле. Так что эту дырку надо заделать быстро — сейчас!
— У нас артиллерии маловато, да и ночь скоро наступит — подавить их огнем не удастся.
— Знаю. Но я хочу атаковать их прямо в селе. Ночью.
— Мои ребята попробовали сунуться в село — дохлый номер. Их сразу же обстреляли еще на подходе. Видать с боеприпасами у иванов все в порядке. Там остались румынские окопы, да и батарею русские туда приволокли. Скрытно не подойдешь — все просматривается. — Эрих Гизе, командир второй роты.
— Вот именно. Днем их не взять. Только если сможем закидать снарядами или люфты бомбами помогут. И то и другое — маловероятно. Из-за этих чертовых румын в нашем фронте дыра в 60 километров шириной! Так что гаубицы и 'штуки' нужны не только нам. А вот ночью… Ночью мы сможем скрытно подойти на расстояние броска!
Сделаем так: третья рота пойдет в обход справа, а вторая и саперы — слева. Наша главная цель — батарея. Четвертая будет гасить по околице с фронта, чтобы иваны не рванули из села в нашу сторону. Первая рота идет в обход и будет перехватывать тех, кто побежит из села или попробует пробиться туда на помощь. Я пойду со второй ротой. Начинаем выдвигаться через час, когда окончательно стемнеет. Сигнал к атаке — две белые ракеты.
И вот теперь Ганс сидит в лопухах в полусотне метров от околицы и передовых окопов русских и тщательно следит за обстановкой, стараясь не упустить ни одной мелочи. Тут же рядом притаились солдаты штурмовой группы из его роты. Еще две такие же группы нацелились на пулеметные точки русских правее и левее него. Основные силы роты засели в глубокой промоине чуть позади. Местность благоприятствует — дома с погашенными окнами, низкие плетеные заборчики и силуэты людей хорошо видны снизу на фоне более светлого неба, а вот склоны холма, на которых затаились 'мёртвоглавцы', тонут во тьме.
Вроде все тихо. В селе лают собаки, мычат коровы. Иногда из передовых окопов доносятся голоса — боевое охранение противника не спит. Легкий ночной ветерок приятно холодит кожу, слегка покачивая лопухи над головой и метелки некошеной травы перед носом. На небе разгораются первые звезды. Тонкий серпик луны стоит низко над горизонтом. Красота.
Сдвоенная белая ракета, взлетевшая над селом, мгновенно разрушила очарование южной ночи. Пулеметы и легкие минометы ударили по вражеским окопам, не давая противнику поднять головы и выигрывая жизненно важные секунды для ринувшихся в атаку товарищей. Легкие пехотные орудия и противотанковые пушки четвертой роты открыли частый огонь по восточной окраине села, стремясь отвлечь внимание противника и сковать его действия. К западу от села ринулись бронемашины первой роты, отрезая защитникам последний путь отступления. А гренадеры второй и третьей рот вместе с бойцами саперного взвода, низко пригибаясь к земле и используя для прикрытия любую канавку или кустик, стремительно рванули к околице напрямик. Все эти действия были отработаны на учениях до автоматизма: пулеметчики прикрывают атакующих штурмовиков огнем, а те в свою очередь стремительно атакуют, не перекрывая при этом сектора обстрела пулеметов… Теперь пришло время применять все это на практике. Для кого-то из новичков, пришедших в роту в сороковом году, эта ночная атака станет первой и последней в жизни.
Ганса в тот момент все эти тонкости не волновали. Он быстро несся вверх по склону, низко пригибаясь к земле. В голове было почти пусто — только тактические схемы и мысленный план местности с нанесенными на нем условными значками своих и вражеских бойцов и подразделений, больше ничего, только рефлексы, отточенные бесчисленными тренировками — в бою они бывают нужнее разума. Хорошо пригнанная экипировка не звенела и не брякала, пятнистый камуфляж хорошо размывал низкий силуэт на фоне колышущейся травы. Рядом и позади так же тихо и быстро скользили его бойцы — словно бесформенные тени, призраки из страшных снов. За спиной грохотали пулеметы, вселяя в гренадеров дополнительную уверенность — у них должно получиться, они лучшие солдаты, лучшей в мире армии, они просто не могут проиграть!
Они смогли. Пара очередей навстречу атакующим протрещала справа — один из вражеских пулеметов все-таки открыл огонь, но, после серии характерных хлопков, смолк — гранатометчики не зевали. Два других пулемета все еще молчали. Ганс, не сбавляя хода, рванул шнурок и метнул гранату прямо в пулеметный окоп. Взрыв на миг осветил, возвышающийся над бруствером, пулеметный щиток, а уже в следующий момент Ганс с разгону спрыгнул в окоп… прямо на два разорванных взрывом трупа, бесформенными тюками лежащих на дне окопа. Видимо они высунулись из-за бруствера, когда началась стрельба и нарвались на пулеметную очередь снизу, потому пулемет так и не открыл огонь, а граната довершила дело. Не важно! Главное — получилось. Ганс быстро оглянулся, стараясь охватить все окрестности разом. Тренированный взгляд тут же выцепил несколько фигурок, которые, пригнувшись, бежали к окопу вдоль плетня. В следующую секунду Ганс послал из своего МП40 длинную очередь по приближающимся врагам. Одна фигурка сразу уткнулась в землю, остальные залегли за изгородью. Гремят выстрелы — над головой свистят пули, пара поднимают небольшие фонтанчики земли рядом со срезом окопа. Ганс аккуратно, навесом перекинул прямо за заборчик одну за другой две 'толокушки'[34]. Два взрыва ухнули почти одновременно.
— Вперед!
Пара фигур еще шевелится, но их добивают выстрелы бегущих следом гренадер. Из окна ближайшей хаты раздается выстрел. Пуля с противным свистом пролетает где-то неподалеку. Кто-то из солдат стреляет в ответ по оконному проему. Из хаты выбегает боец в штанах, но без сапог и гимнастерки, на фоне темного дверного проема отчетливо белеет нательная рубаха. Короткая очередь Ганса отбрасывает его обратно. Следом кто-то кидает гранату. Взрыв. Еще одна 'толокушка' влетает в окно. Снова взрыв. В хату заскакивает пара гренадер. И сразу раздаются выстрелы. Один, другой.
